– Понятно, – кивнул Никита, – то есть остров не на замке.

– Давайте откровенно, майор. – Шашуков откинулся на спинку стула. – Главный охраняемый объект – полигон и находящиеся там лаборатории. Туда и мышь не проскочит. Да и кто в своем уме туда полезет без защитного костюма? Государственные секреты на земле не валяются, это не так работает. В Кантубек, в порт, кое-куда еще – в принципе, можно попасть, но объясните зачем?

В словах майора был смысл. Шпионы работали не так. Трудно представить, что злоумышленник проникнет на полигон, будет рыться в могильниках, собирая пробы, или полезет в лабораторию за секретной документацией. Шпионская деятельность осуществляется в крупных городах, где работают институты микробиологии, а при них – засекреченные производства…

– Никита Васильевич, вы меня бросили, – упрекнула Зинаида, когда он заглянул в номер девушки. – Мы с вами, конечно, не женаты, требовать не могу, но нельзя ли как-то ставить меня в курс дела? Или мы уже не напарники? Кстати, в столовой неплохо кормят. А в нашей гостинице на первом этаже закрыли несколько номеров, постояльцев переселили, а двух человек увезли в госпиталь.

– Уже двух? – насторожился Никита.

– Да, прибыли люди в защитной одежде и проводили загадочную санитарную обработку, после чего двери заперли, опломбировали и объявили, что все в порядке, проживать в гостинице безопасно, но в эти номера лучше временно не заходить, если не хочешь стать козленочком.

– Они это называют кишечной инфекцией, – объяснил Никита. – Печально, Зинаида, в засаду мы попали. Но ничего, под нами два этажа, все будет хорошо. Если сказали, что безопасно, значит, так и есть. Официальным заверениям надо верить. В следующий раз возьмем из дома противогазы. Сейчас ложись, поспи, я разбужу тебя через пару часов. Ночью придется бодрствовать, хотя ничего не случится. Завтра в самолете отоспимся.

Тащиться в столовую уже не хотелось. Имелась пачка «Юбилейного» печенья. Кипятильник устрашающего вида не помещался в стакане, пришлось приспособить стеклянный кувшин. Нагревался целый литр. Выпил чаю, похрустел печеньем, вышел на лестницу покурить. В гостинице становилось шумно, возвращались люди с работы – уставшие, кто-то довольный, кто-то раздосадованный. Хлопали двери, выстроилась очередь в туалет в другом конце коридора. Страна энергично усиливала свой оборонный потенциал, и Никита чувствовал себя каким-то тунеядцем. В марте 72-го года на суд мировой общественности был представлен договор о запрете бактериологического и токсичного оружия. Конвенцию подписали 22 страны, в том числе СССР, США и Великобритания. Запрещалось разрабатывать, производить и накапливать запасы биологического оружия. Конвенция должна была вступить в силу 25 марта 1975 года – ровно через полгода. Но Америка и Англия не собирались ничего менять. Запасы смертоносной заразы только росли. Советскому Союзу приходилось соответствовать – вопреки проискам, обвинениям в нарушении подписанных договоренностей. Порой создавалось впечатление, что производство этой гадости только увеличивается…

Подошел уставший Борис Лаврентьевич Дворский – уже переоделся, отмылся, неудачно пытался подсушить голову, – стал отыскивать сигареты в отвисших карманах олимпийки. Достал измятую пачку, поковырял в ней, тяжело вздыхая. Все содержимое превратилось в месиво.

– Держите. – Никита протянул свою пачку сигарет.

– Вот спасибо, – обрадовался Дворский и аккуратно, ногтями, вытащил сигарету, прикурил от своей зажигалки.

Он прислонился к стене и жадно втянул дым. Никита украдкой за ним наблюдал. Лицо у человека осунулось, запали глаза. Появлялись морщины – едва ли объяснимые одним лишь возрастом.

– Трудный день? – посочувствовал Платов.

– Да уж, поработали… – выдохнул фигурант, сооружая бледное подобие улыбки. – Хотелось бы сказать, что за время работы не пострадало ни одно животное, но это будет неправдой… – Он раздавил окурок в банке. – Еще раз благодарю вас, товарищ. – И отправился к себе в номер.

