– У предприятия «Оникс» не лучшая слава, – прошептала девушка. – Это до меня еще было, лет восемь назад. Произошло там что-то – за вирусами, говорят, не уследили… Ты уж извини, но весь город знает, что в «Ониксе» вирусы выращивают и улучшают… или ухудшают – смотря откуда посмотреть. Людей в городскую больницу свозили, куда еще? Пока нормально всех изолировали, куча времени прошла. Половину сотрудников эвакуировали, остальных на карантин посадили. В лаборатории, где утечка произошла, что-то дикое творилось… Мне девчонки рассказывали: умирали люди, задыхались, лица чернели, волдырями покрывались, кровь из глаз шла… Обеззараживали всю больницу, несколько лабораторий в «Ониксе». Команда дезинфекции неделю работала. Те, что заразились, умерли, никто в живых не остался. Вакцина-то была, но она, в отличие от сыворотки, средство профилактическое, а не лечебное. А лекарства тогда еще не изобрели… Говорят, скончались больше двадцати человек. Но ничего, лаборатория работает, ЧП засекретили, народ повально давал подписки о неразглашении… Что там сейчас в городе? Ведь пожар был, могли очередную заразу выпустить…

– Уверен, не выпустили, – проворчал Кольцов.

Снова помолчали, наслаждались тишиной и покоем.

– Ты женат? – спросила Люба.

– Да, женат.

– Да что ты будешь делать, – она рассердилась. – Только появится нормальный мужчина – сразу женатый.

– Извини… – снова заклокотало что-то в животе.

– Да все, забудь. Интересный у нас получился турпоход? – она вяло засмеялась. – Лишь бы до зимы не застрять. Еще этих из ложечки корми, утки из-под них выноси…

Снова донесся вертолетный гул. Он нарастал, делался объемным. Как по команде, они уставились друг на друга. Люба до упора распахнула глаза.

– Может, увидят, что люди лежат в долине? – предположил Кольцов.

– Нет, мы не будем рассчитывать на авось, – выдохнула девушка. – В отличие от тебя, я полна сил и умею лазить по горам. Пойду, помашу…

Она вскочила и стала карабкаться на скалу. Михаил закрыл глаза – картинка плавала, возникал риск потери сознания. Вертолет висел практически над головой, дребезжал, как старая стиральная машина, создавал вихревые воздушные потоки. Вскоре со скалы спрыгнула Люба, вернулась на свое место, прокричала:

– Они меня увидели, представляешь?!

Силы полностью покинули Кольцова. Даже смотреть было больно. «Ми‐8» снижался, завис над свободным от камней участком, опустился на шасси. Пилот заглушил двигатель, но винт продолжал вращаться. В открывшейся двери высунулся человек, спустил лестницу. Спрыгнули трое вооруженных мужчин в обмундировании цвета хаки. Передернули затворы «АКМ», двое разбежались в разные стороны, стали зорко озираться, третий, видимо, офицер, отправился к лежащим.

«Прямо войсковая операция, – лениво подумал Кольцов. – Где же вы раньше были, добры молодцы?»

За военными спрыгнули еще двое – со знакомыми и очень виноватыми лицами – пустились вприпрыжку.

– Товарищ майор, мы не виноваты! – кричал Алексей Швец. – Женщина позвонила, все рассказала – мы сразу же команду по вашему следу пустили! Они прошли километра полтора и под обвал попали! Там скала какая-то подлая висела – ну и рухнула! Когда подошли, тропы уже не было! Полночи тыкались, как слепые котята, заблудились, за ними отдельную спасательную команду выслали! Хорошо, что у ребят рации были! С утра давай вертолетами местность прощупывать, но у них свои трудности…

– Ладно, не оправдывайся, – поморщился Михаил.

Следом подбежал Вадик Москвин с улыбкой до ушей.

– Здравия желаю, товарищ майор! Мама дорогая… ну – ничего, главное, живы! И вам, барышня, здравствовать! А что тут у вас, Михаил Андреевич? – молодой сотрудник с любопытством уставился на пленников. – Перевыполнили план по отлову шпионов? Или взяли всех до кучи, и нужно выбрать правильного?

– Нет, все трое наши клиенты. Пакуйте осторожно, не повредите. Сразу в больницу, пусть окажут им медицинскую помощь. Охранять, как золотой запас.

