– Боже упаси, только не это… – Уолли передернула плечами. – Я не хочу в Советский Союз, про него такие ужасы говорят…

– Не замечал, – пожал плечами Светлов. – Сколько лет там живу, а ничего такого. Просто отдельные недостатки. Но дело хозяйское. Покушение на твоего мужа устроил Ричард Гриффин, надеюсь, ты это понимаешь. В посольство тебе нельзя. Есть куда пойти? Надежные люди, безопасные адреса? Уверен, что есть, твой Генри был умным парнем, наверняка подстраховался.

– Наверное… – Уолли поколебалась. – Есть несколько имен… Один парень, он когда-то работал в местной типографии, сделал нам с Генри фальшивые документы. Мы их хранили, разумеется, не дома, в надежном месте.

– Вот и отлично. Уезжай из Гвадалара, эта страна никому не приносит счастья. Будь осторожна в аэропорту – Гриффин объявит на тебя охоту. Лучше всего уезжай через Гондурас – автобусом, попутным транспортом. Пусть друзья тебе помогут. Лично я помочь не могу, нет таких возможностей. Не вини меня в смерти мужа – его, похоже, давно пасли, раз на яхте установили прослушку. Значит, дал повод сомневаться в своей благонадежности…

– Вадим, я тебя не виню, – выдохнула Уолли. – Не дура же…

– Хорошо, – кивнул Вадим. – Если попадешься, держись версии, что ничего не знала. Муж обтяпывал какие-то дела, а ты была не в курсе. При нашем с Генри разговоре ты не присутствовала и не знаешь, о чем шла речь. Запись подтвердит, что ты находилась на палубе. Будет все плохо, не сможешь выбраться из страны – приходи в советское посольство, там не звери…

– Хорошо. – Уолли колебалась. – Отвези меня на улицу Конкиста – я покажу, где это…

Он высадил Уолли на задворках площади Аристад, где находились кварталы с плотной застройкой. Постоянно попадались патрули. «Фалькон» выглядел плачевно, но дипломатические номера имели силу. Остановили только раз, военный с сочувствием осмотрел машину, поинтересовался, не нужна ли товарищу помощь. Уолли сидела ни жива ни мертва, улыбалась, как механическая кукла.

– Все в порядке, сержант, – отозвался Вадим. – Машина повреждена на прошлой неделе – столкнулась с бешеной коровой, на днях обещают отремонтировать.

Хватило ума смыть с бампера кровь рядом с лужей в трущобах. А то, что задний бампер изрешечен пулями, военные не видели. Судя по всему, в безумство впала не только крова, но и пастух.

Уолли не хотела выходить. Ее опять трясло, женщина зябко ежилась, обнимая себя за плечи. Чувство неловкости не проходило. Но он сделал все, что мог, не нянчиться же с американкой? Их случайно свела судьба, между ними не могло быть ничего общего.

– Ладно, я пойду. – Уолли с неохотой приоткрыла дверь, застыла, глаза опять наполнились слезами.

Внезапно она потянулась к Вадиму и крепко поцеловала его в губы. Вадим не ожидал. Продолжение следует? Он не стал вырываться, не мужское это дело, даже ответил на поцелуй. Как же не хотелось Уолли от него отрываться! Но оторвалась, с грустью посмотрела и убежала, хлопнув дверью, в черную подворотню.

Майор сидел в оцепенении. Казалось, прошлое приклеили как «Моментом», оно отрывалось, но кусками, многое оставалось неоторванным. Уж больно качественным оказался этот клей…

Стал машинально искать сигареты, нашел промокшую зажигалку, раскисшую пачку «Мальборо» (болгарских сигарет здесь, увы, не продавали), брезгливо выбросил все в окно. Приплыли, называется, – в прямом и переносном смысле. Он вышел из машины, вооружившись фонариком, осмотрел повреждения. Передний бампер был сломан, прогнулась решетка радиатора – немудрено после встречи с такими лбами. Сзади в крышке багажника зияли пулевые отверстия. Придется чем-нибудь подмазать, чтобы не смущать местных полицейских. С посольским удостоверением было еще хуже. Корочки покоробились, надписи потекли, но, в принципе, слова можно было прочесть и фото рассмотреть. Он положил документ на приборную панель, чтобы просох, закрыл глаза. Ситуация усложнялась. Кларк погиб, успев выдать лишь информацию о готовящемся перевороте. История мутная, факты подтасовать несложно, это могла быть банальная дезинформация – и Генри искренне в нее верил. История с кротом теряла актуальность. Верны ли сведения о грядущем путче – именно это вставало во главу угла. Захватит власть очередной Пиночет с генеральскими погонами – и в пропасть рухнет ВСЕ…

