– Резонно, – согласился Панарин. – С наружкой как всегда беда – не хватает на всех. Но, думаю, решим…
Глава 22
Неудивительно, что Васин был весь на нервах. Сказывалось ощущение близкого финиша. В сладких грезах представлялось, что вот приходит час и в его руках трепыхается неуловимый Копач. А потом звучал скептический голос рассудка: «Фигурант еще должен прийти. Его еще нужно взять. И при этом самому желательно не получить пулю или нож в бок!»
Гоша Панарин сдержал обещание и послал приглядывать за Заславским «Николая Николаевича» – так именуют оперативники наружное наблюдение. Ничего нового об их новом «добровольном» помощнике Васин из сводок наружки не узнал. Ну, дантист и дантист. Ну, какие-то странные контакты – так золотишком приторговывает, куда ему без мутных знакомств.
К предстоящим мероприятиям готовились основательно. Руководство ГУВД выделило приличную группу оперативников. Даже гаишников привлекли на случай, если Копач по привычке подкатит на машине как большой начальник.
К радости оперативников, на одной лестничной площадке с жилищем Заславского в ожидании новых хозяев пустовала квартира. Туда и въехала группа захвата.
По соседству, на втором этаже трехэтажного кирпичного дома, принадлежащего одной из контор Министерства заготовок, оперативники приспособили кабинет под наблюдательный пункт. Оттуда Васин отлично мог видеть заросший тополями двор и подъезд Заславского.
Близилась обещанная минута встречи старых партнеров. В груди у Васина было томительно и холодно. Сердце тревожно сжималось. Все сильнее и сильнее щелкали стрелки на казенных настенных часах оккупированного кабинета. Оперативник мысленно торопил время. Ему хотелось быстрее в бой.
Стрелки перевалили через цифру два… А потом и три… И так далее.
Вся многочисленная опергруппа терпеливо ждала до самого вечера. Но Копач так и не появился.
– Не, не придет, – махнул рукой Панарин, как будто все надежды обрубил.
– Интересно бы узнать почему? – угрюмо произнес Васин.
– Мало ли… Сниматься надо. И людей снимать.
– Наблюдателей до утра оставим. Может, Копач ночью припрется.
– Может быть. Но вряд ли… Ладно, оставим.
На Васина свалилось ощущение страшного обмана. Старый подлый фокус – ребенку протягивают конфету, а в фантике пустота. И тогда испытываешь глубокую обиду на весь мир. Прямо как сейчас.
В десять вечера по спецсвязи лейтенант дозвонился с Петровки до дежурной части Светогорского УВД. К телефону подозвали Ломова, тот ждал известий в своем кабинете.
– Ну что, студент? Взяли? – прокричал он в трубку.
– Ага. Дырку от бублика, – ответил Васин.
– Вот же, – Ломов помолчал. – Черт, а так хорошо начиналось. И кто виноват? А не Заславский ли схитрил?
– Это что, как в шпионских книгах? Должен был оставить знак, типа опустить занавеску, и не опустил. Вроде и перед милицией выслужился, и подельника от ареста спас. И для всех он хороший.
– Тоже вариант. Книжки эти не с потолка писались, – изрек Ломов. – Но маловероятно.
– А мне что теперь? Домой собираться?
– Ха, разогнался… А представь, что вкралась какая-то случайность. Поменял наш клиент свои ближайшие планы. Но награбленное карман тянет. И прибежит он к нашему мастеру клыков и резцов.
– Возможно, – без особого энтузиазма произнес Васин, которому надоела Москва, удручало невыполненное задание и страшно хотелось домой, к семье.
– В общем, ждем, – подытожил Ломов.
– Ждем, – безрадостно отозвался Васин.
Ну и дождались. Наружное наблюдение с дантиста сняли – наружка и так перегружена работой и не может топтать за объектом долго. Поэтому и прошляпили все на свете.
Через два дня Заславский шел домой проходным замусоренным двором Замоскворечья, где только кошки да крысы. И случайно напоролся на финку.
