Север молчал.

— Я задал вопрос, старший лейтенант, извольте отвечать.

— Я предполагал, товарищ майор, что, возможно, у них есть связи с другими зарубежными клубами. У них, как известно, совершенно определенная репутация.

— Это будут серьезные структуры, обладающие связями в правительствах? Я не слышу ответа.

— Нет.

— У них будет выход на высокопоставленных военных или спецслужбы?

— Скорее всего, нет.

— Тогда какого черта вы нам их подсовываете?

— Товарищ майор, зачем нам нужно такое глубокое проникновение? Я предполагал, что немецкую и южноамериканскую организации мы собираемся использовать как ширму, повод для вербовки Птицы.

— Как вы не понимаете, Птица, по отзывам, один из самых перспективных аналитиков в БНД. БНД, если вы не забыли, это разведка. Когда вы явитесь к нему от фуфловой организации, начнете показывать фото с их руководителями, как вы думаете, он проверит эту информацию? Вы бы на его месте проверили?

— Так точно.

— Правильно. Убедились, что это мелкая сошка. Тогда каковы будут ваши действия как профессионального разведчика?

— Доложить в контрразведку.

— И что мы тогда получим? — сказал Захаров и сам же ответил: — Провал или дезу. Но никак не агента. Это понятно?

— Понятно, товарищ майор.

— Тогда кого мы должны искать?

— Серьезные политические структуры.

— И здесь и, что самое важное, там.

— А они там есть? — в голосе подчиненного послышался даже какой-то вызов.

— Вот это мы и должны выяснить. — Захаров заметил слегка удивленные взгляды коллег, тут же добавил: — Либо создать такую латиноамериканскую фактуру, чтобы Птица поверил и захотел помочь нам в деле возрождения великого рейха.

— Я правильно понял, что вербовку будете проводить вы?

— Конечно. Не обижайтесь, лейтенант, но опыта у вас пока еще маловато, да и по возрасту вы моложе фигуранта, что тоже не способствует успеху.

— Согласен. Значит, моя задача заносить хвосты. То есть заниматься подготовкой оперативных мероприятий.

— Молодец, понял. Значит, не дурак. Дурак бы не понял, — Захаров хлопнул рукой по столу, как бы подводя итог. — План работы таков. Первое. Изучаем политическую ситуацию в Западной Германии. Человека, который нам подсветит ситуацию, я думаю, нам лучше всего сможет подобрать генерал Великанов. Кто лучше его знает на месте обстановку и людей?.. Второе, Гном и Петер осуществляют наблюдение и сбор материалов по фигуранту. Причем наблюдение лучше всего поручить преимущественно Петеру.

— Почему? У Гнома больше опыта, — сказал Север. Это же были его люди.

— У Гнома будет задача выйти на более тесный контакт с Птицей.

— Это как? — невольно вырвалось у Севера. В горле сразу пересохло.

— Как обычно бывает между мужчиной и женщиной. У вас какие-то возражения? — ледяным тоном поинтересовался руководитель операции.

— Нет.

— Третье. Север, возможно, Петер, внедряется в организацию. Здесь вырисовываются пока два варианта. Либо с их руководством что-то случается и тогда мы берем управление на себя и уже как руководители выходим на заграницу. Либо происходят такие события, что руководство помогает нам скрыться за границей. Это задачи первого этапа. Назовем его «Исход». Возражения, дополнения?.. Если нет, Север вместе с Альбертом Михайловичем садитесь и пишите план первого этапа операции «Тарантул». А сейчас уважаемый хозяин кабинета поведет нас на ужин. Очень есть хочется, Альберт Михайлович. Позаботьтесь о гостях, пожалуйста.

В целях безопасности сотрудников нелегальной разведки, чтобы избежать незапланированных контактов, кормили на заказ в отдельных комнатах, а не в общей столовой.

