Маришка выдохнула и постаралась унять дрожь, охватившую ее: дрожали вспотевшие ладони, дрожали губы, дрожало все внутри, скручиваясь в тугой узел. Неужели все настолько плохо? Вопросы кричали в голове на разные голоса, но девушка ожидала продолжение рассказа.

— Впрочем, к тому моменту и настоящее уже трещало по швам. За те дни, что ты отсутствовала, появился Бриан Найтингейл — сын Пресветлой. Мы рассказывали тебе о нем, как о Таллиэле… Юля должна была рассказывать, — устало уточнил Крис и, заметив, как быстро закивала Маришка, горько усмехнулся. — Да, она не могла не рассказать тебе о том, кто стал для нее чуть больше, чем друг. Это… сложно вспоминать.

Они замолчали. Маришка медленно прокручивала в голове тот разговор, когда она услышала от Юльтиниэль о зеленоглазом эльфе и о сомнениях, которые ненадолго овладели юной императрицей. И понимала, как сложно было всем им, попавшим в ловушку творцов, разбираться в своих желаниях и чувствах.

— Знаешь… — Кристиан отвлекся — от одного из костров раздались гневные выкрики; мужчина несколько мгновений напряженно вслушивался, но решив, что ничего серьезного, вновь повернулся к Маришке: — Это можно было бы пережить. Юля сопротивлялась тому, что навязывала ей Хель, Найтингейл также не был в восторге от перспективы лишиться свободы. Но мы слишком увлеклись своими проблемами: я ревновал жену и злился на весь мир, Юля разрывалась между долгом, чувствами и Множественной вселенной, открывшейся для дочери Хель. Бриан мечтал что-то доказать творцам, не выбирая средств. Мы не заметили опасность, не поняли, насколько близко подошли к краю…

Вернулся Лад. Протянул Маришке миску с гречневой кашей и мелко нарезанным мясом. Сел напротив девушки, недовольно нахохлился.

— Ты говоришь не о том, — заметил он и, прежде чем Крис успел возразить, пояснил: — Чувства, страдания, патетика… какая разница, что вы сидели по углам, наматывая сопли на кулаки? Два момента, Риш, — обратился он к полувампирке, и та вздрогнула от непривычного обращения. — Погиб очень важный человек. Как выяснилось чуть позже, самый важный для мира. Это первое. И второе — от нас отказались остальные творцы. Ушли, оставив умирать в одиночестве.

Лад не успел договорить. От костров вновь раздались крики, на этот раз не гневные, а испуганные. Один голос — тонкий, женский — перешел на визг, а после резко оборвался. Мужчины одновременно сорвались с места. Ладони Криса замерцали холодным синим светом, а бывший творец выхватил два длинных кривых кинжала.

— Останься! — приказал император.

Маришка ослушалась. Ей не сказали, кто погиб, и ее душил ужас, что это могли быть герцог и Юля. Она не понимала, что происходит, кто с кем воюет и почему кричала женщина. Все вокруг было пугающим и чужим, и, не раздумывая, полувампирка бросилась следом.

Несколько палаток полыхало. Небольшой костер, на котором еще несколько минут назад мирно варился обед, разгоревшись, гудел, перебираясь все дальше, разыскивая новую пищу. А маги вместо того, чтобы быстро справиться с пожаром, разбегались в стороны.

Но не огонь оказался главной проблемой.

Вырвавшись на свободное пространство, Маришка остановилась. Среди перепуганных людей она потеряла Криса из вида и теперь озиралась, надеясь заметить знакомый плащ.

Опасность девушка даже не почувствовала, точнее, ее человеческая часть. Маришка продолжала, прищурившись, всматриваться в задымленное пространство, а в следующую секунду резко прыгнула вперед; перекатившись через голову, она мягко оттолкнулась от земли и отбежала на несколько шагов.

Там, где раньше стояла полувампирка, теперь скалилась тварь. Если бы Маришка промедлила — уже бы лишилась головы. То, что напало на нее, вероятно, не далее, как несколько минут назад было девушкой в потрепанной серой форме. Теперь же ощутимо деформировавшаяся челюсть демонстрировала жуткий оскал: тонкая кожа вокруг рта порвалась, повиснув ошметками и продолжая сочиться кровью. Глаза закрывала серая пленка, а в уголках собирался темный гной, который тварь часто смаргивала. Руки висели вдоль тела, будто бы из них разом выдернули кости, и только удлинившиеся на десяток сантиметров ногти подсказывали, что недееспособность конечностей — лишь видимость.

