Он прошел еще несколько домов, вышел к окраине поселка. Здесь тоже стояли недостроенные дома, но работы велись, присутствовала строительная техника. Видимо, на все участки компании не хватало ресурсов. Погода в этот вечер была приличной. Местная молодежь играла в баскетбол на площадке, ограниченной сеткой. Михаил покурил, наблюдая за сдержанными игроками (русские люди давно бы изматерились), двинулся обратно. Начинало темнеть. Его обогнала компания – молодые люди возвращались с игры. Снова стало тихо. Заморосил дождь. В интересующей его части 17-го дома горел свет, но уже наверху. Машина стояла на том же месте. Он рискнул – свернул направо между 15-м и 17-м строениями, вышел на задворки участков. В доме имелась задняя дверь, небольшая «приусадебная» территория. Через оградку можно было перешагнуть. Но дальше начинался полутораметровый забор – перешагнуть уже вряд ли получится, но перелезть можно…

Он постоял, изучая обстановку. На торце 15-го дома была глухая стена. Местечко безлюдное, не считая одинокой обитательницы таунхауса. Ее соседи – на другом конце здания…

Михаил вышел из переулка, двинулся дальше по улице. Проигнорировал свой дом, зашагал к таксофону. Дождь усилился, выгнал из поселка редких прохожих. Будка пустовала. Он заперся, набрал номер. Рихард снял трубку на третьем гудке.

– Герр Вайзингер? Это некто Козински, ваш партнер по бизнесу. Хорошо бы утром встретиться, обсудить одно взаимовыгодное дельце. Не возражаете, если я подъеду?

Из дома прозвучал испуганный женский вскрик. Давно стемнело, дождь на время прекратился, мирные граждане отходили ко сну. Михаил свернул в переулок, побежал, ускоряясь. Крик повторился. «О, боже правый! Кто вы такой? Что вам нужно? Немедленно уйдите прочь, я вызову полицию!» Видимо, в минуты сильного душевного волнения люди непроизвольно переходят на родной язык. Она кричала по-русски. «Вот интересно, – размышлял Кольцов, перепрыгивая через ограду, – православные люди (независимо от того, верят они или нет) кричат “боже правый!”. А как кричат католики – “боже левый”?»

Он подбежал к распахнутой двери черного хода. Про нее забыли и оставили открытой или взломали простейшим приспособлением, именуемым отмычкой.

– Это полиция! Что здесь происходит? – крикнул он. Впрочем, не в полную силу легких. Пусть спят спокойно мирные бюргеры.

В доме что-то загремело, раздался топот. Вылетел мужчина, одетый во все черное, – в шапочке, натянутой на уши. Нижнюю половину лица укутывал шарф. Незнакомец спрыгнул с крыльца. Михаил сделал вид, что собирается его перехватить. Обменялись парой символических ударов – со стороны смотрелось естественно. Злоумышленник припустил к забору, Кольцов погнался за ним. Оба перевалились через преграду один за другим. Дальше был овраг, какие-то кусты. Две тени катились с горки – и хотелось верить, что, кроме хозяйки квартиры, эту неотрепетированную постановку никто не видел. Из кустов в овраге раздавались звуки ударов. Стучать по собственной ладошке было больно. Жалобно выл «схваченный» злоумышленник. Глухо ругаясь, Рихард отряхивался.

– Ну все, хватит, Михаил, вы места живого на мне не оставили, избили до полусмерти… Думаете, мне в этой стране больше заняться нечем, кроме того как потакать вашим фантазиям? Я, кстати, рассказывал, что мне предлагали поехать советником посольства в Японию? Но я отклонил это предложение. Наверное, зря. Сидел бы сейчас со стаканчиком саке под сакурой, любовался бы ласковыми вечерними волнами…

– Не нужен вам берег японский, Рихард, вы и в этой стране хорошо исправляетесь… – Михаил с трудом сдерживал смех. – Вы не сильно испугали несчастную женщину?

– Боюсь, что сильно – аж по-русски закричала. Замок пришлось вскрыть, но там простецкая конструкция, устройство не пострадало. Бегите, успокаивайте – и приложите старания, чтобы она не вызвала полицию. Симпатичная, кстати, – хихикнул Рихард. – Ну, удачи вам, шпион. Побегу, у меня машина за соседним косогором. Обращайтесь, в общем… – Зачавкала земля под ногами, размытый силуэт сообщника исчез за деревьями.

