…эффект пропал секунд через тридцать, но, честно говоря, это были очень странные тридцать секунд. Вернувшись в первозданный облик, Горыныч с облегчением выдохнул — и констатировал:

— К Обелиску лучше не соваться.

Впрочем, я и сам бы мог это сообразить. Атаковать Силу голыми руками было… глупо.

А в старуху вливался сейчас настоящий поток Силы. Каким бы идиотом ни был Теонор, с Обелиском он, похоже, управляться научился. Рюдзин выглядела на тридцать, и, надо сказать, это были шикарные тридцать.

Атаковать Силу стоило только Силой. Не мускулами. Чёрт, что у меня есть в арсенале, чем я…

А затем поток чистой Силы рванулся от меня в сторону Рюдзин.

Ну, вот. Я же говорил, что эти штуки срабатывают в самый последний момент.

Энергия выливалась из меня оглушительным водопадом; я ещё сам не до конца понял, что именно делает моя новая способность, активированная внутренним подсознательным приказом — но всё-таки сообразил одну вещь.

Она нарушает энергетическую структуру Обелиска. Как два реагента, смешиваясь, превращаются во что-то третье, так и моя Сила видоизменяет воздействие Обелиска.

Старуха громко заорала; кажется, она испытывала сильную боль. Я сощурился, пытаясь разглядеть, что там происходит, но золотое сияние было слишком ярким. Бррр, как на сварку смотришь.

Отойдя подальше, Ратибор деловито развязывал Юкино; на полу шевелились, замерев в испуге, принц, Аннабель, Шварц и Орлов (остальные, кажется, ещё не пришли в себя). Я просто стоял и удерживал этот энергетический поток, не давая ему иссякнуть.

Я ощущал, как Сила не только исходит из меня — она ещё и вливается. Словно я… менялся со старухой. Что-то происходило; что-то действительно необычное.

А затем крик затих.

Сияние медленно угасало; теперь светился только портал — мой счастливый билет в прежнюю жизнь, туда, к долгожданной встрече моих ботинок и теонорова лица.

Старуха Рюдзин лежала на полу плашмя; в первую секунду, всё ещё ослеплённый недавним сиянием, я даже не понял, что именно с ней не так. Затем она со стоном зашевелилась, приподнялась…

Вот чёрт.

— Парень, — сощурившись, поглядел на меня Горыныч, помогающий встать на ноги Агате, — а ты уверен, что всё сделал правильно?

Я мучительно поморщился. Хотелось бы мне самому это знать…

Старуха Рюдзин потянулась, пытаясь встать. Старуха — потому что возраст вернулся к ней в полном объёме. А кроме того…

Вот чёрт. Я придержал растянутые штаны, не давая им упасть.

Приятно всё-таки было снова ощущать себя живым человеком, а не шкафом два на три. Мускулы исчезли; я вернулся в то состояние, в котором и был до их получения.

Ну, как исчезли. Перешли к Рюдзин. Теперь старуха напоминала что-то вроде пережаренного бифштекса — морщинистого, мускулистого и в сеточку. Медленно покачнувшись, этот бифштекс всё-таки приподнялся…

— Ох… — выдохнул Орлов, не поднимаясь с пола. — Глаза… мои глаза… А я думал, хуже старухи в эротическом белье ничего не может быть…

— Может, — покачал я головой. — Может.

Медленно-медленно, точно пьяная, старуха сделала пару шагов… и снова рухнула вниз, не шевелясь. Кажется, моя атака выпила из неё все силы.

Я же, напротив, чувствовал себя превосходно. Судя по всему, отдав искажённую Силу, раздувшую мышцы, я забрал себе другую, годную. Ха. Похоже, я уже даже не на втором — я сразу на третьем этапе Огранки. И что это значит?

Это значит, что морду Теонора будут бить в несколько раз больнее.

— Ну, — хмыкнул я, оборачиваясь на собравшихся, — был рад знакомству, мальчики и девочки, но мне, кажется, пора. Юкино… отойти в сторону, дай место.

Юкино, как раз стоявшая ближе всех к порталу, вздрогнула — обернулась.

— И всё-таки, — уточнила она, — что там? По ту сторону?

Все смотрели я на меня; я лишь пожал плечами.

— Ничего такого, что ты хотела бы увидеть.

Юкино замерла, вглядываясь в свечение магического прохода; я положил руку ей на плечо, отодвигая в сторону…

— Стой!! — заорали за моей спиной. Крик раздался настолько неожиданно, что я вздрогнул; на нас, кое-как вскочив, нёсся принц Филипп.

