— Слабовато, — не оценил Петер. — Идея с фото интересная, но его может не вдохновить. Если бы это подкрепить мнением его отца. Я в Нюрнберге аккуратно пообщался с их соседом. Он любитель посидеть за кружкой пива в местной гаштетке, вот и разговорились. Так он говорит, что Георг очень уважает своего отца, во всем с ним советуется. А так как папаша у нас до сих пор чтит фашистские праздники, то и сынок, судя по всему, склоняется к этому.

— Так старший Хафнер служил в войсках СС, — напомнила Грета.

— Значит, Птицу будем ловить через папашу, используя фотографии из Америки. Правда, не совсем из Аргентины, придется нашим специалистам в Москве поработать над ними. Петер, тебе придется поехать в Восточный Берлин к Великанову. Сами мы это сделать не сможем.

Через четыре дня гонец вернулся с нужным набором фото. Матвей сел с Гномом отрабатывать ситуацию.

— Значит, смотри, — Матвей разложил на столе полтора десятка фотографий. — Надо будет подыскать ситуацию, когда вам никто не будет мешать. Сможешь?

— После семинаров мы в лингафонном кабинете занимаемся с учебными записями. У него нет времени ни на работе, ни дома выполнять домашние задания, я приучила его выполнять их со мной в паре. Выберу время для перерыва.

— Хорошо. Смотри, часть фото видовые, океан, горы, пампасы, а вот ключевые… Вот, смотри, Вальтер в ядерном центре с руководством и разработчиками. Постарайся, чтобы он заметил значок, предупреждающий о радиации на ядерных материалах. Должны сработать его профессиональные рефлексы разведчика и аналитика. Уверен, что у них есть материалы о ядерной программе Аргентины. Заинтригуешь его, он поднимет материалы и убедится в уровне значимости твоего дяди Отто. Будем надеяться, что Георг знает в лицо Рихарда Глюкса, бывшего генерала СС и руководителя движения «Возрождение порядка». Вот, кстати, фото, где наш майор и их генерал на фоне вывески этой организации, а рядом с ними третий. Знаешь, кто это?

— Так это же Скорцени!

— Верно. Надеюсь, он тоже его узнает. Только ты не вздумай показать, что знаешь, кто это.

— Не дура. Если что, сделаю комплимент, какое мужественное лицо у этого человека со шрамом, должен отреагировать.

— Не переборщи… Следующее ключевое фото со сборища бывших эсэсовцев в честь годовщины «Пивного путча». Четко видно в президиуме и Глюкса, и Скорцени, и дядю Отто. На заднем фоне портрет Гитлера и стяги СС. Это должно его зацепить. Теперь главное фото.

На картинке двое мужчин, улыбаясь, пожимают друг другу руки на фоне добротного особняка с пальмами и высоким забором.

— Это, соответственно, твой дядя и бывший командующий 1-й моторизованной дивизией СС генерал-майор Вильгельм Хюнербайн. Сослуживец и большой приятель отца Георга.

— Так он же погиб в 44-м году.

— Оказывается, выжил и смог удрать в Аргентину, где, естественно, обитает под другой фамилией. Новую ты не знаешь, а старую запомнила, потому что она смешная.

— Это понятно. Он что, реально жив?

— Нет. Но наши разыскали в Красногорском архиве Министерства обороны документацию разгромленной в 45-м году этой дивизии. Там было фото Хюнербайна. Его специалисты состарили и подмонтировали под Захарова. Вот на это Птица должен клюнуть обязательно. У старика, скорее всего, есть фотографии генерала, да и фамилия на слуху. Он наверняка сообщит отцу, и тот должен захотеть узнать побольше о своем воскресшем командире и боевом товарище. Тогда ты берешь телефон отца, дальше дело Вальтера сделать так, чтобы Хафнер-старший дал наказ сыну продолжить его дело. В основе вербовки лежит один из трех ведущих мотивов: деньги, компромат, идеология. Хорошо, когда задействовано два мотива. Например, шантаж плюс деньги.

— Кнут и пряник.

