– Что с ними? – пробормотала Уолли. Ее мутило и тошнило, она еле сдерживала позывы к рвоте. – Они живы?
– Умерли, – буркнул Вадим. – Насильственной смертью. Все в порядке, Уолли, ты поступила правильно. Гони!
Молодчики уже подбегали. Уолли, визжа от страха, выжала газ. «Фалькон» поднялся на дыбы, словно необъезженный жеребец, рухнул на колеса, помчался, виляя. Вадим вцепился в приборную панель, прокричал, чтобы держала руль, а то убьются к чертовой матери! Но это и спасло – то, что машину мотало из стороны в сторону. Бандиты начали палить, выли пули, рвался металл. В стекла и шины не попали, Вадим прижал к рулю голову Уолли, она дергалась, хрипела, что ей больно. Выстрелы смолкли, преследователи отстали. Он отпустил женщину, откинулся на спинку сиденья. Уолли худо-бедно выровняла движение. Показались распахнутые ворота. Кто-то прилип к стене здания, махал руками. На «антресолях» мялись еще двое, но не пытались остановить несущийся автомобиль. Возможно, не бандиты – охранники порта, та публика, чья хата традиционно с краю. Замыкать ворота тоже не стали – зачем им неприятности на подведомственной территории?
«Фалькон» вылетел наружу, помчался дальше, не сбавляя скорость. «Срисовали номера, – мелькнула неутешительная мысль. – А дипломатическая неприкосновенность – штука хрупкая, сегодня есть, завтра нет».
Уолли ревела в полный голос, но держала руль. Мелькали свалки, пустыри. Городские строения от порта отделял внушительный кусок открытого пространства. Ни освещения, ни людей. Где-то в стороне остался пляж Эль-Табано.
– Не останавливайся, – предупредил Вадим. – Въедем в город, там найдем местечко и отдышимся.
Но не доехали! Из-за холма показалась машина. Она неслась наперерез, слепя глаза дальним светом фар! Видимо, публика из той же когорты – палили из пистолетов в открытые окна! Уолли завизжала, резко вывернула руль. Машина встала поперек дороги и наконец-то заглохла. «Конец, – продрала до мозга костей ошеломительная мысль. – Здесь даже спрятаться негде!»
Уолли судорожно работала ключом зажигания, но пальцы срывались. Это не имело смысла. Оппоненты остановились метрах в пятидесяти, двигатель продолжал работать, горели фары. Хлопали дверцы, выходили люди. Уже не стреляли, зачем стрелять? Есть возможность взять эту парочку живьем, насладиться процессом убийства. Тряслась Уолли, потеряв от страха способность соображать. Вадим толкнул ее, прохрипел, чтобы выбиралась из машины – в канаву водостока. Не овраг, далеко не уйдешь, но хоть так… Уолли вывалилась в открытую дверцу, заскулила, сползая в канаву. Он прошипел: ползи подальше! Сам полез в ту же дверь, через коробку передач. Ключ остался в замке. Теперь, пожалуй, не понадобится… Он сполз в канаву. Кряхтела Уолли, отползая прочь. Все это было полной ахинеей, здесь не спрятаться. Отловят, поржут… и сделают то, что должны. Он скрючился в три погибели, пытался придумать хоть что-то. Люди подходили, негромко переговаривались. Вадим приподнялся. Их было трое. Кажется, заметили – засмеялись. Один выкрикнул: «Подъем, амиго!»
Он не успел присесть – откуда-то со стороны загремели выстрелы! Палили плотно, с нескольких рук. Первый рухнул как подкошенный и уже не шевелился. Второй схватился за обожженное плечо, выронил оружие. Вторая пуля попала в ногу – он словно подломился, упал на колено. Третья в голову – опрокинула навзничь. Последний пустился наутек, рухнул с перебитым позвоночником, заныл, застонал, ворочаясь в пыли…
Эта ночь была просто наполнена сюрпризами. Вадим вытянул шею, изумленно вертя головой. В стороне негромко завелась машина, поурчала, смолкла. Видимо, за рулем сидела кошка, видевшая в темноте, и у нее не было необходимости включать фары. Стон и нытье смолкли – страдалец отмучился. Стояла подозрительная тишина. Лишь работал двигатель автомобиля, на котором прибыли трое, ныне уже покойники. И дальний свет продолжал резать глаза. Все это было абсурдно. Но что было, то было, грех не воспользоваться. Поколебавшись, Вадим вышел на дорогу, выпрямил спину. Никто не стрелял и не спешил засвидетельствовать почтение. Поблагодарить даже некого! А ведь скоро прибудет полиция, не может не прибыть… Он вышел из ступора, завертелся. Где Уолли? Американка отползла метров на двадцать, высовывалась из ямы, недоуменно хлопая глазами. Чумазая физиономия озарялась луной. Вадим позвал ее, Уолли не реагировала. Пришлось самому привести. С этими женщинами сплошная морока – то носятся быстрее молнии, обгоняя собственные мысли, то застывают, как статуи! Он подталкивал Уолли в спину, та семенила, втягивая голову в плечи, бормотала: «Что такое? Что происходит?» Он сам хотел бы знать, что происходит. Остались живы, разве плохо?
