— Чушь! — добродушно фыркнул Радек, доставая из складок рясы потрёпанный молитвенник. — Слуги мрака не умеют любить, только желать!

— Хм… согласись, — при этих словах монашек так скривился, будто укусил незрелый лимон, я, не обращая внимания на эту реакцию, продолжил: — Согласись, что между словами «любить», «желать» и «нравится» огромная пропасть. И поверь, тёмные умеют испытывать симпатию. И если я приведу назад отряд в целости и сохранности, мне больше заплатят. Так что выгода есть. И немалая. — К тому же с эльфийкой путешествовать намного веселее, — додумал я про себя.

Монашек недовольно фыркнул и даже собрался отодвинуться от меня, но потом передумал и тихо забормотал молитву, словно проверяя мою реакцию на святые слова. Реакции не последовало. Точнее, я просто перевернулся на другой бок и уснул.

Снилось мне что-то невнятное. Не помню, что точно, кажется, я то ли от кого-то убегал, то ли, наоборот, за кем-то гнался. Мне было очень весело и совершенно не скучно. Это ощущение оказалось настолько удивительным и нереальным, что я даже проснулся. Рядом тихо похрапывал монашек. Фигура рыцаря, который прохаживался туда-сюда в ожидании конца смены, мельтешила где-то сбоку. Лес жил своей ночной жизнью. Где-то тревожно ухнул филин, словно предупреждая Алира о моем пробуждении.

Я осторожно, чтобы не привлечь внимание рыцаря, перевернулся на спину. Жаль, небо оказалось затянуто плотным слоем облаков. Не то, чтобы я люблю смотреть на звёзды, просто, раз уж проснулся — почему не отдать немного свободного времени созерцанию?..

Несколько минут я вглядывался в тревожный чёрно-багровый цвет туч. Словно кто-то пытался меня о чём-то предупредить. Но о чём? Если бы была хоть какая-то вероятность моей смертности, я бы знал. Хаос не в счёт. Туда могу проникнуть только я. Ну, и некоторые умельцы из народа северных орков, но тех уже давно нет на этом свете. А значит, я проживу ещё ровно столько, насколько хватит моей выдержки. Что-то другое? Угроза моим спутникам? Зачем? Здесь, на своих землях, я смогу спасти их от всего. Даже из смерти в течение десяти минут успею вытащить. Хотя может и не стану. Не так уж они и дороги мне. Что-то случилось в Цитадели? Нет, Элли успел бы мне это сообщить… Хотя так легко забыть, что личная неуязвимость не возводит в ранг бессмертных всех вокруг.

Внутри нарастала непонятная тревога, словно я что-то забыл, что-то очень важное, и никак не мог вспомнить. Я вроде никогда не жаловался на склероз, а тут уже не в первый раз ловлю себя на подобной забывчивости…

В таких раздумьях я провел ещё пять минут, пока не понял, что цвет неба всего лишь отражает мои мысли. Помянув хаос вперемешку с весёлым крестьянином, я быстренько привёл сознание в порядок, с удовольствием наблюдая, как тучи шустро расползаются в разные стороны, открывая чернильное небо с крошечными алмазиками звёзд.

— Великий Свет! — тихо воскликнул Алир, потрясённо смотря вверх. Н-да, надо было сначала ему глаза отвести.

Я поменял положение своего тела на сидячее и ухмыльнулся.

— Тебе не кажется, рыцарь, что поминать Великий Свет ночью на Чёрных землях верх глупости? Он не оградит тебя, а наоборот, привлечёт излишнее внимание. — Я наклонил голову набок, ехидно смотря на подпрыгнувшего от неожиданности рыцаря. Сейчас, в окружающей нас темноте он казался эльфийским принцем, сошедшим со страниц какой-нибудь сказки. Не хватало только белого единорога. «Зато ты на месте!» Боюсь, цвет не тот… «Значит с единорогом проблем нет?!»

— Тёмный, ты не спишь?! — воскликнул он. Я про себя поаплодировал: потрясающая логика. Нет, я сплю!

