Юле очень не хватало рядом Маришки, которой она бы обязательно призналась в допущенной ошибке… Пусть подруга бы обязательно отчитала ее, напомнив о том, как важно помнить о последствиях, но Маришка бы ни за что не бросила ее и не выдала, и непременно нашла пару слов, чтобы успокоить Юльтиниэль. А теперь полуэльфийке приходилось бороться с самой собой.

Больно было наблюдать, как изменялась деревня под тревожными новостями, прокатывающимися по домам волнами страха и паники. Улицы опустели: люди спешили укрыться в домах, плотнее затворив двери, сдвинув щеколды и закрыв ставни. Постояльцы небольшого двора — с десяток крепких мужчин — около полудня собрались под запертыми воротами упрашивать старосту выпустить их. Мол, вы, если угодно, подставляйтесь под зубы плакуньи, а нас не хороните.

Пришлось отвлекаться от поисков и особо рьяным беглецам объяснять, что, скорее всего, в деревне остался тот, кто и помог нежити пройти за оберегательную черту. И не стоит будить лихо — вдруг остальные люди подумают, что это кто-то из собравшихся господ подлость совершил? Без суда и следствия убьют, потом перед Алив оправдываться придется, что просто ноги делал, а не помогал Убийце. Одного наглеца Риту даже пришлось на поединок вызывать. Впрочем, какой поединок? Мужчина чуть-чуть погонял противника по небольшому пятачку, пару раз обидно уколол, оставив тонкие царапины, и спросил, есть ли еще желающие высказаться. Желающих не оказалось, и несостоявшиеся беглецы удалились обратно на постоялый двор.

Заметив заинтересованный взгляд Юльтиниэль, Альга довольно заметила:

— Да, Оррен известный мечник. Они даже с императором на турнире сражались!

— И кто победил? — тут же спросила полуэльфийка, вспомнив про рассказ Криса и подумав, что теперь-то можно будет узнать правду.

— Оррен клянется, что победил он, а Талли считает, что была ничья, и я склонна верить именно ему… — хмыкнула воровка, — иначе эти двое точно не разошлись бы лучшими друзьями. К тому же стать крестным наследника просто так еще никому не удавалось. Хотя, на мой взгляд, это лишняя головная боль и совершенно ненужная ответственность.

Рит в это время что-то тихо говорил старосте, и нескольких минут передышки должно было хватить, чтобы спросить что-нибудь еще. Юльтиниэль припомнила то, что знала о судьбе Альги, и осторожно поинтересовалась:

— Звучит так, будто ты недовольна императором…

— Ох, Рэль… — Девушка покачала головой. — Все эльфы такие проницательные? Талли мне вот тоже советовал быть осторожнее и тщательно подбирать слова. Я видела императора, когда Оррен приезжал на турнир. Даже говорила с ним — сверху обертка, бесспорно, привлекательна, но смотреть, что скрывается под ней, я бы не советовала. Знаю, что сейчас между твоим братом и Ричардом собака пробежала, поэтому скажу, не скрывая: это отвратительный человек. И думается мне, что лицемерие у Литов в крови, — будешь в столице, держись от императора подальше.

К ним уже подходил Талли, улыбаясь той самой, приглянувшейся Юле улыбкой, и девушка не стала отвечать Альге. Об отце Криса она знала только то, что предлагали официальные сведения, например: Белый Единорог, как называли Ричарда, пользовался любовью народа. И еще то, что всплыло в разговорах с отцом, воровкой и Крисом: при жизни прошлый император особых подвигов не совершал, в то время, когда лютовала нечисть, предпочитал отсиживаться в столице. Отличался особой ненавистью к убийцепоклонникам и всему, что хоть приблизительно могло относиться к Хель, — этим и заработал любовь народа, сполна натерпевшегося от слуг Убийцы. Однако тот факт, что при малейшем подозрении человека казнили без суда, оставался незанесенным в летописи. Покинул этот свет Ричард в результате насильственной смерти — с помощью заговора его жены, в котором участвовала Альга.

А вот про лицемерие или что-то отвратительное Юльтиниэль слышать не доводилось. Девушка сделала в памяти пометку: расспросить об этом Кристиана.

