– Сколько?

– Пятьдесят тысяч! Это половина их стоимости.

Незнакомец повернулся к Софье, снова заглянул в вырез ее платья и спокойно сказал:

– Тогда я покупаю серьги! Мой приятель приезжает через три дня и только на один день. Если к его прибытию вы достанете нужную сумму, то сможете купить их уже у меня, а я поищу для своего финского друга что-нибудь другое. Вот мой телефон, – мужчина достал из кармана ручку и блокнот и записал несколько цифр. После этого он достал из своего портфеля перетянутую банковской лентой пачку пятисотенных купюр и небрежно кинул на прилавок. – Здесь ровно сто тысяч.

Чернявый все же пересчитал купюры, убрал их в сейф и принялся оборачивать бумагой красную бархатную коробочку с серьгами.

Получив чек и забрав покупку, незнакомец раскланялся с Софьей и с невозмутимым видом покинул «Золотую лихорадку».

После того как Софья Илюшина покинула ювелирный магазин, туда вошел Семин – один из оперов, с которыми накануне беседовал Зверев.

– Ну как все прошло? – поинтересовался он у продавца и выложил на прилавок коробочку с серьгами. Алексей открыл коробочку, осмотрел товар и кивнул:

– Без сучка без задоринки. Видели бы вы лицо этой дамочки, когда ваш товарищ уносил с собой ее заветную мечту!

– Считаешь, что она найдет деньги?

– По крайней мере, сделает все возможное.

– Вот и хорошо, а теперь верни деньги.

Алексей открыл сейф и вручил Семину пачку пятисоток.

– Вам что-нибудь еще от меня нужно?

– Нет, ничего.

– Тогда скажите, что мне передать директору? Я сделал все, как вы просили. Теперь нам точно не грозит ревизия ОБХСС?[347]

– Передай наш пламенный привет, пусть спит спокойно, – Семин коснулся козырька своей кепки, сунул деньги в нагрудный карман и, насвистывая, покинул «Золотую лихорадку».

Спустя пару дней на телефон конспиративной квартиры на Садовой, где все это время денно и нощно дежурил сам Зверев, позвонил Гоша Стрельников – еще один опер, наблюдавший за квартирой Илюшиной.

– Прибыл! Прибыл наш клиент! – восторженно сообщил Гоша.

– Ты уверен, что это Саврас? – уточнил Зверев.

– Он, кто же еще! Все, как и описывал Костин: худой, в полосатом пиджаке. Наши в машине остались, а я до телефона побежал. Ну что, берем его? – Гоше уже перевалило за сорок, он был невысокий и грузный, поэтому сейчас, отмотав стометровку до телефонной будки, тяжело дышал: – Честно скажу, достала уже вся эта маета! Сидим тут, надоело и жрать хочется! Давай, Василич, решайся! Тепленьким его возьмем. Тряхнем как следует, сразу всех дружков выдаст.

– Нет! Мне нужна вся банда, и – точка! Так что – только следить, и смотрите мне там, без самодеятельности. Теперь ваша задача усложняется. Я хочу знать, куда он пойдет после того, как наши голубки поворкуют.

Гоша недовольно цокнул:

– Они не виделись больше двух недель, так что будут как минимум полночи ворковать.

– Это если Саврас принес деньги, а если нет – дамочка не подпустит его к себе, пока не получит желаемое. Сто тысяч не так просто достать. Не спускайте с него глаз и не проколитесь, когда будете его вести. Наша дамочка дорога Саврасу, раз он дарит ей такие подарки. Я уверен, что скоро на этот номер позвонят, поэтому не будем занимать телефон! У нашей барышни все свербит. Готов поспорить, что она в ближайшее время начнет мне названивать.

– С тобой спорить, Василич, – себя не любить. Ты у нас всегда правый окажешься. Ладно, пошел я…

Зверев повесил трубку, закурил и уставился на телефон. Часы на стене мерно тикали. Ровно через пятнадцать минут позвонила Илюшина.

– Серьги еще у вас? – взволнованно поинтересовалась она.

– У меня. Я так понимаю, что вы получили деньги?

– Завтра утром они будут у меня. Давайте встретимся завтра вечером.