– Шевелись, не искушай судьбу, прыгай в машину. Да не сюда, сам поведу…
Она сидела рядом, привычно тряслась, зубы выбивали дискотечный ритм. Двигатель завелся – предварительно подумав, стоит ли это делать. Вадим рывками смещал машину, занимая место на дороге. Опустил козырек – яркий свет резал глаза. На проезжей части лежали три тела. Местные латиносы, как и следовало ожидать, не такие уж юнцы, лет по тридцать пять – сорок. Скалился татуированный субъект с квадратной челюстью, кровь из раскроенного черепа смешивалась с дорожной пылью. Вадим аккуратно объехал мертвецов, сместился к обочине, проехал мимо машины с работающим двигателем. Это был седан округлых очертаний, такие американский автопром выпускал в недавние 60-е. Нервы не выдерживали, он гнал по пустынной проезжей части, несколько раз сворачивал на второстепенные дороги. За окном мелькали погруженные в сумрак городские постройки, потянулась вереница фонарей, испускающих мерклый свет. Покачивали куцыми метелками долговязые пальмы. Стали попадаться машины. Одна пристроилась сзади, поболталась за кормой и отстала. Вадим свернул в переулок, затем еще в какой-то, остановился у здания барачного типа. Заглох двигатель, погасли огни. Дрожала рука, все еще сжимающая руль. Он стал потихоньку расслабляться, переводить дыхание. Ночка выдалась на славу. Завербованный агент ЦРУ погиб, не успев приступить к работе. Осталось бесплатное дополнение в виде его жены… Уолли судорожно вздрагивала, теребила плечи скрещенными руками. В больших глазах мерцал тоскливый лунный огонек семафора.
– Нас кто-то спас? – прошептала она. – Почему? Это ваши люди?
– Не спрашивай, Уолли, не знаю. Для самого как гром среди ясного неба. Это кто угодно, но не наши. Забудь про них. Я отвезу тебя в посольство.
– Нет. – Она испугалась. – Только не в посольство, пожалуйста… Если нас подслушивали на яхте, то меня арестуют сразу, как я туда войду… Господи Иисусе, что же делать?.. – Она обхватила голову руками, стала раскачиваться.
Вадиму было крайне неловко. Эта неплохая, в сущности, женщина не была профессиональной разведчицей – просто находилась при муже, помогала чем могла. Когда он выстрадал решение связаться с КГБ, видимо, поддержала, не побежала сдавать. Зла он этой женщине точно не желал, но куда ее? Да и она сама это прекрасно понимала.
– Ты сегодня спас мне жизнь, – горько усмехнулась Уолли. – Не знаю зачем, но спас. Если бы не ты, меня бы прикончили, как и Генри…
– Если бы не ты, меня бы порезали на ремни, – заметил Светлов. – Ты молодец, Уолли, что не убежала. Ты мужественная женщина, я тебе очень признателен.
– Ерунда, – отмахнулась американка. – Я просто не соображала. Но если хочешь, то пусть будет так… Мы с тобой квиты, Вадим, никто никому не должен. – Внезапно она опять залилась слезами, стала размазывать их кулачками, всхлипывая. Вадим угрюмо ждал, когда она успокоится. Лезть со своими успокоениями – только хуже делать. – Генри… не могу поверить, что его больше нет… Он так меня любил, не то, что я, идиотка… Всякое у нас случалось, иногда он раздражал, порой выводил из себя, в постели был бревном… Я изменяла ему – тайком, чтобы ни о чем не догадался, теперь так стыдно… Я должна его похоронить, но как?
– Даже не думай, Уолли, – отрезал Вадим. – В лучшем случае тебя упекут за решетку – это если докажут, что ты была пособницей мужа. Если не докажут – просто убьют. Найдут отморозков вроде сегодняшних – и для тебя все кончится. Не думаю, что ваши будут выносить сор из избы – то, что Генри начал сотрудничать с Советами, сохранят в тайне. Тело отправят на родину в закрытом гробу, похоронят со всеми почестями. Тебе при этом лучше не присутствовать. Если хочешь, могу сообщить своему начальству – тебе предоставят политическое убежище.