Никита не стал провожать его глазами – некоторые люди обладают гиперчувствительностью…

Ночь подкрадывалась. Поспать не удалось, да и бог с ним. Мерцал экран телевизора, шла очередная серия «Вечного зова». Следить за судьбой семьи Савельевых было интересно – если каждый день, а не раз в неделю! Закончилось кино, начались новости. В стране все было хорошо. Открылся Кемеровский государственный университет – о чем Совет Министров СССР издал соответствующее постановление. Газету «Красная Звезда» наградили Орденом Октябрьской Революции – за большие заслуги в воспитании воинов. Принято постановление ЦК КПСС «О разоблачении антисоветской кампании буржуазной пропаганды в связи с выходом книги Солженицына “Архипелаг ГУЛАГ”». В Обнинском НИИ запущен первый в мире микротрон непрерывного действия – знать бы еще, что это такое…

Печальные новости населению не сообщали – это огорчало и отвлекало от строительства коммунизма. В январе под Мукачевом потерпел крушение гражданский АН‐24, погибли 24 человека. Падение вертолета МИ‐8 в Нефтеюганске, 14 жертв. Катастрофа ИЛ‐18 в Ташкенте. Затопление большого противолодочного корабля «Отважный» в бухте Севастополя. Крушение такого же ИЛ‐18 под Ленинградом – погибли больше ста человек. Гибель теплохода «Тикси» вместе с экипажем в море Дьявола…

Телевизор зарябил, зашипел, пришлось выключить. Наступила ночь, в здании уже полчаса стояла тишина. Организм возмущался, требовал сна. Непонятно, зачем эти бдения. Полежал на кровати, затем покурил, выпуская дым в открытую форточку, – тащиться на лестницу не хотелось. Дым тянулся обратно, расползался по потолку. Еще минут сорок долой. За стенкой скрипело – Зинаида переставляла мебель? Интересно, стала бы возражать, предложи он ей провести часы бдения вместе? Мысль была неприличная, майор устыдился. Дело не в том, что женщине с мужчиной нельзя проводить время. Еще как можно и даже нужно. А дело в том, что им и дальше вместе работать… Он пружинисто поднялся, сунул кипятильник в заполненный водой кувшин, воткнул вилку в розетку и направился к двери. Выйдет на лестницу и нормально покурит. Когда вернется, вода закипит.

Он распахнул дверь. В коридоре не горел свет. Вроде мелькнул силуэт. За ним еще один, притормозил у открывшейся двери. Никита машинально переступил порог. Удар в живот последовал неожиданно – дыхание перехватило. Он полетел обратно в номер, запнувшись о порожек, ударился позвоночником о пол. Вот так подловили! Попробовал встать, вроде удалось, позвоночник не пострадал. Но тот, кто его ударил, был уже в номере. Надвигалось что-то невнятное, черное. И опять не успел принять меры! Получил в челюсть, повалился хребтом на стол, ударился о столешницу – теперь уже загривком. Опрокинулся кувшин с торчащим из него кипятильником. Вода разбрызгалась – слава богу, что не успела нагреться, кувшин, звеня, покатился по полу. Кипятильник тоже куда-то упал. Никита откатился, иначе получил бы со всего размаха ногой в лицо. Злоумышленник потерял равновесие, запрыгал на одной ноге. Майор схватил его голень, дернул. Противник не устоял, рухнул на майора сверху, отдавил ребро. Из глаз посыпались искры – и вдруг мгновенно в них стало темно. Никита задыхался. Незнакомец злобно дышал ему в лицо, сильные пальцы сдавливали горло. Правая рука оказалась под туловищем, он никак не мог ее вытащить. Майор бил левой, пока окончательно не помутнело в голове. Удары становились слабее, просто смех, а не удары! Он пытался схватить своего противника за волосы, но стрижка была короткой, не за что ухватиться! Царапал висок, но неизвестный лишь мотал головой, отфыркивался. До полного фиаско оставались мгновения, мир уже мерк. Левая рука скользила по полу, нащупала ножку стула. Не то, не поднять. Уткнулась во что-то пластмассовое. Кипятильник, выпавший из кувшина! Хорошо, не за металл хватился, ведь кипятильник по-прежнему был включен в розетку. Шнур довольно длинный… Что-то забрезжило в угасающем мозгу. Все эти инструкции по обращению с нагревательными элементами. Ни в коем случае не включать, если не опущен в воду… Противник завершал свою работу, доступ кислорода в легкие прекратился. Он отстранился, осклабился. Заблестели зубы в полумраке. В этот момент Никита и сунул ему в глаз кипятильник.