Все ясно! Он ничего не знает наверняка, а просто руководствуется логикой. Ну что ж…

– Что в том такого странного, что еврейка купила себе шубу? Это совершенно ничего не доказывает! Может, она наследство получила? А что касается велосипеда… – Борис Аронович вскинул руки вверх. – Моня вполне мог продать ту монету кому-нибудь другому. Моня, скажу я вам, очень способный мальчик. Он вполне мог всучить кому-нибудь свою подделку, выдав ее за подлинник. Но только не мне!

Парень явно был растерян от услышанного.

– Почему я должен тебе верить? – спросил он таким голосом, что Бобе снова стало страшно.

– А какой резон мне вам врать? Я скажу больше, одна монета сама по себе стоит сущие гроши. Вот если бы мне предложили всю коллекцию… – Борис Аронович украдкой поглядел на гостя. – …я бы, возможно, захотел ее приобрести.

Парень оживился:

– Ты купил бы коллекцию подделок?

– Почему нет? А уж если бы я сумел собрать все пятьсот монет…

– Сколько ты готов заплатить за коллекцию подделок без одной-единственной?

Борис Аронович нахмурил лоб, подошел к столу, достал из ящика бухгалтерские счеты, ручку и бумагу. Он уселся за стол, некоторое время что-то писал, при этом периодически щелкал костяшками счет. Потом почесал подбородок и выдал с видом знатока, принявшего судьбоносное решение:

– В случае, если я мог бы купить все остальные монеты поддельной коллекции, я бы заплатил не пятьсот, а скажем… двести рублей за каждую монету! Возможно, я бы заплатил даже триста рублей за одну монету. Это сто сорок девять тысяч семьсот рублей! А вот если бы мне предложили все пятьсот монет, я бы, пожалуй, заплатил за каждую по триста двадцать…

«Можно предложить и больше. Да хоть по тысяче, все равно последняя монета у меня».

Зильберман уже предвкушал удовольствие от предстоящей сделки.

Парень хмуро посмотрел на Бобу, его глаза сверкнули огнем:

– И у тебя есть такие деньги?

– Помилуйте! Конечно же, нет! Боже ж упаси! Но, если очень постараться, я бы наверняка смог отыскать нужную сумму. Придется, конечно, кое-что продать, занять, в конце концов… – Борис Аронович внимательно следил за реакцией собеседника. – Это, конечно, приведет к убыткам, но я ведь страстный ценитель подобных безделушек. К тому же купить настоящую коллекцию сокровищ Мохамед-Алишаха я бы все равно не смог. Денег, каких она стоит… ну, если говорить о реальной цене, вы ни у кого не найдете. По крайней мере, в этом городе.

Парень встал и бросил окурок на пол. Потом огляделся по сторонам, растер окурок ботинком и бросил напоследок:

– Возможно, это не последняя наша встреча! Ты пока подумай, где будешь брать деньги…

Когда гость вышел, Борис Аронович бросился к окну и принялся судорожно теребить кисточки шторы. При этом его сердце трепетало, а по виску бежала холодная струйка пота.

В тот день Зверев так и не угостил Сашу мороженым, так как на его предложение последовал вполне конкретный ответ:

– Я совсем не люблю сладкого! Но вот есть хочу ужасно. Сегодня с самого утра просидела над книгами, так что давайте лучше поедим чего-нибудь горячего.

– Так рестораны же еще закрыты, – слегка растерявшись, ответил Зверев.

– Какие еще рестораны? В жизни там не бывала! Давайте сходим в пельменную. Тут есть одна, я часто туда хожу.

Зверев смутился. Все женщины, с которыми он имел дело, обожали именно рестораны. Зверев обычно приходил туда один, а возвращался с какой-нибудь яркой красоткой. Поначалу Зверев из-за мужской солидарности старался не иметь дела с замужними женщинами, но со временем перестал отказывать себе и в такого рода охоте.

Павел любил женщин, не мог без них обходиться, и они обычно отвечали ему тем же. Однако в этот раз с Сашей Зверев сам ощущал себя добычей, несмотря на то что охотник, с которым ему пришлось столкнуться, казался совершенно безобидным.

