– А куда же тогда девалась вторая картина? – спросил Кравцов. – В доме Ольги ведь ее не нашли.

Костин пожал плечами и проговорил:

– Первое похищение состоялось в ночь с субботы на воскресенье. Ласка наверняка спрятала добычу и на следующую ночь направилась к Завадским. После второго похищения и убийства главврача она возвратилась домой со второй картиной и не успела ее спрятать. Появился беспалый тип и убил Ольгу.

– Если он охотился за этими полотнами, то почему же тогда оставил картину Завадского в доме Ольги? – спросил Кравцов.

– Скорее всего ему что-то помешало забрать ее с собой.

– Что ж, вполне разумная версия, – сказал Корнев. – Павел Васильевич, а ты что по этому поводу думаешь?

Зверев молча пожал плечами.

– Тут есть над чем поломать голову, – сказал Кравцов.

– Хорошо, тогда ломай ее побыстрее. Убийцу Завадского мы нашли, его картину тоже. Остается сделать то же самое еще раз, – произнес Корнев, встал, одернул китель и вышел из кабинета.

Кравцов последовал за ним.

Они снова пили чай, на этот раз с баранками. Ими Веню угостила помощница начмеда Софочка, когда тот ходил в медпункт за таблетками от головы. У Зверева она разболелась сразу после ухода Корнева и Кравцова. Павел Васильевич тер виски, вполголоса материл Фиму Лафета и его неподражаемый удар левой.

Когда Костин наливал себе уже третью чашку, в дверь постучали.

– Веня, там тебя на КПП барышня спрашивает! – заявил помощник дежурного Панкрашин, заглянув в кабинет.

– Что за барышня? – поинтересовался старший лейтенант.

– Блондиночка, хорошенькая. Колесникова ее фамилия.

– Что? – Костин чуть не подавился, тут же вскочил, поставил чашку на стол и вытер рот платком.

После этого Веня шагнул к зеркалу, висящему на стене, достал из кармана расческу и стал укладывать волосы назад. Закончив прихорашиваться, он вернулся к столу, захлопнул папку, лежавшую на нем, и убрал ее в стол. Вслед за этим Веня высыпал в мусорную корзину содержимое хрустальной пепельницы, стоявшей на его столе.

– Могу поклясться, что тут не все так просто. Колись, Вениамин Петрович. У тебя ведь амурные дела наклевываются, я прав? Может, мне уйти? – с ухмылкой проговорил Зверев, однако вставать с дивана не торопился.

Костин поджал губы и пробубнил:

– Ну, если тебе это не трудно.

Зверев поднялся, но тут же опустился на место и произнес:

– Постой! Колесникова, стало быть. Это не та ли самая докторша, подруга убитой Соколовской? Ты ведь узнал адрес Ольги, выслеживая как раз ее, так?

– Да, это она. У нее на руке я видел часы, точно такие же, какие мы обнаружили на теле Соколовской.

Зверев поморщился. Боль в висках стала еще сильнее.

Павел Васильевич строго посмотрел на своего помощника и спросил:

– Ты хоть понимаешь, что она может быть причастна к смерти Ольги! – Зверев взглянул на Панкрашина и распорядился: – А ну-ка веди сюда эту девицу! Сейчас посмотрим, зачем она к нам явилась.

Пока Панкрашин ходил за посетительницей, Веня ерзал на стуле и нервно постукивал пальцем по столу.

Когда он впервые подошел к телу, найденному у пруда, и увидел часы, то был уверен в том, что Катя мертва. Узнав, что это Ольга, Веня почувствовал облегчение. Он рассказал про Катю Звереву, но не Корневу и не Кравцову. А если Зверев прав и Катя действительно как-то причастна к смерти Ольги?

Когда женщина вошла в кабинет, Веня тут же уткнулся носом в бумаги.

– Присаживайтесь, гражданка! – сказал Зверев, все еще массируя виски. – Чем я могу вам помочь?

– Вообще-то я пришла к товарищу Костину, – сказала посетительница, с недоумением глядя на Веню.

Он наконец-то поднял голову и кое-как выдавил из себя:

– Хорошо. Я вас слушаю, гражданка Колесникова.

– Я пришла поговорить про Ольгу.

– Насколько я помню, вы сказали мне, что не являетесь подругами.

– Это так и есть.