Он ехал по ночному городу, выбрался на памятную Калле Вентура. Поставил машину между фонарными столбами, задумался. Допустим, информация о планах Гортеса верна. ЦРУ заинтересовано в полном сокрытии этой информации – не говоря уж о самом Гортесе. Генри Кларк мертв – для них это хорошо. Уолли опасности не представляет. Лучше бы умерла, но ладно. Шум поднимет только Светлов, но кто ему поверит? Или уже поднял, отстучал депешу в центр. Неповоротливость советской бюрократии всему миру известна. Гортес – друг, а все остальное – домыслы, происки и инсинуации. То же ЦРУ подбросило дезу, чтобы еще сильнее расшатать режим Монтейро. В расчет примут лишь убедительные факты. А их нет. Но Светлов способен раскачать лодку, значит, от Светлова надо избавиться…

Он колебался. До посольства оставалось меньше километра. На подъезде могут ждать, перекроют дорогу, изрешетят машину. Доказывай потом, лежа в морге на полке, что это не разгул криминала. Не убьют, так науськают полицию, а тут и за уликами ходить не надо. Трупы в порту, трупы на пустыре, на бампере «Фалькона» характерные вмятины – явно не лось дорогу перебежал. Ну как же, видный криминальный деятель этот майор Светлов. Пусть дело не пришьют, но неприятностями обеспечат. А тут еще и с сигаретами полный швах, у кого стрельнешь в эту ночь глухую?

Он посмотрел по сторонам и повел машину прямо, игнорируя поворот на Аламеда. До объездной дороги, уставленной мотелями, километра три. Спокойно проведет остаток ночи, подумает, примет взвешенное решение. Утром позвонит в посольство, пусть Каморный расчистит «коридор»… От усталости немели руки, закрывались глаза. Он моргал, упорно давил на газ, таращась в лобовое стекло. Мелькали редкие фонари, пальмы-переростки. Малоэтажные южные районы Сантамарко чередовались с зонами тропической растительности. Мысли путались, в голове каша. Он что-то упускал из вида, причем важное, именно то, благодаря чему остался жив. Но никак не мог ухватить мысль…

Крупная машина взялась невесть откуда! Видимо, выскочила из примыкающего переулка. Его догоняли, хищно светили фары. Если испугался – то не так, чтобы ноги замерзли. Сделал слабую попытку добавить скорость, но незнакомая машина быстро догнала. Ревя форсированным двигателем, удлиненный внедорожник промчался мимо, едва не коснувшись левого зеркала, стремительно оторвался. Замигали задние огни, как бы приглашая к диалогу. Водитель джипа ушел в отрыв – и вдруг включил правые поворотники, сместился к обочине, где и встал. Вадим пронесся мимо, задумался. Все равно не скроется, его догонят и… Нет, это было что-то другое. Могли и сразу изрешетить. Он сбросил скорость и, повернув к обочине, плавно затормозил. Пристроил руку на рычаг, чтобы сдать назад, но передумал. Не маленькие, сами дойдут. Он выключил двигатель, чтобы не тратить дорогой бензин, вышел из машины. На улице было хорошо, прохладно, никакой загазованности – машины в это время суток проезжали редко. Джип подъехал по обочине – в нем тоже не любители ходить пешком. Из машины вышли трое – не многовато ли? – не спеша отправились знакомиться. Они подходили – просто пятна на фоне горящих фар. Агрессивных намерений не выказывали, поневоле становилось любопытно, что им нужно. Не уличная банда – не ездят местные оборванцы на таких внушительных и дорогих машинах. Люди подошли. Возглавляла процессию, кажется, женщина, что и подтвердил спокойный голос, говорящий почему-то по-русски:

– Доброй ночи, товарищ Светлов. – Речь лилась почти свободно, но акцент все же чувствовался. – Не надо волноваться, прошу вас. Мы знаем, что вы без оружия, но все же воздержитесь от непродуманных действий. Каталина Наварро, ДИ, кубинская служба разведки, оперативное подразделение. Это мои коллеги Аугусто Мочадо и Фернандес Алазар. Просим прощения, если заставили поволноваться. Мы можем поговорить, товарищ Светлов?