А я сейчас возьму и своим примером все испорчу.

– Козма, налей чего-нибудь. – К нам подошел, позевывая, крупный орк с нашивкой охраны на рукаве.

Интересно, а зачем вообще охранять бордель? Дафне, к примеру, орк ничем не помог. Как сказала мадам? Ей заранее оплатили возможные издержки? Под ними, так понимаю, подразумевались похороны.

Блондинка, которую звали Козма, протянула орку кружку чая.

– Эй, а покрепче? – возмутился охранник.

– Могу добавить заварки, – отрезала блондинка, – ты на работе.

– Зануда, – отмахнулся орк и только сейчас заметил меня, – действительно эльф!

– Неужели? – Я сделал вид, что удивился, и тихо, пока Козма не видит, подвинул орку свое вино. Вряд ли такую громадину поведет от половины бокала.

Охранник отказываться не стал, выпив вино одним большим глотком, и заметно повеселел, присев на соседний высокий стул.

– Как тебя, Карэль? Спасибо хотел сказать. – Его акцент напомнил мой собственный, дав понять, что орк тоже прибыл из Старого Света.

– Кериэль, – поправил я. – А ты Нар?

Орк с готовностью пожал протянутую ладонь.

– Он неравнодушен к Дафне, – «сдала» охранника Козма и, наградив меня осуждающим взглядом, забрала опустевший бокал.

Заметила все-таки!

– Еще вина?

– Нет, мне хватит. Сколько?

Почему-то мой вопрос очень ее развеселил.

– За счет заведения. Спасибо за кухню.

– Надолго у нас? – Орк еще раз зевнул, прикрыв рот ладонью.

Если бы я знал!

Правильно ли я поступил, попросив у Костанцо комнату? Место было своеобразное, и я не был уверен, что захочу здесь оставаться. Но «Женский дом» подкупил меня своей нетипичностью.

К тому же после слов лорда Киара я расслабился, и весь квартал имел возможность поглазеть на эльфа. Но зато никому бы и в голову не пришло искать меня здесь. Даже если следы приведут погоню к борделю, она точно не подумает, что я сижу прямо у нее над головой.

– По обстоятельствам, – уклончиво ответил я.

Без пяти семь, когда Костанцо сдвинула щеколду и приоткрыла дверь, а музыканты, взяв несколько пробных нот, заиграли задорный мотив, я понял, что мне лучше вернуться к себе в комнату.

Только теперь я сообразил, что перекусом озаботился, а чем-нибудь разнообразить время – нет. Несколько книг, которые лежали в ранце, для развлечения не годились. Я точно помнил, что утром проходил мимо лавки букиниста, но почему-то не додумался, что меня ждет ночь в запертой комнате.

Я подошел к Костанцо. Она, встав за стойку у входа, уже что-то обсуждала с невысоким мужчиной, который в явном предвкушении оглаживал пышные усы. Светло-коричневое платье мадам, строгое и предельно закрытое, резко контрастировало с почти раздетыми блудницами. Зато сразу видно, кто хозяйка сего места, точно не перепутаешь.

Господин, положив на стойку две серебряные монеты, ушел к бару и, заказав виски, принялся масляно любоваться на девочек. Те кружились по залу в такт музыке, показывая «товар» в выгодном свете.

– Я могу чем-то помочь, Кериэль? – повернулась ко мне Костанцо.

– У тебя случайно нет каких-нибудь книг?

– По бухгалтерии пять штук только за прошлый год. – Она улыбнулась. – Наверное, где-то в комнате и завалялось несколько романов, но я их быстро не найду, извини.

– Чего уж там. Хотелось бы занять себя чем-нибудь на время работы борделя… Но вовремя не подумал – сам виноват, чего уже теперь.

– Господин… – К нам подошла одна из девочек.

Она была низкая и щуплая, с неженской фигурой, что только подчеркивала короткая «под мальчика» стрижка. Хотя наверняка в бордель захаживали любители подобного.

– Лучше на «ты» и можно по имени, – разрешил я.

– У меня есть… не книга, я неграмотная. – Блудница повесила голову, и я заметил проступивший на щеках румянец.

Удивительно – танцевать почти обнаженной ей нормально, а признаться в неграмотности почему-то неудобно. Какое странное место!

– Но если нечем заняться – можно убить время, – продолжила девушка, переминаясь с ноги на ногу.

– Это Альда, – представила мне блудницу Костанцо, – наша новенькая.

В этот момент в двери зашли сразу три господина, и мадам отвлеклась на них.

