– Буду только рад помочь соотечественнику. Надеюсь, это мне поможет, когда на небесном суде будут решать, кого отправить в рай, а кому идти в ад. Когда его ждать? – Нотки нетерпения явно проскользнули в его поспешном вопросе.

– Он не оставил своего телефона, но я обязательно зайду к его тетке и поинтересуюсь.

Довольные каждый своим, они рассмеялись.

По существующим правилам, каждый оперативный сотрудник БНД должен сообщать в службу безопасности о всех своих контактах с незнакомыми людьми. Чтобы люди не забывали это делать, служащие этого отдела сами регулярно вызывали коллег и расспрашивали. Ганса Рихтера тоже вызвали на очередную профилактическую беседу.

– Добрый день, герр Рихтер, давненько мы с вами не общались. Что нового, с кем познакомились за это время?

– Что вы, инспектор, какие знакомства! На службе с утра до вечера. Удалось только вырваться пару раз на футбол и в прошлые выходные на рыбалку.

Ганс замялся, ведь надо было рассказать о Мюллере. Он задумался, решая, с чего начать.

– Рыбалка – это хорошо, – безопасник был словоохотлив. Он недавно вышел на пенсию, но его решили оставить еще на некоторое время. Все-таки человек заслуженный, пострадавший от партизан на Восточном фронте. – Последний раз я был на рыбалке более двадцати лет назад, – пустился он в воспоминания. – На Днепре. Помню, мы бросили в реку пару толовых шашек. Когда они взорвались, всплыла такая здоровая усатая рыбина, совсем без чешуи. Мы ее запекли на углях, я такого объедения больше никогда не встречал. И потом еще через год, осенью, мы стояли в каком-то селе на Украине. Как сейчас помню: октябрь, холод до костей пробирает, смотрим – местные мальчишки лазают по грудь в пруду. Мы подошли поближе. Они, оказывается, сеткой, привязанной к двум палкам, не знаю, как это у них называется, ловили рыбу. Целое ведро набрали. Золотистые такие, с ладонь величиной. Ну мы у них улов и забрали. Хозяйка, где мы были на постое, пожарила. Вкус изумительный.

– А мальчишки что? – Ганс спросил, хотя догадывался, какой будет ответ.

– Что-то просить стали, скулить. Ну мы и дали им пару подзатыльников.

Рихтер вспомнил, как они с Людвигом в апреле 1945 года, когда русские наступали и снабжение продовольствием в городе резко ухудшилось, ходили на Тельтов канал, который соединяет реку Хафель с рекой Даме. Это немного южнее бывшего аэродрома Темпельхоф. Самодельными удочками они ловили рыбу, чтобы прокормить семью. Однажды они попали под авиационный налет. Клубы тумана разносил промозглый весенний ветер. Видимо, из-за этого тумана пилоты бомбардировщиков начали сбрасывать бомбы раньше. Одна бомба попала в воду, и их накрыло ледяной волной. Они промокли до нитки, унять дрожь от холода было невозможно. Очевидно, так же дрожали их погодки на Украине, у которых немцы забрали весь улов. Очевидно, они и их близкие тоже голодали, иначе зачем они полезли в ледяную воду. Гансу расхотелось что-либо рассказывать этому заслуженному ветерану оккупационных войск.

– Никаких новых подозрительных контактов у меня не было. Разрешите идти, герр инспектор: Начальник ждет отчет.

«Центр-32. По материалам, полученным от Сильвы, направляю список сотрудников БНД, направленных на шестимесячную стажировку в ЦРУ США. Метис».

Третьим в списке была фамилия Ганс Рихтер.

Север договорился по телефону с Гюнтером о встрече. Это было тихое место, недалеко от центра. С обеих сторон сквер ограничивали дороги с односторонним движением в противоположных направлениях. Вдоль дорог тянулась кованая ажурная ограда, ухоженный газон, вековые липы, вдоль пешеходной мощеной дорожки равномерно с немецкой педантичностью размещены в тени причудливые лавочки. Конец дня. Мамаши с детьми и пенсионеры уже отправились по домам. Редкие парочки романтически настроенных молодых людей заняты исключительно только собой.