Сообразив, что имеет дело с нежитью, Маришка вернула нож за голенище сапога. Против нежити сталь, хоть и отличная, работы мастеров из общины ее отца, не работала. Впрочем, проблем с силами у девушки уже давно не было. Пусть она не могла обратиться к основам некромантии, чтобы умертвить монстра повторно, зато у нее было другое умение.

— Помоги, — прошептала девушка и улыбнулась, чувствуя, как стихия откликается на ее зов. Крошечные капли, конденсируясь из холодного осеннего воздуха, быстро скопились в ладонях Маришки.

И, заметив, что тварь приготовилась к броску, полувампирка плеснула ей в лицо созданную воду. Тонкой лентой стихия обвила шею нежити — та даже не заметила этого; тварь надвигалась на добычу, подрагивали ноздри, улавливая запах жизни. А в следующий момент Маришка резко сжала кулак, дернула рукой на себя, словно за веревку, и водная лента перерезала горло нежити, отделив голову. Но тварь не спешила умирать — руки слепо зашарили перед собой, координация была потеряна, и тело сделало неловкий шаг, завалившись в бок. Из разреза выплеснулась черная густая кровь.

Девушка не раздумывала. Она снова обратилась к воде, и та послушно подхватила голову нежити и кинула в разошедшийся огонь, а затем, также быстро закружив тонкими потоками тело, подтолкнула его навстречу жадным языкам пламени. Раздалось шипение, а в следующий момент тварь вспыхнула, словно хорошо просмоленный факел.

— Впечатляет, — раздался голос Кристиана.

Маришка с улыбкой обернулась. Она была рада даже такой похвале.

Император шел, чуть прихрамывая и на ходу снимая остатки плаща, который превратился в изорванные лохмотья. И с каждым его шагом пламя утихало, истаивая едким дымом. Кто-то из слуг кинулся к Кристиану, спеша подать новый плащ, в который Крис тут же закутался, зябко передернув плечами.

— Лад сейчас добьет последнего; всего получается шесть, — подсчитал он, остановившись рядом с Маришкой. — Много. Но было бы куда больше, если бы не ты. Спасибо, что ослушалась приказа.

Маришка немного смутилась, но заулыбалась еще шире и довольнее, пока Крис не закончил свою мысль.

— Я и забыл, как ты можешь. Наша Маришка давно перестала слышать стихию.

Улыбка погасла, как огонек свечи под ветром.

— Почему она… я предпочла кровь?

— Ей пришлось выбирать между своей человечностью и жизнью близкого друга. Кровь вампира исцеляет даже смертельные раны, но только если вампир инициирован.

Маришка слышала об этом и больше всего боялась когда-нибудь оказаться на таком распутье.

— И где она сейчас?

Девушка не знала, чего больше страшится — признания, что «их Маришка» мертва, или что просто отлучилась и вот-вот вернется? Кристиан еще сильнее закутался в меховой ворот, словно, несмотря на тепло поздней осени, его жалил нестерпимый холод.

— Она исчезла пару недель назад — ушла. Собрала вещи, зашла попрощаться и растворилась в вечерних сумерках. Мы не знаем куда, насколько… жива ли еще? Возможно, Риш подготовилась к твоему появлению: освободила временную линию, чтобы вы не пересеклись. Я не знаю. Могу лишь надеяться, что как только ты возвратишься в свое время, вернется и наша Маришка.

Полувампирка серьезно кивнула. И, пока Кристиан был словоохотлив, выпалила самые важные сейчас вопросы:

— А что с его светлостью? С Юлей? С Василием? Где они?

Взгляд императора помертвел.

— Юльтиниэль ушла первой, — раздался голос Лада, и он встал с другого бока от Маришки. — Не было ни криков, ни споров… я тогда обитал в замке Литов уже пятый год, и присутствовал в гостиной, когда Юля отложила в сторону книгу и буднично сообщила, что на днях они с Брианом собираются уйти в мир творцов. Мол, здесь на нее все давит, а поддерживать умирающий дом — занятие сложное и неблагодарное. После чего сняла кольцо и, оставив его на чайном столике, продолжила чтение, как ни в чем не бывало.