Они пошли в пельменную. Саша съела две порции. Зверев удивился, как она может столько есть при ее миниатюрной фигурке. Видя его удивленный взгляд, девушка рассмеялась:

– Вы не подумайте, я не всегда такая прожорливая. Просто утром не успела позавтракать. У меня в последнее время столько работы!

– А тут еще я со своими дариками. Вам пришлось столько всего перелопатить.

– Да перестаньте вы! Мне это было вовсе не сложно. К тому же это так здорово – принять участие в поиске пропавшей коллекции древностей! Одна только мысль, что благодаря моей помощи будет обнаружена такая удивительная вещь! Вы ведь непременно отыщете коллекцию?

Зверев пожал плечами и продолжил ковырять вилкой уже совсем остывшие пельмени. В отличие от Саши он ел без аппетита.

– Это должно быть так интересно: выслеживать преступника, похитившего клад! Если бы я не стала археологом, то, наверное, тоже попыталась бы устроиться в милицию. Это же так здорово – погони, перестрелки, драки… Нет, не подумайте, я вовсе не кровожадная, но все же это так здорово!

Зверев снова пожал плечами и почему-то вспомнил Геннадия Карловича и его застывших навеки «пациентов».

«Эх, Саша, Саша… Совсем еще ребенок! И зачем я потащился с ней сюда?»

Пока Зверев вспоминал свое последнее посещение морга, Саша уже принялась рассказывать о том, как смотрела американский фильм, где главный герой по имени Сэм Спэйд занимается расследованием, связанным с поисками бесценной статуэтки[336].

– А может, вы мне расскажете что-нибудь о своей работе, – прервав свой рассказ, вдруг предложила Саша. – У вас наверняка в запасе есть какие-нибудь увлекательные истории.

Зверев даже растерялся. Обычно он декламировал женщинам стихи, делал изысканные комплименты или говорил о нарядах и украшениях. Рассказывать о своей работе ему сейчас совсем не хотелось.

– А может, не будем менять тему, раз уж мы заговорили о кино? Здесь поблизости, кажется, есть кинотеатр?

Саша тут же оживилась. Они доели пельмени и направились за билетами.

Был повторный показ «Александра Невского» режиссера Сергея Эйзенштейна. Зверев уже видел этот фильм еще до войны, но тем не менее с удовольствием посмотрел картину, которая все же сумела отвлечь его от пасмурных мыслей. Саша же просто была в восторге.

В кинотеатре были деревянные скрипучие кресла, пахло дымом и жареными семечками. Однако новую подругу Зверева это нисколько не смущало. Она искренне переживала сюжет и даже вцепилась в руку Павла, глядя, как дочь псковского воеводы Василиса сражается с тевтонцами, а потом чуть не прослезилась, когда Васька Буслай отказался от притязания на руку Ольги Даниловны и выбрал в невесты все ту же Василису.

Потом они долго гуляли вдоль набережной. Саша рассказывала, как в семнадцать лет поступила в Псковский институт, как в сорок первом его эвакуировали в Киров, и она уехала из родного Пскова и работала на заводе, умудряясь при этом не бросать учебу. Рассказала, как устроилась работать на кафедру археологии и вернулась в Псков, обнаружив здесь больную мать.

Зверев весь вечер говорил мало, понимая, что не знает, как развлечь девушку. О чем он мог ей рассказать? О том, как воевал и как ловил бандитов, он почему-то рассказывать не хотел, говорить о своей жизни вне службы этой наивной девчонке тоже не стоило.

Когда Зверев проводил Сашу до подъезда, она поцеловала его в щеку и сказала, что будет ждать звонка. Когда девушка ушла, он почувствовал себя нашкодившим школяром и поклялся себе, что новой их встречи не будет.

С Костиным они встретились в половине шестого. Накануне тот позвонил и назначил встречу в Болотном переулке у фонтана. Веня пришел раньше назначенного срока и выглядел чересчур возбужденным.

– Этот Шекель врет! Врет на каждом шагу. Вы только представьте себе, он заявил, что монета, принесенная ему Моней, была подделкой. Он признал, что она золотая, но сказал, что вовсе не древняя!