– Тогда почему же вы, как только я от вас ушел, тут же помчались к Соколовской? Мне кажется, что вы хотели предупредить Ольгу о том, что ее разыскивает милиция. Это так?

– Да, это так. Я должна была предупредить ее о вашем визите, но, как выяснилось, не успела! – Губы женщины дрогнули, она села, достала из сумочки платок и принялась нервно теребить его.

– А почему Соколовская избегала встреч с представителями правоохранительных органов? – вмешался в беседу Зверев.

Женщина резко повернулась к нему и спросила:

– А вы, простите, кто?

– Начальник оперативного отдела капитан Зверев. Будет лучше, если допрашивать вас буду я, а не этот пылкий юноша, который едва не выдрал себе клок волос, прихорашиваясь перед вашим приходом. Вы не против, товарищ Костин, если именно я поговорю с данной гражданкой?

– Когда я сюда шла, не думала, что иду на допрос. Меня в чем-то подозревают?

– Пока что нет, но ваши поступки говорят о том, что вы не совсем с нами честны. Вы только что в очередной раз заявили, что не являлись подругой Ольги. Товарищ Костин видел у вас точно такие же часы, как и те, которые были найдены на руке убитой женщины. Вы можете сказать что-то вразумительное по этому поводу?

Женщина перевела взгляд на Веню и негромко проговорила:

– Не сердитесь на меня за то, что я вам нагрубила. Я и в самом деле очень испугалась, когда узнала, что вы из милиции. Насчет того, что мы не подруги, я тоже не врала! – Женщина открыла сумочку, вынула из нее часы и положила их на стол. – Вот, смотрите. Это мои. У Ольги точно такие же. Она моя сестра.

Псков, средняя школа № 6, 1934

Слухи о том, что после уроков Лешка Шитов собирается драться с Акулой, обсуждали едва ли не все мальчишки-старшеклассники. На этот раз даже девчонки, которых обычно не волнуют такие вещи, тоже проявляли к предстоящему событию немалый интерес. Причиной тому стало то обстоятельство, что ссора Лешки и Акулы произошла из-за Оли Колесниковой, хорошенькой светловолосой коротышки из шестого «Б».

Степана Акулинина по прозвищу Акула в школе номер шесть побаивались многие. Даже учителя порой не решались ему перечить, не замечали его наглого тона и ехидных усмешек. Родной отец Степки Акулинина сгинул на каторге еще до революции, мать привела в дом другого мужика. Клим Жихарев, отчим Степки, любил закладывать за воротник и в пьяном угаре регулярно поколачивал спесивого пасынка.

Получая тумаки, Степка орал недуром, грозился поквитаться с отчимом и один раз даже прокусил ему руку. После этого Степка получил такой удар по голове, что неделю пролежал в больнице. Мать Степки, конечно, облаяла мужа, но тоже получила свою долю затрещин и вынуждена была смириться. С тех пор Степка не связывался с отчимом и безропотно терпел все побои.

Клима нашли мертвым в собственном дворе, когда Степке исполнилось пятнадцать. Следствие пришло к заключению, что покойный был мертвецки пьян, упал и разбил себе голову. Однако ходили слухи, что Жихарев свалился с ног не просто так. Все соседи знали о непростых отношениях Клима с пасынком, и многие из них посчитали, что это Степка отправил отчима на тот свет. Однако нашлись двое приятелей Степки, Анатолий Белов и Александр Тюрнин, которые уверяли всех в том, что в день смерти Клима Жихарева они все втроем ездили на рыбалку за город и ночевали в домике, стоявшем на садовом участке Тюрнина. И сам Степка Акулинин, и его дружки Толик Белов по кличке Белка, и Сашка Тюрнин по прозвищу Тюря к тому времени уже год как состояли на учете в милиции. Они не раз попадались на мелких кражах и дважды были задержаны за хулиганские действия. Сначала это было приставание к девушке, потом – избиение одноклассника.

Лешка Шитов учился в восьмом «А» и был на целых два года младше своего одноклассника Акулы, который в четвертом и в седьмом классах оставался на второй год. В отличие от Акулы, Лешка рос в благополучной семье. Его отец работал слесарем на авторемонтном заводе, а мать – санитаркой в больнице. Лешка был твердым ударником и в целом находился на хорошем счету у учителей. Парень увлекался разведением голубей и неплохо соображал по математике. Он даже участвовал в городских олимпиадах, где довольно успешно защищал честь родной школы.