– Решили не спешить, товарищ майор, – сказал Некрасов. – Дело не только в Богомолове. Заведение посещают интересные лица: люди из криминального мира, работники райисполкома и даже райкома, засветился замначальника районного управления МВД… Будут собирать информацию, уж больно интересная лавочка.

– Отлично. – кивнул Михаил. – Что еще? Удивите меня, товарищи.

Странные дела на этом не обрывались. Поведение Галины Сергеевны Мышковец продолжало интриговать. Услугами такси в этот вечер она не пользовалась, вернее, пользовалась услугами стоящего такси. С работы ушла на нервах, привычно поругалась перед уходом. Двинулась к площади Ленина, но передумала, обошла старинное здание купеческого собрания напротив Городского совета, посидела на лавочке. Женщина волновалась. Затем все же добралась до площади Ленина, постояла у Госбанка, перешла дорогу к гостинице «Центральной» – таким образом, что чуть не попала под грузовой ЗИЛ. Была не в себе – растеряна, расстроена.

У ресторана, находящегося в том же здании, стояли машины. Кто-то приоткрыл дверцу, окликнул. Мышковец забралась на заднее сиденье. Но машина не поехала. Напротив, водитель вышел, походил по тротуару, покурил, пристроился к очереди в киоск «Союзпечати», там народ расхватывал «вечерку».

В машине был кто-то еще. Сотрудник пытался его рассмотреть, но такси стояло таким образом, что виднелись лишь невнятные силуэты на заднем сиденье. И окна были не очень чистые. Беседа продолжалась минут десять-двенадцать. Мышковец вышла из машины белая, как смерть, ноги подкашивались. Такое ощущение, что она забыла, кто она такая. Но потом справилась с собой, сориентировалась в пространстве и двинулась к Первомайскому скверу.

Сотрудник растерялся: за кем следить? Подошел водитель с газетой, сел за руль – и вопрос решился сам собой. Такси развернулось и стало выезжать на Вокзальную магистраль. Номер сотрудник, естественно, запомнил, побежал за Мышковец. Та блуждала, как сомнамбула, долго сидела на скамейке, глядела в пространство. Потом пошла на остановку у театра Юного зрителя, села в троллейбус. Дальше ничего интересного: вышла на Восходе, отправилась домой. Немного успокоилась, но все равно была подавлена.

– Завтра выясним, с кем она сидела в машине, – сказал Некрасов. – Быть не может, чтобы таксист не запомнил клиента. Могли бы сегодня, но не успеем, в этом городе восемь таксопарков.

– То есть можно выбирать любого, – пробормотал Кольцов. – Все подходят на роль Звонаря. Будет мило, если выяснится, что в такси сидел Штейнберг. За сим все, товарищи офицеры? Голубева, как всегда, вне подозрений?

– Вроде бы так, – сделал интересное лицо Славин. – Жизнь по заведенному распорядку. Но сегодня сорвалась с работы, побежала домой. Выяснилось следующее. Сын с приятелем затеяли мушкетерский бой на кленовых ветках. Сын оказался ловчее, проткнул товарищу глаз. Тут же позвонил на работу матери. Та примчалась, отпрыска оставила дома, схватила его приятеля за шкирку и повезла в больницу. У того матери дома не оказалось, дозвониться не смогли. Обошлось, наложили повязку, сказали, что глаз целый. Но пройдет не скоро. До выпускного точно не пройдет. Она взяла такси, отвезла пострадавшего домой.

– Прямо мать Тереза, – удивился Кольцов.

– Да нет. Потом она забежала домой, всыпала своему так, что стены тряслись, нашему сотруднику пришлось спуститься на этаж, чтобы не оглохнуть. Побежала на работу, оттуда позвонила сыну и еще добавила. Наш агент Староселов все слышал.

– Вечером, поди, и ремня дала. Бедный юноша, – пробормотал Кольцов. – Не хочет взрослеть наше подрастающее поколение. Ладно хоть не на мечах дрались. А что не так? Все живы. Дети доводят так, что никаким шпионам не снилось.

– С этим все нормально, товарищ майор, дело в другом. У Голубевой дача в Матвеевке.

– Знакомое слово, – нахмурился Михаил.

– Дачный кооператив «Волна», где Штейнберг прикончил Романчука. Помните гражданку Тобольскую? У Голубевой дача прямо за ней, через два участка. И в тот день – уже проверили – семья находилась на даче. Завтра суббота, снова поедут.

