Маришка из своего угла тихо похихикала, представляя горничную Раль бегущей по крышам столичных домов от стражи с узелком добычи в зубах. Горничная эта отличалась тролльими габаритами и мечтала сбросить лишний вес, сидя на пирожково-тортиковой диете.

— Интересно, а у парней такая же красота? — Маришка показательно обвела взглядом ванную комнату.

— Только спален, скорее всего, две, — согласилась женщина, а потом, понизив голос, сказала: — А знаете, мне кажется, что замок живой и сам подстраивается под своих обитателей.

— Если вспомнить все, что я слышала про графов Эттов, то ничуть не удивлюсь, если это окажется правдой. — Полуэльфийка пристально изучала стены, словно пытаясь понять, откуда за ними могут подглядывать, и на всякий случай прикрыла грудь.

Остальные, также растеряв все удовольствие от купания, постарались как можно быстрее закончить с водными процедурами и поспешить переодеться к ужину.

— Эй! — удивленно позвала Маришка из своей комнаты. — Кажется, я с кем-то из вас перепутала спальни!

— А что не так? — Юльтиниэль высунула личико из-за двери, пытаясь понять, что же так удивило ее подругу.

— У меня вся одежда на эльфийский манер, — задумчиво сказала Альга из своей комнаты, — это нормально? Или к моей фамилии специально подбирали…

— А у меня тут платья, как у леди! Вышитые, широкие… даже с корсетами! И драгоценности лежат!

— И что? У меня тоже… — спокойно откликнулась полуэльфийка, любовно оглядывая темно-сиреневое атласное платье с широким многослойным подолом, которое красиво скалывалось на бедре заколкой-лилией, заставляя ткань собираться красивыми складками и стекать к ногам, словно волшебный водопад. Верх же, по сравнению с юбками, был прост и состоял из корсета с очень глубоким вырезом, обтянутого атласом того же цвета. Он зашнуровывался на спине и был вышит по краю маленькими серебристыми лилиями, словно неизвестный портной точно знал, что платье наденет урожденная Рит, чьим символом был именно этот цветок.

Одевшись, Юльтиниэль подобрала простенькое украшение на шею на короткой цепочке, чтобы оно подходило к ее небольшому ажурному дару. И сколола рассыпавшиеся по плечам чуть-чуть вьющиеся фиолетовые волосы серебряной заколкой также в форме лилии. А косметика ей совершенно не требовалась.

Что и говорить — из глубин зазеркалья на девушку смотрела сказочная принцесса. Смешанная кровь соединила в себе лучшие черты двух рас, убрав холодную чуждость, присущую эльфам, и оставив удивительно живую красоту. На секунду Юле даже стало неудобно. Разве внешность решает все? Может, и о душевном мире пора подумать? А что у нее там есть? Ведро наглости и насмешливости да безмерные амбиции. И все. Ни каких-нибудь личных уголков, ни сокровенного таинственного мира, где должны храниться наивные девичьи мечты, ни капли романтики и грез о прогулках под луной с прекрасным юношей. Уж какой Юльтиниэль не могла себя назвать, так это наивной или мечтательной. И о принцах на белых драконах не думала. Девушка была твердо уверена в том, что, что бы она ни пожелала, ей тут же подадут на блюдечке. И какой бы парень ни понравился, он тут же упадет к ее ногам. Может, поэтому она еще ни разу не влюблялась? И о других мирах мечтать не приходилось. Здесь хорошо рядом с отцом, который всегда поможет и выручит… Какие уж тут волшебные грезы? Эх…

Девушка печально вздохнула, с тоской осознав, что за красивой оболочкой скрывается фарфоровая кукла. Дорогая, но совершенно бесполезная, так, на полку поставить и издали любоваться. Ну да ладно! Было бы счастье, а остальное приложится. Она улыбнулась своему отражению, постаравшись вложить в улыбку как можно больше лукавства и уверенности, что все еще будет, и вышла в общую гостиную дожидаться остальных.

Альга ждать себя не заставила. Глянув на воровку, Юля даже пару раз моргнула.

— А где платье?

На женщине красовались простые широкие брюки и кофта в тон без узоров с длинными рукавами. Разве что вместо привычной косы воровка сделала высокий хвост. Вот и все преображение.

— А зачем? — удивилась Альга. — Мне-то перед кем красоваться? Если бы твоего папу не уволокли лечиться в неизвестном направлении, может, что-нибудь и подобрала бы. А так? — бесхитростно призналась она.