Юкино распахнула глаза и отступила назад; вот чёрт. Я удержал её за локоть, ещё немного — и девушка угодила бы в портал. На кой чёрт она мне там?

— Отпусти её, ты, ублюдок! — заорал принц. — Не смей её…

Я увернулся, уходя в сторону от его несущейся фигуры — и Филипп Третий на полном ходу влетел в портал.

— Стоять!! — завопил уже я, пытаясь удержать придурка…

Последнее, что я успел увидеть — это как меняется его лицо; оно словно плавилось, перетекая во что-то другое. Что-то смутно знакомое. Погодите-ка.

А затем портал захлопнулся.

Какого?!!..

Я беспомощно наблюдал, как на месте, где только что был мой билет отсюда, встаёт обычное пространство; застыв на пару секунд, я развернулся — и ринулся к лежащей старухе.

— Что за нахер? — потребовал я, хватая её за распущенные волосы. — Почему он закрылся?

Взгляд бабушки-Халка, затуманенный и медленный, метнулся к Обелиску; она едко хмыкнула, сообразив, что и у меня всё пошло не так, как я ожидал.

— Он… — простонала она, — ты… парень должен был идти последним. Это и была команда закрытия…

— А что с ним… — наконец, ожила Юкино. — Что с ним произошло? За секунду до…

— Да, — согласился Шварц, приподнимаясь. — Он как будто изменился… превратился в кого-то… но в кого?

У меня в голове встала картинка — принц за секунду до исчезновения. Вернее, уже не принц.

Я медленно осел на пол, привалившись спиной в потерявшей сознание Рюдзин, и нервно захохотал. Теонор!.. Чёртов грёбанный Теонор и его чёртовы грёбаные комплексы.

Это был я. В смысле, он превратился в меня, меня-прежнего.

— Она ведь и говорила что-то о смене внешности, — заметила Агата, осторожно растирая запястья.

— Велел… переправить… самого уверенного в себе качка, — простонала старуха. — Сказал, ненавидит их… сказал…

Я уже не сдерживался, смеясь во весь голос. Теонор, ты пробиваешь новое днище. Такого от тебя не ожидал даже я… хотя, казалось бы, всё было на поверхности.

Решил создать себе копию ненавистного брата, чтобы оторваться на нем?

Иронично. Ведь это именно я стал причиной большинства его комплексов. Более успешный, со всеми быстро находящий общий язык, душа компании… я всегда мозолил ему глаза. Единственным человеком, что предпочитал мне его, был наш папаша, а это не считается; так что Теонор давно и крепко ненавидел меня, мечтая оторваться.

И теперь… Я понятия не имел, что именно он собирался с этой «копией» делать, каким конкретно способом тешить своё эго и «возвышаться». Но уж точно ничего хорошего принца не ждало. Пожалуй, мне было даже немного жаль бедолагу, что так неудачно полез куда не следует.

Смешно, конечно, было бы, если бы я появился там в своём же облике. Смешно, а главное, удобно… но портал закрылся.

Похоже, пока я остаюсь здесь. Прощай, лёгкий путь, здравствуйте, земные будни. Я поднял голову, оглядев помещение. Чёрт. Как же здесь людно. И что дальше?

— Погоди-ка, — нахмурилась Агата, вглядываясь мне в лицо. — Йо… Йошида?

Я лишь вздохнул. Ну, конечно. Мускулы ушли, и теперь моё лицо снова было достаточно узнаваемым.

— Йошида, — вслед за ней повторила и Юкино. Она, как и Агата, видела меня до сих пор только в облике худощавого дрыща, поэтому на осознание ушло несколько минут

Третьей на меня в изумлении уставилась Аннабель; затем приподнял голову только-только пришедший в себя Леонид Медведев, пробормотавший что-то про «девять лет назад»; заморгал глазами Шварц, приоткрыл рот, будто спрашивая, что делать, Орлов, непонимающе воззрились только-только пришедшие в себя Суворовы…

На меня не смотрел только Ратибор Горыныч. Вместо этого он уставился на поломанную дверь.

— Тихо, — сощурился он, деловито приподняв палец. — Слышите? Какой-то шум. Сюда идёт ещё кто-то. Целая толпа.

Я приподнял бровь. Действительно, так и есть — сюда явно направлялись ещё люди. Я уже мог различить голоса.