– Поняли, товарищ майор. Сейчас еще один борт сядет… Вам ведь тоже нужно в больницу?

– Мне не обязательно.

– Обязательно! – вскричала Люба. – Я медсестра, я знаю, что говорю!

– В городе все нормально? – спросил Кольцов.

– Ну да, – озадачился Москвин. – А что? А, вы в этом смысле… Все в порядке, товарищ майор, команда из области прибыла той же ночью, все проверили, обследовали пострадавших – утечек не выявили. Город живет и зеленеет.

– Я с вами тоже зеленею, – проворчал Михаил. – Ладно, полетели.

Люба помогла ему подняться. Подчиненные недоверчиво смотрели, как незнакомая женщина поддерживает их начальника, ведет к вертолету. Расступались вооруженные люди, тоже смотрели с интересом.

– Не знаю, чем закончится ваш поход в больницу, Михаил Андреевич, – строго сказала Люба, – надеюсь, не тем, чем закончился наш турпоход. Но завтра же вы придете ко мне в поликлинику, я построю всех врачей, и вам проведут всестороннее обследование. И неважно, женаты вы или нет. Пообещайте, что придете.

– Приду, – пообещал Кольцов.

Он задержался, прежде чем забраться в стальное нутро, посмотрел по сторонам. Распадок заливал рассеянный солнечный свет, сосны и ели красиво взбирались на косогоры. Солнечные зайчики играли в кронах деревьев. С чего он взял, что с этими горами что-то не в порядке? Вполне привлекательные горы…

© Шарапов В., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Голос Игоря Кириллова – диктора Центрального телевидения – звучал торжественно и драматично.

– Центральный комитет Коммунистической партии Советского Союза, Президиум Верховного Совета СССР и Совет министров СССР с глубокой скорбью извещают, что десятого ноября тысяча девятьсот восемьдесят второго года в восемь часов тридцать минут утра…

Михаил потянулся, убавил громкость. Созрели товарищи. Машинально глянул на часы: одиннадцать утра. Новость не такая уж последняя – сотрудников комитета оповестили еще вчера.

– …скоропостижно скончался Генеральный секретарь Центрального комитета КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР…

«А еще Председатель Совета обороны», – мысленно добавил Кольцов.

– …Леонид Ильич Брежнев, – закончил фразу человек в телевизоре. – Имя Леонида Ильича Брежнева, верного продолжателя великого ленинского дела, пламенного борца за мир и идеи коммунизма, будет всегда жить в сердцах советских людей и всего прогрессивного человечества…

Дальше Кольцов не слушал – речь закончилась, пошла проникновенная траурная музыка. Он полностью убрал звук, откинулся на спинку гостиничного кресла. Странно, этот человек оказался невечным – вопреки анекдотичным прогнозам. Но иронизировать не хотелось. Царствие небесное Леониду Ильичу. Хорошо пожил и другим дал пожить (не всем, к сожалению). Страна худо-бедно развивалась, народ не трогали, вот только в последние годы в Советском Союзе что-то стало буксовать, пошло не так, остановилось поступательное движение. Тот же проклятущий дефицит, наблюдавшийся повсеместно, кумовство, лизоблюдство, коррупция… Почти сутки новость берегли, не решались. Десятое число было вчера. Но и там дело темное. В 8.30 смерть, возможно, и зафиксировали, но скончался Леонид Ильич еще ночью – процесс отхода в мир иной никто не контролировал. Поужинал в кругу семьи на государственной даче в Заречье-6, лег спать. Вел себя как всегда. Скончался во сне – тихо-мирно. Болезням генсека было несть числа. Подозревали эмфизему, лейкемию, подагру, онкологию челюсти. Сердце – отдельная грустная история. Несколько лет назад Леониду Ильичу поставили кардиостимулятор. Возможно, перенес инсульт – с чем еще связана невнятная речь с трибун? Из-за плохого самочувствия часто пропускал официальные мероприятия. В марте текущего года во время посещения завода в Ташкенте на голову Брежнева рухнула балка – тоже не прибавив здоровья. Болевой шок, перелом ключицы, ребер, кровоизлияние в печень… Постоянные боли, остаток жизни – на таблетках. Но странно, четыре дня назад на трибуне Мавзолея во время празднования очередной годовщины Октября он выглядел нормально, даже что-то говорил, приветствовал собравшихся…