– Больше нет вопросов? – Посетитель посмотрел на часы. – Поболтал бы с вами, Вадим, но такая прорва дел. Может быть, еще приду, пообщаемся. Не скучайте.
– Уже скучаю, Ричард.
– Вот и правильно. Главное – рассматривать свои проблемы под юмористическим углом. Пожелания?
– Конечно, Ричард, – кивнул Вадим. – Как говорится, после сытного обеда, по закону Архимеда…
– Точно, – засмеялся Гриффин. – Чтобы жиром не заплыть, нужно срочно закурить. Держите. – Он вынул из кармана початую пачку «Честерфилда». – Берите все, курите на здоровье. Я распоряжусь, и вам еще доставят. Спички спрашивайте у охранника, его зовут Хулио Хосе. Парень не злой, и я его предупрежу, отказывать не станет. Прикуривайте, – он щелкнул зажигалкой, – мы же не полпотовцы, чтобы мучить своих арестантов…
Кружилась голова после долгого воздержания от курения. Он сидел на нарах, угрюмо смотрел на закрывшуюся дверь. Черная тоска опутывала, как паутина. Следовало подготовиться к долгому пребыванию в этих гостеприимных стенах…
Зерновоз «Михаил Глушков» бодро покорял просторы Атлантики. Спустя шесть суток он приблизился к восточному побережью Центральной Америки. Судно вошло в порт согласно графику – в девять часов вечера, пришвартовалось у грузового причала. Солдаты с автоматами и сотрудники таможенной службы взошли на борт, проверили у капитана бумаги. Груз был в наличии, все условия контракта соблюдены. Немного удивляло, что судно не развернулось по дороге – многие так и делали после сообщений о смене власти. Но больших подозрений не возникло. Военные осмотрели груз, помещения для команды, капитанский мостик, гальюны – все было в порядке. Привезли – и хорошо, зерно не помешает. Команде предписали заночевать на судне, а разгрузка начнется только завтра. Или послезавтра. Члены команды не возражали – под дулами автоматов не больно-то тянет возражать. К часу ночи в порту стояла тишина. Освещение практически отсутствовало. Люди, переодетые в форму правительственных войск, с белыми повязками на рукавах (чтобы не путаться в темноте) бесшумно скользили по трапу, рассредоточивались среди портовых построек. Каждое подразделение четко знало, что ему делать. Охрану порта сняли за несколько минут – все девять солдат остались лежать с перерезанными глотками. Бойцы спецназа из Самарканда и Набережных Челнов растекались по городу. До последнего старались не стрелять, работали холодным оружием. Уснули вечным сном экипажи джипов и бронетранспортера, охраняющих припортовую территорию. Размытые силуэты скользили по воздуху, перемещались от здания к зданию, уходили вглубь городской застройки. Их было всего полторы сотни, но большего и не требовалось. Командиры подразделений координировали действия при помощи портативных раций. Активная работа началась практически одновременно, в половине второго ночи. Раздались взрывы, загремели крупнокалиберные пулеметы. Застигнутые врасплох солдаты падали замертво, не успевая выстрелить в ответ. Подготовке этих парней стоило позавидовать. Одновременно были атакованы государственные объекты и казармы. Захваченные БТРы и танки разворачивали стволы, давили солдат, засевших за мешками с песком. Казармы 12-го батальона накрыли дружным залпом, расстреливали в упор выбегающих полуодетых людей. Переметнувшихся к Гортесу военных не жалели, пленных не брали – слишком многое стояло на кону. Оружейные комнаты и выстроившуюся на плацу технику забрасывали гранатами. В то же время были атакованы казармы сухопутной бригады, личный состав которой был разоружен и изолирован. Часть солдат перешла на сторону Гортеса, другая осталась в казармах дожидаться своей участи. На них и делали ставку.