– Штаб дивизии, в которой служил ваш отец, был разгромлен в Восточной Пруссии в конце войны, поэтому весь архив оказался в СССР. Ящики как привезли с железнодорожной станции, так они и лежат без движения до сих пор. Только вмешательство очень серьезных структур заставило архивистов начать их разбор.

– Что же это за структура? – спросил собеседник пересохшими губами.

– Я думаю, вы сами уже догадались.

Север решил начать разговор жестко. Немец должен иметь совершенно определенное представление, с кем имеет дело. Поэтому, если он остается соблазненным получить информацию об отце, значит, вступил в связь с коварной русской разведкой по собственному желанию, без принуждения.

Вилли без спешки достал из портфеля конверт. Гюнтер не выказывал желания уйти, а завороженно следил за действиями собеседника.

– Вот фотокопия донесения в штаб о суточных потерях полка. – Матвей протянул собеседнику фотографию. – Теперь вы знаете точную дату гибели вашего отца. Немецкие части вынуждены были стремительно отступать, поэтому хоронили павших в общих могилах. Захоронение находится на окраине села Буркин Буерак. На этом месте похоронная команда установила большой деревянный крест. Он стоит до сих пор, никто его не тронул. Вот свежее фото.

Собеседник жадно схватил карточку.

– Вы должны понимать, что ни памятника, ни списка погребенных там пока нет. Во время войны деревня была почти полностью сожжена. Еще не наступило время прощения.

Вилли достал Атлас СССР и раскрыл на заложенной странице.

– Смотрите, вот это место.

– Я могу это оставить у себя? – тихо спросил Гюнтер.

– Как вы сможете объяснить, откуда у вас появились фотографии из России?

– Вы правы.

– Атлас оставьте себе. Можете сказать, что приобрели его в книжном магазине на Линденштрассе.

– Спасибо, – собеседник запнулся и с тревогой спросил: – Что я теперь вам должен?

– У вас есть дети, Гюнтер?

– Да, девочки. Трое.

– Покажете фотографию?

– Конечно. Пожалуйста. – Рихтер достал из бумажника фото.

– Какие очаровательные девочки. Симпатичные, несмотря на то что похожи на вас, – собеседники рассмеялись, напряжение стало спадать.

– Вы должны не мне, а своим девочкам. Как отец вы должны обеспечить их будущее. Согласны?

– Конечно. Я стараюсь, прикладываю к этому все усилия.

Мимо них чинно проследовала пожилая пара с маленькой собачкой. Приятели проводили их взглядом.

– Как вы думаете, Гюнтер, если голодная собака увидит, что другая голодная собака нашла кость, что произойдет?

– Как что? Они подерутся за эту кость.

– А если две сытые собаки встретятся, будут они драться за кость?

– Думаю, нет. К чему это вы, Вильгельм?

– Германия после Первой мировой войны была разорена союзниками. Промышленность отняли в виде контрибуции, самые работоспособные погибли на фронтах, сельское хозяйство в упадке. Кстати, замечу, что только Россия отказалась от аннексии и контрибуции Германии, больше никто. С большим трудом она стала восстанавливаться, но за счет чего? За счет кредитов, очень больших кредитов под высокие проценты. Государство жило в долг. К 1940 году пришло время расплачиваться, страна могла оказаться банкротом. Это значит опять нищета. Единственный выход, который видел Гитлер в такой ситуации, – это отнять кость у другой голодной собаки.

– России? Но можно было начать с Англии.

– Фюрер очевидно посчитал, что мы слабее после мировой войны, революции и Гражданской войны. И кроме того, нельзя сравнивать запасы сырья, полезных ископаемых в недрах СССР и то, что есть в Англии.

– Как-то я не думал с этой точки зрения.

– А если СССР и Германия будут жить в сытости и достатке, полезут они в драку друг с другом?

– Я понял вашу аналогию, коллега. Вы предлагаете нам с вами приложить максимум усилий для благополучия и, соответственно, безопасности наших стран.

– Благополучия и безопасности будущего ваших девочек. Если вы, Гюнтер, поделитесь технологиями, разработанными на вашем предприятии, вы тем самым поможете сэкономить наши средства и сделаете нас богаче.