– И что это значит? – спросил Михаил, переваривая услышанное.

– Сами в тумане, – признался Славин, – возможно, ничего.

– Мы верим в совпадения?

– А совпадениям безразлично, верим мы в них или нет, – сумничал Вишневский. – Информация занятная, но куда ее приткнуть, ума не приложим. Голубева хоть и входит в круг подозреваемых, но… как-то особняком в нем, что ли.

– Перестарались вы сегодня, друзья мои, – покачал головой Кольцов. – То ноль информации, то – полный обвал, попробуй это разгрести. Ладно, подождем утра. Говорят, оно вечера мудренее.

Субботнее утро началось совсем не так, как его представляли. Оборвал телефон старший лейтенант Демаков.

– Слушаю, Андрей, – Михаил прибежал в вестибюль и схватил трубку. – Что-то по Золотареву?

– С Золотаревым все тихо, товарищ майор. Умерла так умерла… Тут другое. В дежурную часть поступило сообщение: на улице Восход с балкона на восьмом этаже спрыгнула женщина. Погибла на месте от многочисленных травм. Ее фамилия Мышковец…

Заканчивать разговор пришлось уже в машине, которая мчалась по Красному проспекту.

– …Вы упоминали эту фамилию, товарищ майор, – голос сотрудника милиции дрожал от волнения, – и я подумал, что вас этот случай заинтересует. Мы с ребятами находимся по ее адресу. Труп лежит под балконом, его прикрыли простыней. До вашего приезда решили не трогать. Соседи сказали, кто она такая и где живет. Пришлось выставить дверь и войти в квартиру. Балкон открыт, на столе лежит записка… Не возмущайтесь, товарищ майор, я все понял, дальше прихожей я ребят не пустил, вытолкал на площадку. Двое находятся у двери, двое на улице, любопытных отгоняют. А я у соседей на телефоне…

– Хорошо, Демаков, молодец. Встречай гостей, мы уже на подъезде.

Количество трупов в этом деле неуклонно росло.

«Волга» въехала во двор высотного дома на задворках популярного пивного бара. Детишек, похоже, отогнали – двор был пуст. Но зеваки присутствовали: высовывались из подъездных дверей, таращились из окон, с детской площадки.

Тело, укрытое простыней, лежало под балконами. Оперативники в штатском уже работали. Демаков заметно волновался, но делал сосредоточенное лицо.

«Надо предложить этому парню перейти в Комитет, – подумал Михаил. – Не век же ему опером бегать».

Он опустился на колени, отогнул простыню. Неприятно засосало под ложечкой. Женщина была одета в трикотажный домашний костюм, похоже, импортный. На ногах – тапочки на завязках, вернее, одна тапка, вторая от удара улетела к кустам. Диковато смотрелись подкрашенные губы и ресницы. Женщина ударилась головой, треснул череп, потекла кровь, перемешалась с помадой…

– Криминалисты здесь? – спросил Михаил.

– Скоро приедут.

– Пусть проводят осмотр и увозят тело. Здесь нет ничего интересного. Веди в квартиру, Сусанин.

Дом был новый, с просторным подъездом, с квартирами улучшенной планировки. Лифт работал – шумно взмыл на восьмой этаж. Оперативники переминались у двери, увидев представителя КГБ, сделали почтительные физиономии.

– В квартире точно никого нет?

– Вроде нет… Но кто его знает? Демаков нас выгнал, осмотреть не успели. Но из квартиры никто не выходил, мы постоянно здесь находились.

Квартиру осмотрели с оружием в руках. Посторонние отсутствовали. Две комнаты – довольно просторные, светлые, обставленные современной мебелью. Кухня вместительная, с импортным гарнитуром, югославской электроплитой. Что еще надо одинокой женщине, давно разменявшей пятый десяток?

Балконная дверь была приоткрыта, ветерок теребил тюлевые занавески. На журнальном столике – записка. На ней стоял стакан с карандашами, чтобы не сдуло ветром.

Поколебавшись, Михаил вышел на балкон, перегнулся через заграждение. Закружилась голова. Тело все еще лежало внизу. Прибыли криминалисты на «УАЗе» без опознавательных знаков, двое сидели на корточках, осматривая труп.