— Отдохнули? — Юля даже вздрогнула, когда сбоку появился хмурый Рит. Видимо, она так задумалась, что не заметила его. — Тогда продолжим поиски. Времени осталось совсем немного, а деревня большая.

Альга кивнула и бросила на полуэльфийку настороженный взгляд, словно боялась, что княжна поспешит поделиться мыслями воровки с Таллиэлем и Орреном. Девушка только натянуто улыбнулась, следуя за охотниками по крайней улице.

Рит был прав, мешкать не стоило.

…Подходя к очередному дому, Юльтиниэль замирала: вдруг именно тут притаилась та милая малышка?

Люди неохотно открывали им двери, но ничего не говорили, понимая, что от зеленоглазого эльфа зависит их жизнь, здоровье близких и родных. Талли достаточно было переступить через порог, несколько секунд прислушиваться к себе, а потом, покачав головой, выйти, направившись к следующему дому. Юля, оглядываясь на эльфа, осторожно запускала в дом поисковик, но результатов это также не приносило.

А солнце с каждым часом все неумолимее приближалось к горизонту. И не нужно было обладать какой-то феноменальной внимательностью, чтобы заметить, как спутники княжны все сильнее и сильнее нервничали, оборачиваясь на светило каждые пятнадцать минут, словно просили его задержаться на небосводе подольше. Они проголодались, устали, но остановка могла оказаться роковой: сумерки уже вплотную подступили к деревне.

Кроме того, полуэльфийка ужасно беспокоилась за Криса. Как он провел ночь? Не случилось ли с ним чего-то плохого? Вдруг его ранила какая-нибудь тварь? Что он подумает, увидев закрытые ворота? Как сможет попасть в деревню? Ведь Хель сказала, что он должен присоединиться к ним уже сегодня! У девушки мелькнула осторожная мысль, что, может быть, творец все же поможет им, но с каждым проверенным домом наивная надежда таяла.

Хель явно собиралась сдержать свое обещание и не вмешиваться. Что ж, пусть тогда не обижается, если им не удастся в точности выполнять ее приказы…

Наконец когда они проверили до конца очередную улочку, Таллиэль не сразу пошел дальше, а замер на ступенях крыльца.

— Оррен, мы не успеваем, — спокойно произнес он, — надо отвести Лареллин в дом.

Юльтиниэль даже не сразу поняла, что это он говорит про нее. Не так-то просто было за день привыкнуть к новому имени и отношению к себе.

— Если мы не успеем, это будет уже неважно, — хмуро отозвался Рит, потирая виски, — получится еще одна страшная сказочка о том, как вредно маленьким эльфийкам сбегать из надежных домов. Жила-была лучезарная княжна, пока ее не съела плакунья. Правда, забавно?

— Скорее грустно, — не согласилась Альга, — все равно Рэль нужно отвести в укрытие и попросить старосту завтра выпустить ее, если что-то пойдет не так: лошади нам будут уже не нужны, а она, может, успеет обратно в Светлолесье добраться. У нас и так с эльфами отношения к Хель катятся, не хватало еще смерти лучезарной княжны.

— Не думал, что ты решишь когда-нибудь озаботиться политическим благополучием. — Талли криво улыбнулся. Но все равно и он, и Лареллин поняли, что Альга специально давила на рациональное. Риту было откровенно плевать на малознакомую эльфийку, но вот свою страну он любил.

Юльтиниэль возмущаться таким решением не стала. Они воспринимали ее однозначно: как слабую, но опасно-высокородную девушку, которую требовалось защищать, и полуэльфийке еще предстояло доказать охотникам, что она тоже чего-нибудь да стоит. Пусть, если хотят, отведут ее в дом, а Юля лучше тихо выберется оттуда и поможет охотникам тайком. И себя не выдаст, и, может быть, никто не пострадает.

— Хорошо, меня проводят или мне самой идти? — уточнила она, спускаясь за Ритом и стараясь сделать так, чтобы в ее голосе никто не услышал обиды, которая, вопреки мыслям и твердому настрою, переполняла Юльтиниэль.

— Лучше проводим, — подумав, ответил Талли, — все равно так голова болит, что настроиться на неживую силу уже не могу. Лучше еще несколько настоев смешаю, пока немного времени есть, и точно удостоверюсь, что ты будешь сидеть в доме за плотно закрытой дверью, — это все же лучше, чем дальше таскать тебя с нами.