— Уже, нет. Видишь ли, поминание света, причём с таким чувством, здесь, на этих землях слишком остро ощущается. И как любой тёмный в радиусе двух лиг, я тут же очнулся, чтобы защитить свой дом. При этом созвучии в наши сознания закладывается простая команда: «Убить! сказавшего это». И если бы я не успел вовремя проснуться, сейчас мы бы уже дрались. Или я добивал остальную команду, так как ты не ожидал нападения. Причем сделал бы я это неосознано и, очнувшись утром, очень бы пожалел, что лишился своих нанимателей. Ты понял меня, рыцарь? Сейчас в этом радиусе единственным тёмным оказался я. А у меня к этому чуть более высокая устойчивость, чем у остальных. Я удивлён, что вы об этом не знали. Без таких сведений идти в Чёрные земли — чистой воды самоубийство. Будь добр, завтра объясни это остальным. Если такое случится близко к городу или в самой Цитадели… — я сделал театральную паузу, постепенно перешедшую в молчание. Я сказал правду. Ну, кроме того, что на меня это вообще не действует. И так же, что моё присутствие полностью поглощает такие выбросы светлой энергии. Пусть боятся… Буга-га!!!

— Хорошо, тёмный, я учту это. Спасибо, — рыцарь кивнул мне и, устав мерить шагами нашу стоянку, присел рядом с еле-еле тлеющим костром. — Я слышал об этом, но всегда считал обычной сказкой.

Светлое слово тёмному? Забавно. Что ли ещё что-нибудь рыцарёнку рассказать? Помню, когда-то давно я был неплохим рассказчиком.

Я подошёл к Алиру и устроился рядом, взглядом воскресив небольшое пламя. Сначала рыцарь нервно дёрнулся, но потом, вздохнув, остался сидеть рядом со мной.

— Хочешь, я расскажу тебе ещё одну сказку, которую я услышал, когда был маленьким?

— Хочу.

— Жил да был Творец. Он был совершенно обычным Творцом. Его отец с матерью были творцами, его дед с бабкой были творцами. Его сёстры, братья, дяди, тёти, знакомые и друзья, соседи — все они были творцами. Вели обычные жизни. Учились, влюблялись, болели. И всю жизнь работали над своими мирами. Вот и наш Творец в день своего совершеннолетия начал создавать свой мир. У него не было выдающегося дара, и поступки зачастую оставляли желать лучшего, а ещё он очень любил экспериментировать — пожалуй, это было его худшей страстью. Он долго пытался создать такой мир, подобного которому ещё никто не придумывал. Иногда он поступал плохо на пути к своей цели, но, в конце концов, после многих неудачных попыток у него получилось. Созданный им мир стал самым прекрасным и многогранным миром из всех когда-либо созданных. Только очень-очень маленьким. Пошли слухи, что этот мир даже прекраснее мира самих творцов. Творцу стали завидовать, а потом и вовсе возненавидели. Чтобы скрыться от всех, Творец ушёл в свой мир. Там он встретил прекрасную смертную девушку и влюбился. А она ответила ему взаимностью. Первым у них родился Сын — его назвали Тьмой. А затем дочь — Свет. Но тут случилось ужасное: другие творцы попытались уничтожить прекрасный мир. И Творец умер, спасая его. Последней своей волей он сумел спрятать мир так далеко, что никто не смог этот мир найти.

Но на этом беды маленького прекрасного мирка не закончились. Любимая Творца не смогла пережить его смерть и ушла следом, оставив сына и дочь одних. Мальчик так возненавидел отца и мать за то, что они бросили их с сестрой, что стал причинять жителям того мира боль и страдания, используя свою силу. Он хотел отомстить другим творцам. Тогда он начал путешествовать по созданным ими мирам, в каждом оставляя своё воплощение, противостоящее творцу выбранного мира. Он успел причинить столько боли и смерти, что практически забыл, что сам способен на что-то хорошее. Но маленькая Свет, единственная, кого он продолжал любить, утешала его, возвращая к нормальной жизни. А ещё она очень боялась темноты. По ночам ей слышались шаги и смех других творцов. Тогда Тьма придумал удивительно яркие и красивые звёзды для маленького прекрасного мирка, чтобы его власть не была в ночи абсолютной. Он рассказывал по ночам сказки маленькой сестричке. Но она всё равно боялась и плакала. Тогда брат, чтобы защитить её, поглотил Свет. Так появилась Тень или по-другому Сумрак. Всесильное существо с возможностями творца и вечно молодой душой смертного. Существо, из-за своего всесилия обречённое на вечность…

— Грустная сказка, — согласился рыцарь. — И конец несчастливый.