– А и хрен на них, – отмахнулся Кольцов. – Раз вышли, значит, живы, хотя и не сказать, что здоровы… – Он грузно устроился на водительском сиденье, выставив ноги на землю. Хоть так посидеть, земля сегодня не держала. – Есть новости, Губенко – кроме этих? – кивнул он на расползающийся над лабораторией дым.

– Никак нет, товарищ майор, – Губенко мялся, не знал, куда деть руки. – Капитан Касьянов приказал оставаться здесь до особого распоряжения, отслеживать ситуацию и при необходимости докладывать. Машина личная… на ней как-то удобнее… – в кармане у сотрудника попискивала рация в режиме ожидания.

– Хорошо, неси службу, Губенко… Выезды из города остаются перекрытыми? Никого не задержали?

– Все заблокировано, товарищ майор, – заверил сотрудник. – Переговоры иногда слышу между нашими – у них ведь та же волна: пытались выехать несколько семей, их временно задержали. Трое или четверо из них – работники учреждения «Оникс». В данный момент ведется проверка, скорее всего, задержат до утра.

– Ладно, пусть разбираются…

«И почему я уверен, что это пустышка? – подумал Михаил. – «Крот» не глупец, на КПП не сунется. Воспользуется другой возможностью покинуть город. А после устроенного им пожара – наверняка. Понимает, что КГБ шутить не будет, на шею сядет и уже не слезет. Какой, интересно, возможностью он воспользуется, если перекрыты даже поля?»

– Товарищ майор, вы скверно выглядите, – заметил Губенко. – От вас сейчас пользы никакой, посмотрите на себя. Может, я вас до больницы подброшу, а потом назад вернусь? Тут рядом, пусть врачи вас посмотрят, мало ли что. У вас такой вид, словно вас контузили, а потом ударили… или наоборот.

– Прекращай, – поморщился Михаил. – Контузили, ударили… Посижу в твоей машине, не возражаешь? А ты пока кругами походи, службу понеси…

Подумать было о чем. Но мысль спасалась бегством, таяла в дымке. То, что в обычном состоянии было элементарно, стало равносильно подъему в гору… В гору, в гору… Он перенес ноги в салон, замер.

Медленно смеркалось. Через час или даже раньше окрестности городка затянет ночная мгла.

Машина стояла капотом на север. Город обрывался, вдаль убегали поля, редкие холмы. Справа, за рваными посадками, начинались горы – а может, предгорья, он в этом не шарил. Но картина внушительная, впечатляющая. Серые махины перекрыли половину неба, возвышались неровной стеной.

Майор смотрел на эти горы, и мысль обретала нужные очертания, делалась четкой, определенной, оставляла недоумение: а почему раньше об этом не подумали? Или подумали, только он не в курсе?

– Губенко, ты же местный?

– Так точно, товарищ майор. – Исполнительный сотрудник встал перед ним, как лист перед травой. – Уже три года как местный. А до этого был… в общем, не местный.

– Только избавь от этапов своей биографии. Проход в горы перекрыли?

– В горы? – старший лейтенант смутился, озадаченно почесал ухо. – По правде сказать, не знаю, товарищ майор. А должны были?

– Это ты мне скажи. Был приказ перекрыть все выезды и выходы из города.

– Но про горы ничего не говорилось… – сотрудник занервничал. – Рискну предположить, что эту часть местности не перекрывали. Зачем? Куда там можно уйти? Это же горы – гиблое место, они тянутся на десятки верст, там шею свернуть – элементарно, если нет навыков. В горах отсутствуют населенные пункты, нет дорог, каких-либо проходов к оживленным трассам…

– Хочешь сказать, люди туда не ходят?

– Ходят, – пожал плечами Губенко. – Люди даже в трансформаторные будки ходят, особенно когда мозгов не дано. Но далеко не уходят, возвращаются той же тропой. Бывает, местные экстремалы идут в турпоходы, лазают по скалам с альпинистским снаряжением – повышают, так сказать, уровень адреналина в крови. Местный спортивный клуб при горисполкоме регулярно устраивает такие вылазки, в них может принять участие любой желающий, если не ребенок, не пенсионер и не инвалид. У них там разные уровни сложности – от обычных прогулок до самых рискованных подъемов…

– Сам-то в горы ходил?

– Нет, товарищ майор, умный в горы не пойдет. Может, все-таки в больницу?