В общем, не зря он боялся Копача. Ох, не зря…
Глава 23
В кабинете начальника разбойного отделения МУРа и по совместительству бывшего пограничника атмосфера царила тяжелая. Оперативная работа – она такая, состоит не только из блестящих побед, но и из обидных поражений. Но оптимизма эта философия в настоящий момент не добавляла. Васин и Панарин ерзали на стульях. Вины они особой за собой не чувствовали, вроде все делали как надо, но результат получился удручающий.
– Теперь очевидно, что фигурант узнал о двурушничестве Заславского, – отметил майор.
– И не вынесла цыганская душа позора, – усмехнулся Гоша.
– Ну да, – кивнул Васин. – И наш заложник чести убит…
Что ему нравилось в милиции – Пушкина и Лермонтова здесь знали все и нередко цитировали.
– Вам весело? – зло осведомился начальник отделения.
– Черный юмор, – поморщился Гоша. – А так, конечно, мы по уши в дерьме. И главное, непонятно, где ошибочка вышла. Вроде операция была подготовлена тщательно. Аккуратненько, скрытно все перекрыли.
– И как же вас, таких скрытных и аккуратных, какой-то цыганский архаровец раскусил?
– Узнаем, только когда его поймаем.
– Долго мы его так ловить будем, – скривился майор. – А что тут самое мерзкое, знаете?
– Копач сейчас руки потирает, хохочет и своим подельникам втирает, как хитро оперов из МУРа провел и стукача на перо поставил, – с самоуничижительным удовлетворением расписал позорную картину Гоша.
– И на новое дело готовится, – продолжил мысль начальник отделения. – А мы его не остановили… В общем, проявили профессиональную непригодность, товарищи.
Да уж. Провал знатный. Мало того, что не взяли предводителя жестокой шайки, так еще и приобрели мокрушный висяк. Потеряли кандидата на вербовку, который мог ярко освещать преступную деятельность в сфере незаконного оборота драгметаллов и которого ОБХСС уже ждал в ряды своего негласного аппарата с нетерпением. А теперь как перед коллегами объясняться? И перед начальством? И перед Генеральной прокуратурой?
А еще совершенно непонятно, как утекла информация. С этим надо было разбираться срочно. Неперекрытая утечка – это всегда риск полного провала дела. Васину, кровь из носа, надо было понять ситуацию. И для этого требовался помощник…
Следующим утром лейтенант встретился на Пионерских прудах с Сашей Циркачом. Прогулялись по аллеям, на уточек посмотрели. Узнав о громком провале, агент только покачал головой:
– Господи боже мой! И берут же таких растяп на службу в органы!
– Слушай, не ворчи, – отмахнулся Васин. – И так тошно, а тут еще ты будешь нотации читать. Есть что сказать по делу? Как считаешь, на чем мы споткнулись?
– Как всегда, – развел Циркач руками. – Недооценили хитрость и предусмотрительность этого мокрушника.
– И как он проявил эту свою хитрость и предусмотрительность?
– Есть мыслишка.
– Какая?
– Да рано пока говорить, – протянул Циркач. – Надо кое-что проверить.
– Не темни!
– Да не темню я. Не хочу нагружать твою голову пустыми идеями. Завтра выскажу свои выводы, если они чего-то стоят.
Васин внимательно посмотрел на заупрямившегося Циркача. И махнул рукой:
– Валяй. Завтра на том же месте в тот же час.
После этой встречи на сердце у Васина было беспокойно. Все же надо было сразу выведать, что задумал Циркач. С другой стороны, личность он упертая, себе на уме, и не переносит мелочной опеки. Все это компенсируется виртуозностью его работы. Так что в душе у оперативника смешались надежда на агента с опасением, как бы тот чего не учудил экстраординарного или не сунул бы свою голову в пасть льву.
Поэтому, когда на следующий день он увидел вдалеке знакомую невысокую фигуру, фланирующую вдоль прудов, испытал облегчение и вместе с тем злость на себя, что поддался излишним тревогам и подозрительности.
– Здорово, молодой, – протянул Циркач руку.
– Здоров. Как успехи? – спросил Васин.
– Все точно, как в германской аптеке. Небольшое усилие мысли – и сокрытое пологом тайны открылось.