Спецназ положил из пулеметов охрану, переодетые спецназовцы пошли по казармам. Несколько человек с горем пополам владели испанским языком. Объявляли во всеуслышание: есть желающие с оружием в руках вернуть законного президента? Если да, то милости просим в оружейные комнаты! Трусы давно покинули казармы, остались лишь упертые и убежденные. Предложение вызвало подъем энтузиазма. Всем желающим выдавали белые повязки. Новых штурмовиков сажали в машины, отправляли по объектам. Верные Гортесу силы уже не могли похвастаться численным преимуществом. В центральной части Сантамарко шли отчаянные бои, грохотали взрывы. Десять минут продержалось здание правительства, полчаса – Национальная ассамблея. Усиленный отряд шел на штурм президентского дворца. В засаду попали Гортес и все его окружение! Ничего подобного не ожидали! Здание заблокировали, внешнюю охрану забросали гранатами. По окнам первого этажа ударил град пуль. Сыпались стекла, орали попавшие в ловушку люди. Ударил танк, пробив с двух попыток в стене дыру. В пролом пошли штурмовики, они разбегались по этажам и коридорам. Материться крайне не рекомендовалось, но разве удержишься! Первый этаж зачистили быстро, на втором произошла заминка в районе парадной лестницы, но и это препятствие одолели. Активно работали гранатометы РПГ-7 с ночными прицелами. Роскошные интерьеры дворца быстро превращались в развалины, сыпалась лепнина, трещали колонны. На втором этаже под огонь попали выбегающие из спален высшие офицеры. Желание сдаться в плен понимания у штурмовиков не вызывало, косили всех без разбора. Промедление было смерти подобно. Генерал Гортес отстреливался из пистолета, истошно орал на подчиненных – даже тогда, когда орать стало не на кого. Бросился к окну, ногой распахнул оконную раму – и на лужайку под дворцом рухнул, уже нашпигованный пулями. В считаные минуты спецназ зачистил остатки здания.
«Покои» госпожи Монтейро находились в подвале. У охраны, которой дали четкие инструкции, не хватило духа ее застрелить. Это были англосаксы, и в них не стали стрелять после того, как они вскинули руки. Но «вручную» обработали качественно. С автоматами наперевес бойцы ворвались в комнату, где застали напуганную осунувшуюся женщину с запавшими глазами и безжизненно свисавшими волосами. Она сжалась в углу, молилась, ожидая конца.
«Товарищ Монтейро?» – вежливо осведомился немного знакомый с испанским языком офицер. Получив утвердительный ответ, скупо улыбнулся. «Давайте руку, гражданочка, пройдемте с нами. Только не волнуйтесь, но вы опять президент».
До тюрьмы министерства национальной безопасности в квартале Мурильо штурмовые отряды дошли с опозданием в полчаса. Охрана металась в панике, не зная, что делать. В городе происходило что-то непонятное. Шла стрельба, верные президенту подразделения занимали утерянные в результате путча позиции. Связь с начальством отсутствовала, запросить инструкции было не у кого. Несколько человек сбежали, бросив оружие, но кое-кто остался. По окнам и дверям открыли ураганный огонь, ворвались в здание, подорвав входную дверь…
Вадим очнулся от суматошной пальбы. Что-то новенькое, за четверо суток, проведенных в камере, ничего подобного не было. Отчего-то вспомнился «Михаил Глушков», бороздящий Атлантику. Видимо, уже не бороздит, прибыл. Да нет, чепуха, не может быть… Стрельба нарастала, это вряд ли была галлюцинация. Он вскочил с колотящимся сердцем, стал слушать. Тюрьма сотрясалась от взрывов, наперебой вопили люди. Трещали автоматные очереди. Кто-то хрипел, словно его душили. Послышались шаги, Вадим напрягся. В коридоре работало ночное освещение, пули проводку не повредили. Возник трясущийся от страха тюремщик Хулио Хосе. Дрожали руки, в них бренчала связка ключей. Он насилу вставил ключ в замок, отворилась решетчатая дверь. За спиной у тюремщика кто-то стоял, очерчивался мужской силуэт. Тюремщик повернул голову, пробормотал: мол, сделал, что просили. Прогремел выстрел, Хулио Хосе охнул и повалился на пол. Оттерев плечом стрелка, в камеру ворвалась женщина с пистолетом – одетая во что-то темное, обтягивающее.
– Каталина… – Он чуть не задохнулся, закружилась голова.
– Ну, я так и знала! – вскричала кубинка. – Сидит, бездельник, ничего не делает! А в стране такие события происходят! Ты почему не пришел на Соледад, как мы с тобой договаривались? Ждала его, понимаете ли, на часы смотрела… Ладно, не оправдывайся. – Она рассмеялась, бросилась Вадиму на шею, стала яростно целовать, да так, что чуть обоих не повалила. Потом отстранилась. – Фу, какой ты грязный, небритый, от тебя воняет, как от мусорной машины! Пошли. – Она потянула его из камеры. – Некогда нам, остальных потом освободим… Это, кстати, Анхель Эрдера, помнишь его?
