— С той стороны озера, — безошибочно определил направление Таллиэль, также поднимаясь на ноги. — Один человек, бежит в нашу сторону. Только я не смог понять, кто за ним гонится.

— Судя по тому, что я тоже не смог услышать, это не простая нежить. Но оборотень бы ломился через лес, как тролль. Остаются только вампиры. — Кристиан не стал вытаскивать оружие, а наколдовал несколько огненных шаров, чтобы с той стороны озера можно было их заметить, — разведенный костер скрывал высокий камыш, а его легкие отблески можно было легко упустить из виду, особенно пытаясь спастись от кровожадных тварей.

— Бежать навстречу не стоит, — согласился Оррен. — Пусть лучше, если успеет, к нам присоединится. Надеюсь, твое колдовство не пропустит вампиров в круг?

— Вроде не должно… — с сомнением протянул император, вглядываясь в ночной сумрак. Как раз луна удачно выглянула из-за плотного слоя облаков, найдя тонкую брешь, посеребрила водную гладь, протянув мерцающую дорожку на тот берег и осветив подступающий к нему край леса.

Юльтиниэль напряглась, не отрывая взгляда от крайних деревьев, из-за которых вот-вот должен был появиться человек. Она уже слышала его так хорошо, будто он стоял перед ней. И без того прекрасный слух полуэльфийки обострился до того, что она ощущала каждую веточку, которую ломал беглец, пытаясь в темноте не оступиться. И даже смогла различить быстрое скольжение охотников — тени словно летели, не касаясь земли, и вот-вот должны были нагнать свою жертву.

— Их двое, — прошептала она, дернув Криса за рукав и обернувшись к Талли.

— Сложно, но приемлемо. Справимся, — вместо эльфа ей уверенно ответил Оррен, удобнее перехватывая фамильный меч.

И в этот момент человек наконец в буквальном смысле вывалился из леса, едва успев затормозить на краю берега. Затравленно оглянулся, будто уже собирался сдаваться. Он натужно закашлялся, схватившись руками за горло, — беглец явно держался из чистого ослиного упрямства, ибо на такой забег с вампирами не был способен ни один смертный.

— Сюда! Давай к нам! — тонко закричала Юльтиниэль, понимая, что отчаяние полностью завладело человеком — он в упор не замечал колдовских огней.

Молодой парень смахнул со лба слипшиеся от пота волосы, еще раз обернулся, понимая, что в таком состоянии может и не проплыть нужное расстояние, и за миг до того, как выскользнувшие вампиры бросились на добычу, рыбкой нырнул в озеро, подняв столб брызг.

Две тени замерли, наблюдая, как несостоявшаяся жертва неловко барахтается, пытаясь грести на ту сторону, но лезть за парнем в воду не решились. И, задержавшись лишь на мгновение, кинулись огибать озеро.

— А он точно не утонет? — с сомнением спросила Альга, глядя, как на середине озера парнишка из последних сил пытается удержаться на плаву, то и дело уходя под воду.

Талли, решив, что Крис в драке будет полезнее не совсем здорового эльфа, снял сапоги, тяжелый пояс с оружием, верхнюю тунику и кинулся на помощь человеку, уже переставшему бороться за свою жизнь, — голова паренька не показывалась над водой почти минуту. Рыбка Таллиэля получилась не в пример удачнее, хотя было заметно, что поврежденная рука дает о себе знать, затрудняя движения эльфа. Но тот, безошибочно определив место, где человек ушел под воду, нырнул за ним.

Император подмигнул полуэльфийке: «С тех пор как я узнал о маскараде крестного — мечтал посмотреть на настоящего защитника!» — Юля уловила в пришедшей мысли Кристиана одновременно и азарт, и тревогу: несмотря на то что сейчас жизнь паренька висела на волоске, они были уверены — все обойдется. Но лишь в этот раз. Чем закончится путь защитника, эти двое знали прекрасно.

А тем временем вампиры, в рекордный срок обогнув немаленькое озеро, уже приближались к замершим друзьям.

— М-дя… — ухмыльнулся Рит, — ночь явно будет веселой!

