Напротив Дружникова расположилась на низеньком стуле, почти что скамеечке для ног, симпатичная журналистка, молодая, но с уже устоявшейся, серьезной репутацией. А со стороны такого крупного еженедельника, как «Новый Негоциант», это было значимой характеристикой. Журналистка уже разложила ручки и блокнот (пользоваться диктофоном Дружников, в силу своей привередливости, запретил) и ждала приказа начинать. В углу маячил фотограф, готовил свет и аппаратуру, под бдительным, неусыпным оком Муслима.

– Ну, значит, пишите, – повелительно и неспешно начал свое интервью Дружников. – Родился я в городе Ставрополе. В семье, так сказать, интеллигентов-подвижников. Оба моих родителя закончили педагогический институт, и после самоотверженно и добровольно уехали учительствовать на село. Своими, подумать только, руками даже школу ремонтировали. Отец мой был учителем математики, от него и я, грешный, видимо, унаследовал способности. Очень скоро он сделался директором этой самой школы, и вообще, стал одним из самых уважаемых людей в районе. Но спустя год трагически погиб. Был зверски зарезан вечером у собственного дома алкашом-трактористом. Отец как-то вступился за его младшего сына, не дал этому опустившемуся пропойце отколотить ребенка. Но тот запомнил, затаил злобу, и решил, наверное, отомстить. Так мы с матерью и братом осиротели. Мать моя, Раиса Архиповна, слыла женщиной решительной и авторитетной, вскоре заступила место покойного отца и директорствовала в сельской школе почти до недавнего времени. В настоящий момент она отдыхает в Швейцарии, поправляет здоровье.

– Простите, Олег Дмитриевич, а ваш младший брат? – вежливо осведомилась журналистка, не переставая пулеметно строчить в блокноте.

– Мой брат, как и я, заметьте, окончил Московский Университет и тоже с красным дипломом… Что? Нет. Я ему в этом не помогал. Разве материально. Мой брат Георгий очень талантливый человек. Сейчас получает второе образование в Европе, – пояснил Дружников и окинул журналистку коротким взглядом. Нет, интереса не представляет, слишком вертлява. Да и тошно ему в последнее время от этих баб. Никто ему, по сути, не нужен, кроме одной только Ани. А тут еще женитьба, будь она неладна!

– А ваш бывший компаньон? Мошкин Вилим Александрович? С которым вы вместе, по слухам, начинали?

Ага, дождался все-таки! И очень хорошо. Надо разъяснить раз и навсегда. Слухи, говоришь? Значит, уже и слухи. Просто замечательно!

– Да, вы знаете, эти разговоры, действительно, не более, чем слухи. Конечно, Вилим Александрович очень часто помогал мне в делах, на дружеских началах, и даже одно время удалось его уговорить на должность моего помощника. Но ненадолго. Он, видите ли, весьма способный математик и неплохой экономист-теоретик, однако совершенно далекий от предпринимательства человек. Трагическое убийство в Мухогорске моей правой руки и фактического директора комбината Порошевича Дениса Домициановича слишком напугало моего старого друга. И он решительно отказался далее консультировать меня в коммерческих неурядицах, – Дружников сделал паузу, чтобы журналистка успела все как следует записать. – Сейчас я оказываю ему исключительно спонсорскую помощь в написании научной работы. Но, поскольку Вилим Александрович чрезвычайно занят и почти не выходит из дому, мы, можно сказать, совсем не видимся. Кстати, Вилим Александрович, очень замкнутая личность и к общению способен в весьма ограниченных формах.

