- Получается Савелий убил Верку и забрал икону себе? - спросила Настя.

- Савелий был влюблён Верку. Если он и убил и ее, то сделал он это явно не из-за иконы.

- Почему вы так думаете?

Андрес Янович поднялся, спустился в свой сад, и ууе стоя среди гибискусов, спросил:

- Вы ведь приехали сюда на машине? Не желаете немного прокатиться?

- Если это нужно для дела, то разумеется, поедем куда скажете, - сказала Настя.

***

Уже смеркалось, но доехали быстро. Саня Зорин задремал на переднем сиденье, Михалыч на этот раз тоже молчал, и лишь изредка, поглядывал на садовода в заднее зеркало. Когда показались башни Кремля, Саня тут же проснулся. Белокаменные стены, высокие башни и маковки церквей. Монастырь был больше похож на крепость, нежели на место обитания смиренных иноков. Они проехали к проездным воротам и остановились. Садовод подошёл к воротам и громко постучал. Двери отворились лишь спустя полчаса, как объяснил Андрес Янович, придётся подождать окончания вечерней службы. Архимандрит Феофан оказался крепким, чернобородым мужчиной лет пятидесяти. Он был широкоплеч, но не грУзин. В его волосах местами пробивалась седина, его лицо казалось немного отрешённым, и чем то походил он на маску. Андрес Янович поклонился священнику и поцеловал ему руку.

- Вы, скорее всего, не причисляете себя к людям верующим, но я исповедую православие, поясню Садовод Насте и обратился на этот раз уже к настоятелю, - ваше преподобие. Мои друзья интересуются судьбой пропавшей иконы и хотят видеть последнего, кто держал её в руках.

Настоятель подошёл к двери, позвал кого-то рукой, что-то прошептал. Он вернулся к гостям, и ровным голосом изрёк:

- Чем же вызван ваш интерес, дети мои, к нашей бесценной святыни?

- Наш новый друг рассказал нам историю, согласно которой, икону похитил один из ваших монахов, - сказала Настя, - мы хотели бы знать, куда он мог её поддевать.

- Икона утрачена, дети мои, я боюсь что на этот раз уже навсегда. А вот и тот о ком вы говорили.

Дверь распахнулась и в комнату вошёл скрюченный мужчин в монашеском одеянии.

- Савелий подойди, не бойся, эти люди не причинят тебе вреда.

Покорно покачивая головой, вошедший приблизился на пару шагов и остановился. Его глаза казались опустошёнными и смотрели куда-то в сторону, рот был приоткрыт, по куцей, совершенно седой бородёнке, скатывалось слюна.

- Это Савелий, он не сможет рассказать вам о пропавшей иконе, потому что уже давно не говорит ни слова. Новые люди его пугают, поэтому, если вы не против, я хотел бы отправить его обратно, в его келью.

- Вы увидели его, - вмешался Андрес Янович, - теперь пусть идёт, не гоже терзать убогого.

Настоятель подошёл к монаху, что-то прошептал ему на ухо, и приобняв за плечи, вывел за дверь. После этого отец Феофан перекрестился на стоявшую в уголке иконку и вернулся к гостям.

- Савелий вернулся в монастырь спустя три дня, после того как милиция нашла задушенную Верку, - продолжил Андрес Янович, - не отец Феофан, не я не смогли вытянуть из него даже слова. Мы так и не знаем, что же случилось Савелием и Веркой после того как они, забрав украденную икону, сбежали из своего жилища.

- Может мы сможем что-то выяснить, если вы расскажете нам от, чего вы вдруг начали поиски иконы, - сказал настоятель. Неужели она где-то проявила себя?

Обменявшись с Веней взглядом, Настя рассказала:

- Икону видели, она каким-то образом попала к нацистам, которые в годы войны, занимались массовой казнью людей. Если наш Савелий не прикарманил икону, то как она попала к немцам? У вас есть на этот счёт какие-нибудь предположения?

Отец Феофан изменился в лице и уточнил:

- Вы говорите про Кресты? - до сей поры бесстрастное лицо священнослужителя озарилась гневом.

- Икону видели у Дитриха Фишера, - продолжала Настя его ещё называли «Крестовском душегубом», этот человек отправлял людей в газовые камеры. Кроме этого он ещё…

- Убивал людей голыми руками, - закончил за Настю отец Феофан.

