Нет, не всё; один из врагов ещё слабо шевелился, постанывая. Последний удар крохотной чайной ложечкой успокоил и его.

Вот теперь — действительно тишина.

— …это. Было. Нечто.

Голицын не дал тишине застояться, выдохнув свои восторги мне прямо в лиц.

— Великий Мастер! — он глядел на меня буквально влюблёнными глазами. — Простите мне мою несдержанность, недостойную опытного мага…

— Кхм, — кивнул я.

— …но такая фантазия в решениях, такое изящество исполнения…

Он вгляделся в ложечку, которую всё ещё держал в руке.

— Как ты понял, что это именно тёмный артефакт? — уточнил я. — Это ведь могли быть обычные столовые приборы, зачарованные на один раз.

— Я… — Голицын аж задохнулся. — Великий Мастер! Я ведь тёмный! Может быть, я не обладаю силой такого масштаба — конечно же, нет, и никогда ей не обладал — но уж разобрать тьму в артефакте сумею.

Я лишь хмыкнул.

— Зря прибедняешься. Уже одно только то, что ты сумел удержать предмет, который я послал в бой, ставит тебя на три головы выше… многих.

Всё так и есть; просто повар, кажется, привык к своему положению, привык считать себя «ниже среднего». Даже интересно, как сложилась бы его жизнь — с таким-то талантом — если бы в него с детства не вдалбливали эту мысль, о собственной неполноценности, и не загоняли под приемлемый уровень?

Впрочем, сейчас есть вещи поинтереснее.

— Итак, Голицын… — вкрадчиво заметил я.

— Да-да, Великий Мастер?

Я щёлкнул пальцами, и ложечка вылетела из его руки. Следом за ней заскользили и другие приборы со всей комнаты. Один из бравых японских бойцов слабо застонал, не приходя в себя, и двузубая вилочка вернулась добить его, а после заспешила обратно, к своим сёстрам. Голицын следил за серебристым потоком, влетающим мне в карманы, с жадным сожалением.

— Так, значит, «Саму-рамен», — заключил я. — Ты… просто любишь кушать лапшу в этой кафешке? Или всё-таки знаешь о них что-нибудь ещё?

Как-никак, он не просто сообщил название кафе — он назвал их якудзой.

— Кафе действительно неплохое, — согласился Голицын, хитро прищурившись. — Но, разумеется, им всё не ограничено. В конце концов, тёмным по долгу службы приходилось много с кем общаться… и это были отнюдь не сливки общества, а совсем наоборот.

— Например? — деловито уточнил я, перешагивая через валяющиеся по полу тела. Некоторые из них валялись ещё в камере, которая осталась позади, но большинство были раскиданы по длинному и широкому коридору.

Голицин двинулся следом, кое-как пробираясь между лежащими японцами.

— Так вы правда ничего не знаете про «Саму-рамен» и их дела, Великий Мастер?

Я пожал плечами.

— Ну, я ведь здесь вроде как человек новый.

Голицын кивнул назад, на коробочку лапши, оставшуюся у нас за спинами; кажется, её спокойствия не поколебала даже громкая перестрелка.

— Новый или не новый, а если вы провели в городе хотя бы пару дней, то уж этот логотипчик должны были заметить.

Хм. Я задумался. Ведь и правда, если так поднапрячься, что-то подобное точно всплывало в памяти. Нет, не то, чтобы я гулял по Москве часами, вертя головой по сторонам и любуясь самыми красивыми вывесками, но этот мультяшный подмигивающий самурай мне уже точно где-то попадался.

— Всё просто, Великий Мастер — этот «Саму-рамен» повсюду, — продолжал Голицын. — В центре и двух кварталов пройти не получится, чтобы не натолкнуться где-нибудь на их лапшу, а после денька-другого прогулок по городу их логотип прямо-таки врезается в память.

— Тайная организация коварных любителей лапши? — усмехнулся я. — Ну, тогда беднягам можно только посочувствовать. Тяжело, наверное, быть тайной организацией, если твои вывески висят на каждом шагу.

— Все эти лапшичные — только вершина айсберга, — судя по сияющему лицу, Голицын был доволен тем, что знает что-то, чего не знаю я. — Всё это только прикрытие для обычных грязных делишек якудзы: сбора информации обо всём на свете, отмывания денег…

Я приподнял бровь.