— Верно. Хотя раньше большинство агентов работали с нами по убеждениям и очень обижались, когда мы предлагали деньги. Поэтому выкручивались и дарили им ценные подарки. Один наш ветеран рассказывал, что агенту подарили дорогой персидский ковер. Представляешь, сколько с ним было мороки. Кому-то оплачивали лечение как проявление заботы о его здоровье. Времена меняются, в нашем случае для шантажа у нас нет материала. Деньги предлагать рискованно, он их точно не возьмет, не то воспитание, да и уровень доверия к нам пока низкий, может быть, потом. Остается идеология.

— А идеология у него нацистская.

— На этом и строится наш первоначальный замысел. Потом будем подкреплять его, воздействуя на честолюбие.

— Это как?

— Подчеркивать, какой он умный, грамотный, уникальный, что от него зависит судьба страны, ее будущее. Будем награждать, присваивать звания, обещать крупные должности при новом порядке.

— Мне нравится.

— Тогда давай отрабатывать, как ты будешь раскладывать перед Птицей наш пасьянс из фотографий.

Они до поздней ночи тренировались, в какой последовательности показывать фото, какие фразы произносить, чтобы подчеркнуть ключевые моменты и добиться нужного результата.

Такой случай скоро представился. Судя по отчету Гнома, Птица сразу же заглотнул наживку. Он долго рассматривал фото и с ядерного объекта, и со сборища. При виде фото Отто со Скорцени Георг не смог сдержать своего удивления. Дольше всего он рассматривал фото с Вильгельмом Хюнербайном. В конце он попросил несколько фото, якобы чтобы показать жене, как живут соотечественники в Аргентине. Все остальное время был очень задумчив, плохо концентрировался на материале урока и, сославшись на усталость, уехал. Север и Петер страховали Грету на случай, если объект захочет связаться по телефону со своей службой безопасности или помчится в штаб-квартиру доложить о подозрительных контактах. Несколько людей генерала Великанова прибыли к ним на усиление и три дня наблюдали за Гретой на предмет выявления слежки за ней. Через день Хафнер вернул фотографии, а в выходной отправился в Нюрнберг.

Приехав, как и рассчитывали разведчики, Георг хотел побольше узнать информации о старом товарище отца Хюнербайне, которого тот считал погибшим. В соответствии с планом Грета заявила, что лучше это сделает сам дядя Отто без их посредничества, и попросила телефон Хафнера-старшего. Поколебавшись, Георг продиктовал ей телефон отца. Пришло время подключаться Вальтеру. Договорившись о встрече с руководителем операции «Тарантул», Север отправился в Берлин.

Заодно надо было уточнить, как продвигается дело с аргентинским серебром. Людвиг Пфеффель, его предполагаемый деловой партнер, как будто ждал звонка и сразу затребовал Вильгельма к себе. Время до встречи с Вальтером было, и Матвей заехал к берлинскому другу. В кабинете его ждал не только Людвиг, но и его жена Марта. Это было удивительно. Магазин был семейным бизнесом Пфеффелей по мужской линии, и Вилли никогда не слышал, чтобы жена интересовалась бизнесом мужа.

— Целую ручки, фрау Марта, отлично выглядишь. Да и вообще на тебя приятно смотреть, когда ты не ругаешься, — начал Матвей привычную пикировку с женщиной. Но тут вмешался Людвиг:

— Она здесь по делу, Вилли. По нашему делу.

— Правда? Дорогая, неужели ты хочешь купить у нас набор замечательных серебряных приборов? Я готов сделать тебе скидку.

Но супруги, на удивление, не отреагировали на эту подколку и оставались серьезными.

— Вильгельм, мы обсудили твое предложение, нас оно заинтересовало.

— Ты уже навел справки по предполагаемым затратам?

— Да, я консультировался со специалистами из Торговой палаты по налогообложению в Аргентине, по таможенным пошлинам. Теперь надо решить, в каких долях мы будем создавать наше предприятие.

— Как в каких? В равных. Тебя что-то не устраивает, Людвиг?

— Твои связи в Латинской Америке — это солидный вклад и, соответственно, доля. Мой магазин и наработанные связи по реализации — это также существенный вклад. Но сама схема довольно затратная, особенно на первом этапе. Требуются деньги, и довольно большие. У меня лимит по кредитам исчерпан. У тебя есть свободные средства? — Оказывается, когда Людвиг говорит о деле, он может быть довольно жестким, а не рохлей, как привык Матвей его воспринимать.