- Откуда вы это знаете? - изумился Веня.

- Сюда приходят разные люди, многие являются чтобы рассказать о своих грехах, а кто-то просто делится своей болью, какой бы эта более не была. Ко мне приезжала женщина, она часто рассказывала о Крестах и о том, что там творилось.

- Ваша знакомая побывала в Крестах? - воскликнула Настя.

- Она одна из немногих, кто сумел там выжить.

- Вы можете сказать, где нам ее искать? Она жива?

Настоятель вопросительно посмотрел на Садовода, тот кивнул.

- Я напишу вам её адрес, - ответил настоятель.

День выдался пасмурным, но Зверев перед выходом из дома и не подумал поглядеть в окно. Пока он ехал в трамвае, начался дождь и Зверев, не прихвативший зонт, промок до нитки пока бегом бежал от установки. Войдя в здание управления, он остановился возле дежурной части, чтобы перевести дух.

- Что, Павел Васильевич, промок? Заходи ко мне, у меня, как раз, чаёк заваривается, согреешься, - предложил Гриня Голобородько, выглядывая через маленькое окошко.

- У себя согреюсь, - сказал Зверев, стряхивая с рукава воду, - сначала переодеться надо, уж потом и чаи гонять.

- Ну как знаешь. Что-то ты сегодня раненько, обычно ближе к полудню являешься. Я уж и не чаял тебя сегодня здесь застать, а ты вон чего, ни свет ни заря, явился.

- Так уж вышло, - отмахнулся Зверев.

Но Голобородько не отставал:

- И бледный ты у нас какой-то сегодня, синяки под глазами. Не выспался что ли? Небось, опять всю ночь с какой-нибудь цыпочкой амуры крутил? - Голобородько погрозил Звереву пальцем.

Тот тут же вспомнил про больную спину, ощутил настоящее удовольствие от того, что сейчас она не беспокоила.

- Карен говорил, что он нерв застудил, или что-то там такое, в любом случае лучше переодеться и поберечь себя.

- Если бы крутил, не пришёл бы так рано.

- Не спалось, вот и не выспался, - пояснил Зверев, - сам же видишь, что у нас в последнее время творится. Несколько смертей в управлении, это тебе не шутка. Война закончилась, а у нас не боевые потери. Поэтому вы уж тут поглядывайте кто входит, кто выходит.

- Так я же сменяюсь через час, а глядеть сегодня у нас сам Леонид Павлович будет . Тк что спуску никому не даст! - рассмеялся Голобородько.

- Свисток сам на дежурство заступает? С чего это?

- У нас Степан Мельников заболел, а Прохору Ильину вчера аппендикс вырезали, так что хочешь не хочешь а придётся нашему драгоценному начальнику самому службу тащиться. Пусть поработает, - Гриня понизил голос до шёпота, - а то засиделся у себя в кабинете.

- Зверев кивнул:

- Ну раз уж сам начальник дежурной части в карауле, значит будет наша граница на замке.

- Так он здесь уже?

- А то! Он у нас птаха ранняя.

- Тогда пойду я, а то увидит меня, начнёт опять свои сказки сказывать.

- Погодь чуток, запамятовал совсем. Вот, - Голобородько сунул Звереву клочок бумаги.

- Что это?

- Потапова тебе передать просила, сказала, что отчёт о поездке она написала и положила в папку на твоём столе, а тебе на словах велела передать, что с утра задержится . Там они с Венькой нашим, какую-то новую свидетельницу по вашему делу отыскали. Так вот, она аккурат неподалеку от Настиного дома живет. Так что, сказала, что с утра прямо к этой свидетельнице и пойдёт, чтобы время зря не тратить. Как опросят её, так на работу и явится.

- Всё спасибо, я всё понял, - увидев выходившего из собственного кабинета Свистунова в портупее, с кобурой и с повязкой на руке, Зверев поспешил убраться.

- Если меня увидит, опять заведёт какую-нибудь беседу, - подумал Зверев, - тогда я точно простужусь из лягу уже надолго. Пройдя по коридору, Зверев открыл дверь своим ключом, бросил листок с адресом свидетельницы на стол, быстренько снял пиджак и рубашку и достал из шкафа свитер. Колючая шерсть приятно щекотала кожу. Налив в стакан воды, и засунув в него кипятильник, Зверев вышел из кабинета и открыл соседнюю дверь.