— Ну, если даже и так, это всё равно не объясняет, почему они пошли стрелять в меня, нарядившись в форму «Саму-рамена». Это ведь всё равно что повесить себе на грудь табличку «Эй, мы из мафии якудза, наши кафе только ширма». Кто так делает, серьёзно?

— Может быть, не успели ни во что другое переодеться? — предположил повар, нахмурившись; похоже, он был согласен со мной, но тоже ничего не понимал. — Или, возможно… не знали, с кем связались, и решили, что это будет быстрая победа?

— Быстрая победа… — пробормотал я, машинально кивая в ответ на его слова. — Если они хотели меня убить. Но если они хотели меня убить, куда легче было попытаться сделать это там, в катакомбах, в полной темноте. Эти ребята только охранники, их задачей было не убить меня, а задержать. Так почему же…

Я приглушил голос; коридор закончился, перейдя в широченную, размером с холл торгового центра, круглую комнату, по периметру которой находилось множество одинаковых дверей. Повсюду стояли какие-то столы, шкафы, возвышались колонны, отчего комната становилась похожей на уровень компьютерной игры-стрелялки. В остальном же она была совершенно пуста…

…а, нет, обманчивое впечатление. Честно скажу, даже я офигел в первый момент, увидев, как из-за всех этих укрытий и из парочки дверей начинают появляться ниндзя.

Чёртовы, мать их, настоящие ниндзя — в чёрных костюмах, с катанами, нунчаками всем таким прочим. Хорошо ещё, что не черепашки.

— Да блин!.. — взвыл я, вновь вызывая теневые щупальца и отбрасывая первую волную набегающих врагов. — Когда я говорил про ниндзя-самураев, я же шутил, честное слово! Вы серьёзно?!

Ложки и вилки вновь вылетели из своих укрытий, оглушая и калеча врагов; щупальца позволяли держать их на расстоянии, а я повернулся к Голицыну.

— Значит, обычные дела банды? Отмывание денег и слежка? А как насчёт вот этого?

Между нами просвистело несколько острых метательных звёздочек; Голицын лениво отмахнулся от одной из них. Он тоже смотрел на происходящее с заметным удивлением.

— Если честно, то я впервые вижу, чтобы местные якудза так нелепо одевались. Обычно они, ну… самые нормальные бандиты в современной одежде, и уж точно без нунчак.

Мы удивлённо уставились друг на друга, стараясь игнорировать воинственные крики наступающих ниндзя и куда менее воинственные вопли боли тех, что уже отнаступались.

— Возможно, они… вас так встречают? — предположил Голицын. — Так сказать, ну… Великому Мастеру — великие противники…

Ого. Кажется, градус абсурдности происходящего достиг такого уровня, что даже у тёмного повара прорезался сарказм.

— Что-то они на великих совсем не тянут, — я повернул голову вбок, глядя, как щупальца одним движением впечатывают в колонну сразу троих; как две резвые вилки летают туда-сюда, заставляя бойцов ронять оружие… — Скорее, на немощных, но очень многочисленных.

Сверху раздалось несколько истошных и боевых воплей; задрав головы, мы увидели, как десяток ниндзя пикируют на нас сверху на каких-то совсем уж киношных дельтапланах. Несколько штук были тут же сбиты в полёте столовыми приборами; ещё несколько влетели в тёмное облако, созданное Голицыным — и, кажется, сбившись с пути, врезались в потолок. Но вслед за ними уже летели следующие, выбирающиеся из каких-то тайных ниш на высоком потолке…

Чёрт. Конечно, каждый из этих ряженых — не более, чем боец на один-два удара. Но всё-таки их становилось всё больше и больше, точно прибывал рой назойливой мошкары. Это начинало уже раздражать.

Два щупальца метнулись назад — через ведь коридор, оставшийся позади; жуткий металлический скрежет — и они вылетели обратно, сжимая ту самую тяжёлую дверь, которую недавно вырвали из петель. В рядах ниндзя послышались крики ужаса; некоторые — те, что поумнее — пытались отступать, другие пёрли вперёд, кто-то пытался обойти угрозу сбоку…

Без разницы. Щупальца, ухватив широкую и тяжёлую металлическую дверь, попросту сметали всех на своём пути, как автомобильные дворники грязь.