Василий знал, что сейчас его ждали на экстренном совете. Ливий, Эриам и присоединившийся к этой парочке главнокомандующий мечтали вытрясти из Оррена хоть что-то похожее на план, а не обрывки идей и мыслей, которыми до этого потчевал их герцог. Хотя иномирец и не одобрял такого пренебрежительного отношения к безрадостной ситуации, не мог не признать, что экспромты Оррена пока удавались на славу и оказывались очень удачными, а вот проговоренные вслух планы, как правило, претворять в жизнь удавалось лишь частично.

К тому же за этот год Василий успел узнать герцога, потому и подозревал, что только-только поднявшийся на ноги Рит окажется категорически против советов и обсуждений и всеми силами постарается потянуть кота… в смысле пса за хвост — Василий поправил самого себя, вспомнив об отношении лирийцев к кошкам. А значит, он мог позволить себе немного постоять на аккуратном балкончике, охватывающем часть башни полукругом.

Почему-то вспоминалось его короткое путешествие домой, словно в голове Василия медленно прокручивалась запись того дня, когда он позвал проводника.

Уже через неделю после праздника Начала, проснувшись до рассвета, он вышел из гостеприимного дома герцога с твердым намерением попытать счастья. По правде говоря, было Василию в тот момент немного страшновато. Самую чуточку. Безусловно, навестить дочку хотелось: сказать, что с ним все в порядке, чтобы она не волновалась, не искала, не плакала по нему… Еще раз напомнить, как он ее любит, и рассказать, что не зря Юлия в детстве так увлекалась книжками про эльфов и мечтала о параллельных мирах — вот они, пожалуйста: с магией, драконами, принцами, злобными творцами и всяческими неприятностями…

Да, навестить дочь было необходимо. И в то же время Василий боялся, что проводник не вернет его обратно, оставив хоть и на родной, но осточертевшей и бесперспективной Земле. Именно поэтому, бредя по улице и заглядывая в глаза прохожим, иномирец не решался подходить к кому-нибудь из них и кликать проводника. Ему совсем не хотелось покидать такой уютный и замечательный мир, где он совершенно невзначай — из-за слепого случая и глупого совпадения — обрел столько всего. Ну надо же! — поражался Василий: больше полувека отмерил, казалось бы оставив позади все самое лучшее, и неожиданно понял, что на самом деле все только начиналось, и он наконец узнал, что такое настоящая жизнь — когда дышится полной грудью, а на душе тепло-тепло.

И именно на этих мыслях Василий шагнул к молоденькому стражнику и тихо позвал. Безусый мальчишка, всего как две недели допущенный к патрулированию улиц, даже удивиться не успел, когда прямо из воздуха рядом с иномирцем появился слепой музыкант.

Василия проводник поприветствовал очень сердечно, чем даже смутил его. Оказалось, немногие из иномирян все-таки решались обратиться к услугам подобных существ — трусили, мол, заведут куда-нибудь и оставят гнить. А вспоминали, только если попадали в западни, из которых лишь один выход — на тот свет.

— Таких, бывало, заводили, — честно признался слепец, так и не назвавший своего имени. — Но не волнуйся, я обязательно верну тебя в этот чудный мир, как только ты наговоришься с дочерью. Только позови… — улыбнулся он.

Не спрашивая разрешения, проводник дотронулся холодными, неестественно длинными пальцами до лба Василия, и не успел тот моргнуть, как очутился в комнате своей дочки — Юленьки.

Молодая женщина что-то оживленно печатала за компьютером, сидя к нему спиной. Бойкое щелканье клавиш и привычный запах кофе, к которому Юлия испытывала безмерную любовь, книжные шкафы, забитые до отказа томами в ярких обложках, — все это было так привычно и уютно, что Василий несколько секунд просто старался запомнить каждую деталь. Но растянуть мгновение не получилось — женщина, словно почувствовав взгляд отца, резко развернулась на протяжно скрипнувшем кресле.

— М-дя… — только и сказала женщина, склонив голову набок и с удивлением рассматривая неожиданно нашедшегося папу. — Трава цвела и колосилась… Каким ветром?

Василий никогда не одобрял подобных выражений, в большей части которых вообще не видел какого-либо смысла. Пусть молодежь такое говорит, если не умеет языком пользоваться. А взрослому, образованному человеку — не пристало. Но чувство юмора у Юлии было странным, не говоря уж о пристрастиях и интересах, и с учетом, что они не мешали ее работе и жизни, с ними можно было мириться.