– Скоро, – в тон ей ответила Александра Григорьевна.

Они помолчали еще некоторое время. Невыпитый чай безнадежно стыл в чашке, Лена грела озябшие вдруг руки об ее гладкие, фарфоровые бока. Потом она заговорила:

– Я, наверное, трусиха и лгунья. Но вот так знать наперед… От моей гибели хоть будет толк?

– Толк будет, – ответила ей помрачневшая и растерянная Сашенька.

– Все равно, мне страшно. И хочется все отменить. Но этого, наверное, сделать нельзя?

– Теперь уже нет, – тихо сказала Сашенька.

Лена не выдержала, заплакала, точно испуганный ребенок, прижав ладони к лицу. Сквозь слезы и приглушенные всхлипывания вырвались горькие фразы:

– Если уж дальше все будет без меня… Хоть бы знать, что будет… А я ничем не могу помочь… я не знаю… – плач перешел в рыдание и разнесся по квартире, отражаясь от гулких, светлых стен.

Вот тут-то и произошло кое-что удивительное и невообразимое. Чудеса в решете начались, однако, с громоподобного грохота. Как если бы кто-то с силой и в бешенстве хлопнул дверью, а после пнул ее от души ногой. Еще через мгновение в Сашенькину комнату ворвалось гневное облако, темное и очень крупногабаритное:

– Майор, встать! И сопли утереть! Живо! Тьфу, бабье! – рявкнула клубящаяся тьма. Лена немедленно вскочила со стула и вытянулась в струнку, будто перед старшим по званию.

Страшный, извергающий ругательства силуэт скоро, однако, приобрел для опешившей Лены человеческие очертания. И она признала в грозной, фундаментально массивной фигуре, одетой в черный с желтыми лампасами спортивный костюм, Сашенькиного сына Илью. Которого видела доселе единственный раз в жизни, но не запомнить не могла. Именно видела, потому что знакомством их встречу назвать было никак нельзя.

Еще в самый первый ее визит к Сашеньке, когда Лена, в то время капитан, сопровождала по служебной надобности некое секретное лицо, она и удостоилась внимания загадочного Ильи. Правда, от силы, секунд на пять. Случившиеся в те несколько минут, пока Лена и ее спутник под гостеприимное воркование Александры Григорьевны раздевались в прихожей. Когда вдруг широко распахнулась противоположная дверь, выходящая в коридор, и в темном проеме на свету возникло лицо. Хмурое, бледное, с очень темными глазами, словно заключенное в строгую рамку прямых, черных волос. А через пару мгновений дверь безмолвно захлопнулась. Лена же осталась стоять в прихожей с нехорошим ощущением, какое у нее бывало в далеком детстве при воровстве помидоров с соседской грядки. Но лицо она запомнила.

Сейчас владелец лица предстал перед ней собственной нелюдимой персоной, при этом чертыхался взахлеб, понося майора Матвееву на чем свет стоит. За беспокойство, ему причиненное. И возвышался над Леной на целую голову, что одно только нагоняло лишнего страху.

– Чего галдите? Коротко и ясно, – грубым голосом, наругавшись, осведомился Илья.

Лена не посмела ослушаться или плакать далее. Затем быстренько изложила суть их с Сашенькой беседы. Коротко и ясно.

– Поганой метлой гнать со службы. За несоответствие, – постановил Илья, с выражением неподдельного отвращения на гладком лице, и одновременно пиная в такт ножку стола. Посуда тихонько звякала при каждом его ударе, чем раздражала, по-видимому, еще больше. Однако, Илья продолжил свое гневное напутствие. – Надо быть законченным идиотом, чтобы не понять – у вас в команде «крот»! После этого вы не офицер, а черпальщик ассенизационного обоза!

Лена, если бы осмелилась шевельнуться, стукнула бы себя тяжелой, серебряной сахарницей по голове. Она-то как не сообразила! Единственно возможное объяснение, и картина складывается разумно. Но тут же перестала себя упрекать. И не сообразила бы. Это сейчас, когда Илья одной только фразой вправил ей мозги, все стало на свои места. Но очевидным вывод не был и на поверхности не лежал. Она, конечно, слышала кое-что о его способностях: неправдоподобные легенды, витающие в кулуарах Лубянки и передаваемые возбужденным шепотом. Говорили о нем, как о мрачном интеллектуале-дикаре, живущем в пещере и не переносящем на дух человеческого общества, а женщин особенно. Первобытном человеке с нечеловеческими видениями и интригующими талантами, который настолько презирал род людской, что даже иногда помогал последнему своим неестественно развитым умом. Вот и сейчас.

