В телевизоре Юрий Антонов уверенно призывал поверить в мечту скорее и отправиться в путь. Стас подумал, что события новогодней ночи начисто стерли из головы все его мечты. При всём желании он сейчас бы не вспомнил ни одной. А в путь можно отправиться, лишь раскрыв два убийства и найдя преступника. Правда, будет ли потом желание куда-то идти – неизвестно.

Усевшись за стол и отказавшись от предложенной водки, Стас вдруг поймал себя на том, что не слышал, как Жанна вышла из своей комнаты. Сделать это так, чтобы он не слышал, невозможно – их комнаты находились рядом. Он точно помнил, что, когда возвращал улику на место, супруги фотографа не было ни в гостиной, ни на кухне.

Спрашивается – где она могла находиться? Сразу же вспомнилось, что ее не было за столом, когда предположительно наступила смерть Лены. Стас вспомнил каждого, а Жанну не смог.

Фигаро здесь, Фигаро там… А где на самом деле?

Конечно, вроде мелочь. Мало ли где может находиться женщина в новогоднюю ночь. Но из комнаты она точно не выходила, а когда он спустился, она уже была на кухне. И возможно, видела, что орудие убийства на месте! Но для этого надо быть в курсе происходящего! Надо быть убийцей!

– Как дела, Пинкертон? – несколько развязно поинтересовался хозяин дачи. – Кто-то на подозрении уже есть? Может, кого-то надо уже изолировать?

Услышав вопрос, Лёвик поперхнулся водкой и закашлялся, после чего пояснил:

– Антоша, если Стас кого-то и подозревает, то сейчас, при всех, не станет ни за что делиться своими подозрениями. Или он не профессионал?!

Хозяин в шутку зааплодировал:

– Простите дилетанта, ерунду сморозил. Мне простительно, я выпил.

– И пока не доказано, что преступник сейчас сидит за столом, – продолжил свою мысль фотограф, – то все мы как бы невиновны. Это, кажется, называется презумпцией невиновности.

В этот момент Жанна с Милой внесли на подносах горячее, и над столом аппетитно запахло рыбой, сыром и луком.

Интуитивно Стас почувствовал, что боится встретиться взглядом с Жанной. Вдруг он ее тогда не заметил, и она случайно стала свидетельницей того, как он возвращал улику на прежнее место! Это было бы фиаско! Не отмыться до конца дней!

Зная, что самый лучший выход из такой ситуации – это начать ее беззастенчиво разглядывать, он попытался улыбнуться как можно непринужденнее и буквально прилип взглядом к жене фотографа. Про себя он отметил, что краснота с ее левой щеки благополучно сошла.

– Надо бы позвать Макса, – рассеянно предложил Лёвик.

– Если только он в состоянии, – уточнила Мила, ставя на стол последнюю тарелку с горячим. – Полчаса назад он был в стельку пьян.

– Его можно понять, – глядя в глаза Стасу, рассудила Жанна и направилась следом за хозяйкой на кухню.

– Ты посмотрела на меня, – незамедлительно отреагировал Корнейчук, – как бы намекая на то, что и мне следует напиться?

– Ни в коем случае, – раздался уже из кухни голос. – Ты у нас сыщик, а сыщик должен быть трезвым. Иначе он не найдет убийцу. Кстати, убийца тоже должен быть трезвым, иначе его быстро раскроют.

– Это ты сейчас для кого сказала? – услышал Стас вопрос Милы.

– Для убийцы, естественно, – прозвучал ответ.

«Вот так непринужденно девочки беседуют о вещах, недопустимых с точки зрения здравого смысла, – подумал Стас, поддевая вилкой кружок копченой колбасы. – Ходят по краю, рискуют… Фактически заигрывая с убийцей. У них что, притупилось чувство опасности? Долго ли так будет продолжаться? До следующего убийства?»

Антон поднялся из-за стола:

– Все же я Макса позову. Если откажется – его дело, но пригласить мы обязаны. Тем более форель получилась на славу.

Стас взглянул на часы, висевшие над входом. Стрелки показывали половину второго. Над столом витал аромат, Стас понял, что не попробовать горячее выше его сил.

Антон в этот момент подошел к двери журналиста и постучал. У Стаса мелькнула мысль, что по всем законам детективного жанра за дверью должен находиться труп, но, к счастью, оказался не прав.