– Если тебе не жаль, с удовольствием возьму. – Не представляю, что именно, но я сейчас обрадуюсь любой безделице, которая поможет скоротать ночь. – И заплачу, сколько скажешь.

Альда помотала головой.

– Нет, не нужно, мы все очень благодарны тебе за Дафну. – Я поднялся следом за блудницей на второй этаж и прошел в конец коридора к комнате с номером одиннадцать. – Я куплю себе еще, когда в следующий раз выйду в город.

Она отперла дверь, и я с любопытством зашел внутрь. Комната, как и предположил ранее, оказалась гораздо меньше тех, что располагались на третьем этаже: кровать, комод, небольшое окно и один стул; столом служил широкий подоконник. Но при всей скромности здесь было чисто и уютно.

– Вам нельзя просто так покидать «Женский дом»? – уточнил у блудницы, пока та что-то искала в верхнем ящике комода.

– Раз в неделю под запись в книге и с бумагой от мадам, – подтвердила Альда, – у нас же нет документов. Если собираешься торговать своим телом, нужно встать на учет. Регистрационную карточку у тебя заберут и взамен дадут специальный билет. У нас в конторе чем только не занимаются: и браки заключают, и недвижимость оформляют, и лицензии на торговлю выдают, и вот… с нами, блудницами, работают. По-другому нельзя. Если поймают на незаконной проституции – отправят на рудники. Вот, нашла! Держи.

Мне протянули красивый большой конверт, и я тут же заглянул в его содержимое – сначала на глаза попался ровный отрез белой ткани. Затем я заметил аккуратно смотанные клубочки ниток – их было больше двадцати цветов, из крайнего торчала игла с большим ушком. Также в конверте нашлись пяльцы и схема на сложенном пергаментном листе.

– Это вышивка? – Вот уж чем я никогда не увлекался.

Альда смутилась.

– Если не хочешь…

Я фыркнул.

– Хочу! Но не умею. – Я закрыл конверт, подумав, что всегда интересно попробовать что-то новое.

Девушка, закрыв свою комнатушку на ключ, улыбнулась.

– Вышивай так, чтобы верхние нити у крестиков ложились в одну сторону, и не сильно намудри с изнанкой. Ты же не на выставку потом результат понесешь? А для себя главное – удовольствие получить.

– Спасибо!

Мы дошли до лестницы, но подняться к себе я не успел – услышал, что Костанцо говорит на повышенных тонах.

– Целитель сказал ей не возвращаться к работе неделю! – непреклонно заявила мадам.

В ее высоком голосе я уловил напряжение и злость.

– Я всегда оплачиваю любые издержки. Хочешь, чтобы написал, куда следует?

Издержки… Неужели опять пришел этот, как его там?

– Лорд Дебро! – прошипела рядом Альда. – Ублюдок!

Точно! Он самый!

– А Костанцо не может указать ему на дверь? – тихо спросил я, пока внизу продолжался спор.

– У него связи. – Девушка вздохнула и добавила: – И он действительно всегда платит столько, чтобы перекрыть любые вопросы.

– Даже похороны? – У меня в голове плохо укладывалось, что, по сути, это легализованное убийство. – Мне казалось, в Новом Свете нет рабства, чтобы назначать цену за жизнь.

И неважно, человеческую или иную.

– Все верно, – Альда зябко повела плечами, – но юридически мы приравниваемся к вещам. Лорд Дебро просто платит за сломанную игрушку.

Какая мерзость!

– Триада с тобой! – громко донеслось снизу. – Вот ее давай!

Что ж, от Дафны он отстал, но утром мне, скорее всего, придется еще кого-то вытаскивать с того света.

– Зовите сразу, как он уйдет, – попросил я Альду и, чтобы больше не слышать ничего подобного, поспешил к себе в комнату.

Как девушки идут на такое добровольно? Кажется, я очень многого в этой жизни не понимаю. И совершенно не хочу понимать.

Как ни странно, вышивка меня увлекла. Я устроился на широком подоконнике, сделал себе чай, вскипятив воду каплей магии, достал кулек с засахаренными кусочками фруктов и погрузился в новый для меня вид досуга. Просто вовсе не было: за первый час я исколол пальцы так, что устал зализывать небольшие ранки. А еще постоянно терялся в схеме, отчего приходилось расшивать все обратно и отсчитывать крестики заново. Но при этом сам процесс почему-то меня успокоил, прогрузив в какую-то медитативную сосредоточенность. Сверх того мне нравились изображенные на схеме две толстые птички, сидящие на ветке. Именно они должны были появиться на ткани в конце работы, и я, дошивая ярко-красное пузо первой, даже почувствовал некую гордость.