– И не рыдать! Не сметь! Для офицера погибнуть на посту – честь! Развела бабские истерики! – выкрикивал ей в лицо Илья, и Лена не могла не признать справедливости его негодования. – Дала присягу, держись! Или снимай погоны и иди кашу варить!

– Я же не спорю. Я так, на минуточку, растерялась, наверное, – сбивчиво оправдывалась Лена, но страшно ей уже не было.

– На минуточку! – на полтона умерив раскаты грома, оборвал ее Илья. И повернулся стремительно, чтобы уйти прочь. – Какой дурак вас, баб, на земле расплодил! Матери вопросов не задавай, кто да что. Не поможет. Страж не даст. «Крота» ищи сама… И не шумите здесь больше! Достали, хоть вешайся!

Только и сказал Сашенькин сын на прощание. Но даже если бы он напоследок дал Лене тумака, это обстоятельство нисколько не умалило бы ее благодарности. Потому что помощь Ильи нельзя было оценить и в золотом ее эквиваленте.

Лена собралась уходить тоже, но, внезапно передумала, обратилась с трепетной просьбой к Сашеньке:

– Если меня… Ну, вы понимаете. Не оставляйте Вилли совсем. Ему нужны будут не одни лишь солдаты. Но и … В общем, он же человек, – бестолково, и будто бы роняя вместо слов кровь своей души, попыталась объясниться Лена.

– Конечно же, человек, – ласково успокоила ее Сашенька и даже постаралась выдавить из себя улыбку. Безуспешно. Зато вовремя вспомнила нужную вещь:

– Помнишь, Леночка, ты обещала. Непременно познакомить с «твоим человеком». Я думаю, это обещание сейчас самое время сдержать. Я должна его видеть. Чтобы «увидеть» по-своему. Тогда мне будет легче помочь.

– Хорошо, Сашенька, как скажете, – согласилась Лена. Идея показалась ей здравой и полезной весьма. По крайней мере, она сможет передать Вилли в дружественные руки. Когда ее… Когда уже… Дальше Лена думать не стала, потому что ей вновь неудержимо захотелось плакать. А это было недостойно офицера федеральной службы.

Вилли ехал на встречу, в полезности которой сомневался в течение последних дней уже не раз. Но Лена так просила. И уверяла, что для генералиссимуса может выйти от этого свидания прямая польза. Не то, чтобы генералиссимус не верил в сверхъестественные дарования и экстраординарные способности. Сам был ходячее им подтверждение. Но в то же время не доверял фактам и чудесам, которые проверить нельзя. К ним Вилли относил всякие гадания и пророческие ясновидения. Потому, как им канонически полагалось быть туманными и многозначными. А стало быть, всегда имеется шанс истолковать случившееся, как нечто предопределенное, но недопонятое. Законспирированная Сашенька, хотя и угадала происходящее с Аней, но ведь могла же она сделать выводы просто исходя из здравого смысла, как и он сам. Правда, Лена ничего лишнего ей не рассказала. Вилли был в затруднении. Поэтому согласился на интервью.

И теперь, чин по чину, отправился в гости к Эрнесту Юрьевичу. На своей машине и с Костей. Сашенька должна была прибыть на квартиру к Грачевскому заранее, минимум за час до прихода генералиссимуса. Таково вышло настоятельное требование его Лены. Чтобы не «светить» без необходимости «достояние республики». За рядовыми крестоносцами же никакой тотальной слежки не велось, Сашенька, похоже, и вовсе не привлекла внимания Дружникова. Подумаешь, гадалка! Он и в голову не брал.

Потому Вилли прибыл к Эрнесту Юрьевичу как бы с традиционным приветом, что проделывал уже много раз, просто поболтать и развеяться в обществе тонкого и не обделенного умом собеседника. Хвост в этом случае провожал его до подъезда и далее равнодушно отцеплялся. А что к Грачевскому в сей же день явится с визитом дама, к тому же задолго до самого Вилли, так кому какое дело? Опять же, Сашенька уж конечно не будет громко объявлять, куда именно она держит путь, а всего лишь наберет код на домофоне. Пойди проверь, если придет охота или моча стукнет не в то место. Мало ли к кому в многоквартирном доме стучится респектабельная и хорошо одетая, полная внутреннего достоинства леди. Оттого, дабы не возбуждать нездоровые страсти и параноидальные подозрения, Лена отказалась сегодня сопровождать генералиссимуса. Справится и без нее, только пусть настроится на серьезный и вдумчивый лад. И как воспитанный человек воздержится от скептических замечаний, если Сашенька совсем не вызовет у него доверия.