Журналистка задавала еще какие-то, совсем уже мирные и посторонние вопросы, Дружников отвечал ей заученно-машинально. А у самого, против воли и настроения, в голове бесконечным кругом обращались одни и те же мысли. Зачем его «дорогой друг» Валька убил Зулю Матвеева. Почему убил, такого вопроса у Дружникова не возникало. Насколько он знал Зулю, от него потенциально можно было ожидать любую гнусность, а от испуганного Зули и любую дурость. Матвеев вполне мог наплести Вальке с три короба правды, и повернуть ее удобным себе боком. Это, да. Но почему правда вышла боком Матвееву? Не очень похоже на Вальку. Не хотелось бы Дружникову, чтобы его бывший компаньон стал находить в мести удовольствие и не обнаруживать при этом никакого раскаяния. Да и какие-то непонятные движения начались в Валькином мире. Каркуша, конечно, осведомитель аховый, но и он заметил, что Валька, вместо того, чтобы сидеть тихо, начал проявлять активность и интерес к внешней жизни. Впрочем, если это способствует его здоровью и долголетию, пусть себе. Он, Дружников, лишь немного увеличит силу ежедневно посылаемых Вальке приказов. Теперь такое возможно. Как Дружников и предвидел, настраивать Вальку на нужный лад в последнее время сделалось не в пример легче, словно ему в самом деле удалось пробудить в Вальке прежнюю, искреннюю любовь к своей особе.

Валька опаздывал. Москву за ночь засыпал варварский снегопад, о своевременной уборке и расчистке проезжих магистралей, понятно, не могло быть и речи. Хорошо, что Лена ждет его не на улице. А в книжном магазине, как раз напротив… Ну, словом, напротив того самого учреждения, где она, собственно, служит. Ого! Уже пятнадцать минут прошло с назначенного времени, а они все еще еле ползут мимо памятника первопечатнику Федорову. Валька велел Косте ехать далее, до магазина, а сам выскочил на дорогу и пошел быстрым шагом, насколько позволяло состояние тротуара и толчея на улицах.

Лену он нашел возле стойки с детективными романами, которые она неторопливо просматривала один за другим, впрочем, без намерения покупать.

– Привет, – просто поздоровался с ней Валька.

– Привет, – ответила Лена, и, потянувшись, чмокнула Вальку в щеку. – А ты похорошел.

– Да ну, ерунда. Хожу в тренажерный зал и вот…, – Валька в некотором смущении развел руками. К нежностям со стороны Лены он оказался немного не готов.

– Случилось что? – поинтересовалась Лена, вовсе не замечая Валькиного замешательства. – Ты так срочно вызвал меня с работы.

– Извини. Я как-то не подумал. Нет, ничего не случилось. Но помнишь, ты говорила, если понадобится помощь, я могу обратиться к тебе, – сказал Валька и посмотрел просительно.

– Конечно, можешь. А в чем дело?

– Вот, – Валька протянул сложенный вдвое листок бумаги. – Узнай, пожалуйста, что сталось с этими людьми. Прямо по списку. Адреса, места работы, семейное положение. Ну, словом, все, что удастся. Тебе это несравненно легче сделать, чем мне.

– Когда надо? – только и спросила Лена, взяв листок в руки.

– Не хочу тебя торопить, но, чем скорее, тем лучше?

– Может, все-таки расскажешь? – спросила его Лена, и Валька сразу понял о чем.

– Может и расскажу. В двух случаях. Если буду точно знать, что тебе это не повредит. Или… Или я окажусь в безвыходной ситуации, когда ничья безопасность уже не станет иметь значения.

И Валька, во избежание дальнейших расспросов, быстро попрощался. Вышло не очень вежливо, но он видел: Лена на него не обиделась.

Из магазина Валька не сразу вернулся домой. А сделал кое-какие покупки. После перед зеркалом их примерил. Ну, вот. Валька оглядел свое отражение со всех сторон. Настоящий модный щеголь, немного фатоватый, но не чересчур. Джинсы умопомрачительного покроя, туфли крокодиловой кожи, кричащего зеленоватого тона, пояс с огромной пряжкой, синяя рубашка «поло» и венец творения – кожаное, сиреневое полупальто с отстегивающейся подкладкой на меху. Мальбрук в поход собрался. Чем дольше Валька глядел на себя, тем больше в нем поднималась некая, восхитительная легкость. Так теперь и надо. Чтобы он отныне ни делал, чтобы ни желал, даже если пожелать придется самое страшное, новый Валька отнесется к этому легко. Вот только его нынешнее имя – Валька. Какое-то оно жалкое и отдает беспомощной наивностью. Главное, он больше не чувствует себя Валькой. Имя надо сменить. И, кстати, прическу тоже. Отрастить волосы подлиннее и собрать в хвостик. Будет обманчиво богемное впечатление. Но какое же имя выбрать? Непременно передовое и сильное. Валька стоял и склонял себя на все лады. Ага!