Кольцов заспешил обратно, взобрался на склон, перевалился через ограду. В комнате на первом этаже горел свет. Женщина стояла на пороге, куталась в платок.

– Вы в порядке, фрау? – спросил Кольцов.

– Святой Иисусе, я так испугалась… – Она все еще дрожала. – Спустилась сверху, а внизу кто-то хозяйничает, роется в моих вещах… Я думала, он убьет меня… Вы так вовремя подоспели, спасибо вам огромное… – она говорила по-немецки, но в совершенстве языком не владела, коверкала слова, иногда с трудом их подбирала. Женщина всмотрелась. – Подождите, разве вы из полиции?

– Нет, конечно, – засмеялся Кольцов. – Крикнул первое, что пришло в голову. Проходил мимо, живу в двадцать третьем доме, вторая секция. Надо же, меньше двух суток здесь нахожусь, и уже приключение… Вы не пострадали?

– Нет, все в порядке, он даже не успел ко мне прикоснуться. И кажется, ничего не украл… – Она отступила за порог, вытянула руку, и над крыльцом зажегся бледный свет. – Даже не знаю, как вас благодарить, герр… Мы с вами нигде не встречались?

– Разве что в магазине вчера днем. Вы стояли в очереди передо мной. Я только переехал, в холодильнике пусто, решил купить продукты…

– Да, наверное… Подождите, – спохватилась женщина, – я должна позвонить в полицию.

– Ваше право, – пожал плечами Кольцов. – А можете и не звонить. Это был наркоман, я его догнал и хорошенько объяснил, почему нельзя забираться в чужие дома. Пришлось применить физическую силу. Но эти люди по-другому не понимают. Он был напуган, заикался, потом вырвался и убежал. Я не стал его преследовать. Какой-то анемичный безвредный субъект, почти мальчишка.

– Но мне он таким не показался…

– Уверяю вас, он больше не придет. Эти люди трусы, если им хорошенько всыплют, то никогда не возвращаются. Вы рассмотрели его лицо?

– Нет же, у него, мне кажется, не было никакого лица…

– И зачем тогда звонить в полицию? Я тоже его плохо рассмотрел. Приедут со своими мигалками, наделают шума, а толк какой? Кого им искать? Вам нужно, чтобы соседи потом на вас косо смотрели?

– Хорошо, не буду звонить… – поколебавшись, согласилась женщина, – если вы пообещаете, что этот воришка больше не придет.

– Не придет, – кивнул Кольцов. – Знаю я эту публику. Если вам интересно, меня зовут Руперт Козински, я недавно переехал в Западный Берлин. Родом из Силезии, оттого такой акцент, на что вы, видимо, обратили внимание.

– Софи… Софья Брюстер…

– Очень приятно, Софи.

Немного помолчали. Женщина все еще нервничала, но начинала улыбаться, всматривалась в лицо своего спасителя. Вблизи она оказалась не хуже, чем издали. Мелкие морщинки вокруг глаз не портили лицо. «Хорошо, что русская, – подумал Михаил. – Исконная немка без разговоров вызвала бы полицию. А у русских в крови неверие в полицию (милицию, жандармерию и т. д.)».

– Может быть, чаю? – нерешительно сказала Софья.

– О нет, Софи, спасибо, не хочу вас беспокоить. Мне нужно идти, дела вечерние. А вы запритесь и ни о чем не беспокойтесь. Даю гарантию, что отныне вы в полной безопасности. Спокойной ночи…

Она пришла в полдень. Тонкий расчет оказался верен. В дверь постучали, Михаил открыл. Софья стояла на пороге – без шапки, в приталенной куртке, подчеркивающей достоинства фигуры, – и отчаянно смущалась. Она держала глубокую тарелку, прикрытую тарелкой меньшего размера. Застенчиво улыбнулась, потупила серые глаза.

– Доброе утро, Руперт… вы вчера так скоропалительно исчезли, я не успела вас толком отблагодарить… Испекла вам пирог с изюмом и курагой, вы же не откажетесь?

Он старательно изобразил недоумение, радость и смущение. Не сказать, что это стало сюрпризом, чего-то подобного ждал. Несколько раз подглядывал в щель между занавесками, навел порядок в комнатах, заправил постель, прилично оделся.

– Ой, что вы, Софи, не надо было, ведь мне эта услуга ничего не стоила… Но очень приятно, правда. Пройдете?