— Жаль, что он пропускает такой вечер, — согласилась Юльтиниэль. — Маришка, ты где? Нам идти тебя спасать?! — весело воскликнула она, пытаясь прогнать снова постучавшиеся в сознание невеселые мысли.

— Не надо… — Вышедшая из комнаты девушка неодобрительно покосилась на Альгу.

И она, к удивлению Юли, выбрала самый простой закрытый наряд. Видимо, тоже посчитала, что выпендриваться не перед кем. В голову Юльтиниэль даже закралась идея тоже пойти и быстро переодеться во что-нибудь проще, чтобы не так сильно выделяться. Но очень уж платье было красивым. И голем уже два раза в дверь стучался, прося поторопиться. К тому же обязательно нужно было показать, кто тут главный, этому вредному недоэльфу, который, из-за того что его в детстве из люльки уронили, считает себя красивым… Ха! И что, что у них перемирие? Все равно она добьется того, чтобы Кристиан признал ее превосходство. Сезон охоты на императоров объявляется открытым!

Судя по всему, что-то промелькнуло на ее личике, так как Альга и Маришка как-то печально вздохнули, направляясь за девушкой.

Их уже ждали. Малая столовая оказалась действительно небольших размеров сравнительно с обычными обеденными залами, где по правилам хозяева должны были принимать своих гостей. Зальчик с высокими потолками и двумя люстрами — уменьшенными копиями произведения искусства из холла. Неяркий свет и овальный стол, за которым уже сидели графиня и Тэдар. Юля нахмурилась, он-то что тут делает? Мужчина приветливо им кивнул. Также обнаружились Василий, который и сегодня не изменил своей любимой форме, и Кристиан. Добравшись взглядом до императора, девушка чуть зубами не заскрежетала от досады. Видимо, одинаковые мысли посещают пустые головы одновременно. Вырядился парень так, что даже Альга наградила его весьма задумчивым взглядом.

Он ловко вскочил с места, чтобы галантно отодвинуть стул для Юльтиниэль и при этом позволить ей оценить черные брюки, которые облегали его ноги, словно вторая кожа. Что уж тут говорить про рубашку, едва ли застегнутую на половину пуговиц, также черного цвета, на которой извивалась вышитая серебристая змейка. Длинные волосы были собраны в небрежный хвост. В голове девушки зазвенел предупреждающий колокольчик с нотками веселой истерики, что еще неизвестно, кто на кого открыл сезон охоты. Хотя полюбоваться было на что. Так что Юльтиниэль мило улыбнулась, мурлыкнув Крису:

— Ты великолепно выглядишь…

— Ты тоже прекрасна, — согласился парень и, хитро прищурившись, устроился рядом.

— Ох, дети, — покачала головой графиня, давая невидимым слугам знак, что ужин можно подавать.

На столе тут же начали появляться всевозможные блюда, так что гости себе чуть косоглазие не заработали. Попробовать хотелось все и сразу, и как можно больше! А уж запах…

— Да, я совсем забыла представить вам моего сына. — Тэдар наклонил голову, еще раз со всеми здороваясь. — К сожалению, выходить за переделы графства может только он или я, — тем временем продолжила графиня, — и Дар сразу же кинулся к вам, как только замок получил сигнал о том, что один из вас ранен. Оррен всегда умел находить себе приключения в самых невероятных местах.

— Как он? — тут же подалась вперед Юльтиниэль.

— Хорошо, уже пришел в себя. Я велела подать ему легкого бульона. После ужина вы сможете пройти к нему. Но давайте есть. Разговоры оставим на потом, приятного аппетита, — улыбнулась женщина.

Юля прикинула, что Элизабет, должно быть, ровесница Василия, и в то же время возраст ее красил. Тонкая сеть аристократических морщин вокруг темных глаз, четкий профиль, скупые отмеренные движения, спокойная улыбка. И внимательный взгляд.

Ели молча. Каждый думал о своем, если вообще думал. Вот в голове Криса, например, не было ни одной умной или хотя бы интересной мысли, только какие-то обрывки. Он лениво гонял по тарелке кусочек картофелины, думая, как бы его все-таки впихнуть в себя, а то ведь оставлять еду считается верхом неприличия. Это все глаза голодные. Тут одна мысль все-таки появилась… о десерте. Император чуть в голос не застонал. Ведь пустая тарелка считалась еще большим оскорблением!