– В Лермонтовском парке, у озера, в восемь, – ответил Зверев и повесил трубку.

Какое-то время Зверев шагал по комнате туда-сюда, обдумывая план дальнейших действий. Он уселся в кресло, ноги гудели, в висках стучало. Только сейчас он почувствовал, как сильно устал. Зверев откинулся назад и прикрыл глаза. И не заметил, как задремал.

Однако в эту ночь выспаться ему было не суждено. Громкий звонок оборвал его сон, Зверев бросился к телефону. Спросонья он не сразу узнал голос Гоши Стрельникова.

– Ну что, Василич, дело сделано! – отрапортовал Гоша. – Ты, как всегда, оказался прав. Этот Саврас покинул квартирку нашей девицы спустя десять минут после нашего с тобой разговора. Поначалу я ругал тебя за то, что ты не позволил нам взять этого типа, но ты и тут угадал… – опер сделал внушительную паузу.

– Говори, не томи! – недовольно проворчал Зверев.

– Мы вели его всю дорогу, топать пришлось почти час. Трамваи уже не ходили. Я шел за этим парнем, машина двигалась чуть позади. Твой Саврас так спешил, что почти не оборачивался. С тебя магарыч, капитан, похоже, мы накрыли ту самую «хазу», в которой держали твоего Венечку.

Зверев поднялся. Сон как рукой сняло.

– Молодцы! Ждите, будем брать всю эту шушеру тепленькими.

Он нажал на рычаг телефона и тут же принялся набирать домашний номер Корнева.

Утро выдалось прохладным. Зверев, чтобы согреться, попивал крепкий чаек из термоса, который успел приготовить, пока ждал дежурную машину. Сейчас они сидели в машине вчетвером. На заднем сиденье – сам Корнев, пожелавший лично участвовать в задержании банды. Зверев изредка подглядывал на своего начальника, ему было непривычно видеть своего старого друга Степку без форменного кителя и фуражки. Сейчас Степан Ефимович был одет в замшевый костюм серого цвета, на коленях у него лежала черная фетровая шляпа.

Рядом с Корневым устроился взъерошенный Вадик Богданов. Глаза молодого следователя горели, он то и дело касался рукой груди, проверяя лежащий во внутреннем кармане пистолет.

Володя Горячев, сидя на месте водителя, нервно курил и постукивал пальцами по панели приборов.

Машина стояла неподалеку от трансформаторной будки, со стороны окон дома, в котором банда Лощеного обустроила себе «лежбище». Напротив, у ворот, притаился в кустах «КИМ» с помятым крылом. В нем сидели уже отличившиеся сегодня ребята из оперативного наблюдения Гоша Стрельников и Матвей Елизаров со своим водителем Серегой Скопцовым.

Зверев сунул руку в лежавший на приборной панели бумажный кулек, вынул кусок рафинада и захрумкал, продолжая изучать жилище бандитов. Оно располагалось в Любятово и представляло собой двухэтажный домишко барачного типа, с мезонином, жестяной крышей и проржавевшими от времени водосточными трубами. Потемневшие доски, дощатое крыльцо, потрескавшийся, местами оштукатуренный цоколь.

В первую очередь Зверева интересовали окна. Как бывший военный, он прекрасно понимал, что, если дело дойдет до крайности и дом придется брать штурмом, атакующим придется несладко. Восемь окон с задней стороны, по четыре с каждого бока, семь спереди, плюс дверь. Внутри, по его подсчетам, не меньше семи человек, это если не брать в расчет женщин. При любом раскладе это – довольно внушительный гарнизон.

Кроме одиноких тополей и длинных, как хвосты павлина, кустиков места для укрытия больше не было.

Корнев, когда Зверев разбудил его посреди ночи, не долго раздумывая, обратился за помощью к коллегам. Когда грузовой тентованный «Студебекер» остановился в сотне метров от барака, из его кузова стали выпрыгивать автоматчики в защитной серо-зеленой военной форме и, рассыпаясь как муравьи, принялись окружать здание.

К автомобилю оперативной группы приблизился молоденький, крепкого вида, подтянутый офицер внутренних войск и бесцеремонно поинтересовался:

– Старший кто?

Корнев вышел из машины:

– Начальник городской милиции подполковник Корнев.