Сперва из-за двери послышался нечленораздельный рев, после чего на пороге появился едва стоявший на ногах журналист. Спустя еще какое-то время Макс, буквально распластавшись на стуле, сидел вместе со всеми и уплетал за обе щеки горячее, не забывая про спиртное. На голове у него было нечто среднее между сорочьим гнездом и ярангой зажиточного чукчи.

Наслаждаясь непередаваемым вкусом горячего, Стас подумал, что разыгрываемое действо попахивает жутковатым сюрреализмом: за столом вместе с убийцей сидят, непринужденно беседуя, возможно, потенциальные жертвы. Не зная, какая участь их ждет через некоторое время.

А что – до утра еще почти пять часов. До рассвета – и того больше. У преступника вагон времени! Но у него и свой план, отступать от которого нельзя. Кого попало он убивать не станет. Многое бы Стас сейчас отдал, чтобы хоть краешком глаза взглянуть на этот план.

Тут он заметил, как Мила подает ему из кухни тайные знаки, чтобы он подошел к ней. Едва он переступил порог кухни, как она указала ему на подставку с ножами. Стас взглянул и, сделав вид, что поражен не меньше хозяйки, принялся внимательно рассматривать каждый нож.

– Этот, ты говоришь, отсутствовал? – уточнил он, указывая на тот, который сам недавно воткнул на место. – Точно он, уверена? Они так похожи.

– Уверена, как и в том, что его на место вернула Жанна, – сообщила шепотом Мила, косясь на одноклассницу, непринужденно беседующую в этот момент с мужем за столом, – пока я ходила в подвал за вареньем. На нем еще не все капли воды высохли, она его мыла после этого самого…

– Почему думаешь, что она?

– Ну, как же, я вернулась, гляжу, она на кухне хлопочет, а нож на месте. Твердо помню, что его там не было. Перед тем как отправиться в подвал, я еще посмотрела.

– А где была Жанна все это время? – холодея от ужаса, спросил Стас.

– Бог его знает, ножа не было, и ее не было. Она появилась вместе с ножом. Стас, мне страшно. Одно дело, когда мужики убивают, но чтобы баба бабу… Жуть какая! Я боюсь, выдам себя, трясусь вся! Меня колотит!

«Трястись, по идее, надо мне, – подумал Стас. – Это меня за противозаконной манипуляцией могла засечь жена фотографа. О последствиях такого “засвета” остается только гадать».

– Не бойся, – произнес он вслух. – Думаю, тебя не тронут. Не за что.

– Почему ты так уверен? А Лену за что? А твою жену?

– Я не уверен, я так думаю, а на твои вопросы пока нет ответов, – констатировал он, бросив взгляд в гостиную. Убедившись, что все сидят за столом и уплетают форель по-французски, круто развернулся к хозяйке. – Если ты мне скажешь то, о чем я сейчас спрошу, тебе точно ничего не будет угрожать. В прошлый раз ты мне не всю правду сказала.

Мила была застигнута врасплох, ее глаза забегали.

– Всю, абсолютно, ты что, мне не веришь?

– Не верю, что к вам на дачу никто не пытался залезть. Наверняка случаи были. – Набрав в грудь побольше воздуха, Стас буквально выстрелил вопросом: – Так были или нет?

– Ну, был один, – сдалась хозяйка. – Не так давно. Может, месяц назад. Сработала сигнализация, Антоша быстро замял это дело, сказал, что сам разберется. И с милицией, и с тем, кто залез. И что я должна всем говорить, будто ничего не было. Строго-настрого приказал. Не выдавай меня!

В этот момент Стас разобрал сзади невнятный шорох, в следующую секунду голос хозяина дачи буквально оглушил обоих:

– Что за сепаратные переговоры за моей спиной?

Стас решил тут же поставить его на место:

– Да будет тебе известно, что процессуальные действия подразумевают вообще допросы в камерах без свидетелей. И твое присутствие здесь совсем не обязательно. Зачем пришел?

– То есть ты будешь шушукаться с моей женой, а я…

– Еще пара фраз с такой интонацией, – оборвал он Антона, призвав на помощь все свое самообладание, – и завтра все областные газеты будут пестреть заголовками о двух трупах на обкомовской даче Снегиревых. Ты этого хочешь?