Когда Север вернулся в Германию, начальник Аппарата Уполномоченного КГБ в Германии генерал Великанов организовал ему встречу с сотрудником отдела нелегальной разведки. Капитан Дрозд обладал хорошими аналитическими данными, в совершенстве владел немецким языком, часто бывал в Западной Германии. Он успел повоевать в боях за Берлин, за что был награжден боевым орденом, однако во внешнюю разведку попал уже после войны.

Встретившись с оперативником на конспиративной квартире, Север быстро нашел с ним общий язык. Разница в десять лет не была преградой, и они быстро перешли на неформальный тон. Подвижный, начавший рано лысеть капитан пришел с пухлым портфелем. Матвею импонировало, что свои рассуждения Юрий подкреплял материалами из этого портфеля.

— Генерал распорядился проконсультировать тебя по политическим движениям в ФРГ. Так что тебя, Север, интересует в первую очередь?

— Неофашистское движение, пронацистские группы.

— Их нет.

— Как нет? — Матвей чуть не поперхнулся от неожиданности и на всякий случай пояснил: — Я имею в виду ФРГ.

— Так и я не про Китай. Конечно, на Западе считают, что ФРГ провела полную денацификацию и полностью очистилась от нацистского прошлого. Это неправда целиком и полностью, но и считать, что здесь есть активное профашистское движение, тоже неверно. Пойми, послевоенная Германия является, безусловно, страной с почти поголовным нацистским прошлым, а как иначе? Немцам столько лет насаждали фашизм. Однако теперь послевоенное западногерманское население — это общество более чем консервативно настроенных мещан, так называемых бундесбюргеров. Сейчас они все более и глубже погружаются в болото потребительства, накопления, стремления к сытой жизни. Страна стала местом, где действуют двойные стандарты, предписывавшие на людях осуждать Гитлера, а дома, за обеденным столом, восхвалять его.

— Наверняка таких много. Я сам с такими сталкивался.

— По данным социологических исследований, — Дрозд достал из портфеля пачку бумаг, — более сорока процентов населения утверждают, что годы гитлеровского режима были лучшим временем в германской истории.

— Так все-таки есть неонацисты?

— Нацисты на бытовом уровне есть. Движения нет. Немцам, во‐первых, понравилось жить сытой жизнью и не жертвовать семейным бюджетом во имя некой пусть и великой идеи.

— Понятно, своя рубашка ближе к телу.

— Точно. Во-вторых, они все-таки нация порядка. Им сказали, что теперь Гитлер — это плохо, фашизма быть не должно. Они ответили: «Есть». Преемник Гитлера гросс-адмирал Дениц отдал приказ о капитуляции всех вооруженных сил, и все дисциплинированно сложили оружие. И никаких партизан через полгода уже не было.

— А как же вервольф [297]?

— Это отдельная песня. Если хочешь, объясню потом. Есть и третье. Это полиция и контрразведка. Они процентов на восемьдесят, если не на девяносто, служили под знаменами со свастикой.

— Но есть же молодежь.

— Значит, их отцы служили. Откуда здесь другие кадры?.. Так вот, они хотят показать, что они святее папы римского, то есть перековались в демократы и либералы, жестко прессуют любые проявления фашизма.

— Да, коллеги из СМЕРШа рассказывали, что самую большую жестокость в борьбе с бандеровцами проявляли летучие отряды, сформированные из их бывших подельников. Старались доказать свою преданность новой власти.

— То же самое и здесь. Конечно, молодая поросль фашистов не выходит на факельные шествия, даже шифруют свою символику. Например, свое приветствие Heil Hitler изображают как 88. Потому что буква Н в немецком алфавите идет как раз восьмой.

— С этим я встречался. Подожди, Юра, кто тогда запретил компартию Германии, другие антифашистские организации, например Союз свободной немецкой молодежи, Культурбунд, Комитет борцов за мир?

— В том-то и дело, что сработали не только рефлексы, отработанные при Гитлере, но и нежелание впадать в другую крайность.

— Обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду.

— Именно.

— Дрозд, ну, не может не быть в такой стране политического движения коричневого оттенка, — эмоционально воскликнул Матвей. Краеугольный камень его предложения рушился на глазах.