– Да отстань ты со своей больницей… Иначе говоря, тропы в горный массив не перекрывали. Сколько их, кстати?

– Одна, товарищ майор. Вон там, – Губенко показал пальцем направление. – Видите, где посадки обрываются, а скалы как бы отстают друг от дружки. Но это оптический обман, вблизи все не так. В начале тропы есть жилые дома, а дальше нет ничего. Автотранспорт не проедет. Спуск, подъем, мостик через речушку… Я с девушкой, как переехал сюда, познакомился… но это неважно, мы давно женаты… так она фанатка ненормальная, эти горы ее просто манят. Разряд имеет по скалолазанию и меня постоянно в горы склоняла, подтрунивала: мол, чего ты их боишься, они же такие милые. Условие ей поставил: или до свидания, или отстань от меня со своими горами, сама туда ходи… В общем, поженились, теперь она с друзьями и подругами в походах пропадает, острых ощущений ищет. А я до мостика провожу, помашу платочком – и обратно…

– Да, ты умный. Одобряю, Губенко, нервов и на работе хватает. Одолжишь машину на полчаса? Смотаюсь туда-обратно, гляну, что да как.

– Ну, хорошо, возьмите, – сотрудник смутился. – Только вы уж это… поаккуратнее там с ней.

Усиливалось беспокойство, спина чесалась от неудобных мыслей. Уверенности не было, но проверить стоило.

«В чем проблема? – думал Кольцов, объезжая северные кварталы городка. – Гляну и вернусь, сообщу специалистам, пусть организуют, если нужно, поисковую операцию».

Чем ближе он подъезжал к городской окраине, тем неспокойнее становилось на душе. К интуиции следовало прислушаться – ее позывы не всегда беспочвенны… Время как будто остановилось. Сумерки застыли в средней части своего пути. Фары можно было не включать, но он включил. В полном безветрии моросил дождь, приходилось включать дворники. Место пожара осталось далеко на западе. Горы придвинулись, закрыли все небо. Лесопосадки остались слева. Асфальт оборвался, между глыбами валунов петляла узкая грунтовка, приближаясь по касательной к горному массиву. Жилая застройка обрывалась.

Два последних дома стояли особняком – вытянутые, одноэтажные, похожие на бараки. Напротив последнего дорога обрывалась, далее переходила в тропу. Местность пошла неровная, с канавами и буграми. Чистым уже не останешься – он мысленно к этому приготовился.

Михаил оставил машину в том месте, где обрывалась дорога, стал осваивать тропу. Глина раскисла, ступать приходилось аккуратно. Тропа подвела к баракам, потянулась вдоль. Дождь прекратился – хоть за это спасибо природе. Сумерки сгущались, но до полной тьмы оставалось время.

Первый барак был отгорожен оградой из штакетника, у второго и этого не было. Возможно, и не бараки это вовсе, а нечто благоустроенное: в каждом здании по три крыльца – по бокам и в центре, открытые веранды. У каждого жилища – собственный вход, как в частном доме. В общем, неплохо, только далеко от цивилизации, и очень уж ветхими казались строения.

На веранде у самого края что-то шевельнулось – там сидел человек. В окнах за шторами горел свет. Михаил двинулся по тропе вдоль строения, под ногами чавкала раскисшая глина. Что-то выкатилось из подвальной ниши, с лаем устремилось через пустырь. Небольшая лайка, явно не дура – кусаться не лезла, выдерживала расстояние и истошно облаивала. Михаил и ухом не повел, шел дальше. Собака сократила дистанцию, продолжала гавкать.

– Туман, кончай! – раздался с веранды звонкий голос. – Ко мне, Туман!

Собака словно того и ждала – развернулась забавным прыжком, кинулась вскачь обратно, влетела по ступеням на веранду. Животное, может, и неглупое, но шебутное, завертелась, как юла, прыгнула на колени человеку, погруженному во мрак. Что-то заскрипело, покатилось, ахнул мальчишка, хватаясь за перила.

С запозданием дошло, что он сидит на инвалидной коляске! Собака спрыгнула, припустила по длинной веранде. Коляска продолжала катиться. Хрустнула половица под тяжестью колеса, звонко переломилась. Накренилось громоздкое устройство вместе с сидящим на нем человеком. Мальчишка схватился за столбик, подпирающий навес, крикнул испуганным голосом: