– Подожди, – напрягся он, – ключ от «Ситроена»…
– Под щитком, – дрогнувшим голосом отозвалась Анна. – Лукас сунул его туда, машина не заперта… Он предусмотрел даже это…
– Хорошо…
Парочка, увлеченно щебеча, прошла мимо. Все равно не утаить, кто-нибудь да увидит… Старчоус возвращался в чувство, бессмысленно вращал глазами. Воздействие на сонную артерию, похоже, отключило память – он не дергался. Теперь стоило избегать резких движений. Никита покинул машину, обошел капот.
– Прошу вас, месье, выходите…
Старчоус вцепился рукой в подголовник переднего сиденья, но силы покинули его. Он с трудом выбирался наружу почти самостоятельно, приходилось лишь направлять. Придерживая за пояс, Никита помог ему добраться до «Ситроена», усадил внутрь. Голова упала на грудь. Облегченно вздохнув, он захлопнул дверцу. Со стороны это выглядело как перегрузка больного – если не замечать кровь на лице. Анна впала в ступор, стояла у открытой дверцы. Ей было тяжело. Бледность не сходила с лица. Опомнилась, села за место. Дальше ехали спокойно, соблюдая правила движения, – по одной из главных улиц города Рю де Сад де Саблон – мимо храмов, вычурных фасадов жилых зданий. Стемнело, загорались фонари, включалась красивая подсветка зданий. Погода располагала – тротуары были заполнены отдыхающей публикой. Застонал Старчоус, начал глухо выражаться, путая русские и французские обороты.
– Заткни его, – процедила Анна, – а то, клянусь, сама заткну…
Дважды можно было и не просить. Старчоус икнул и успокоился. Анна съехала с Рю де Сад де Саблон. Дорога шла под горку, извивалась, остался за бортом живописный мостик. Мелькали сады, невысокие строения. Свет от фонарей заглядывал в окна. Дороги еще не перекрыли – едва ли это можно сделать так быстро. Если что-то и успели – не более чем объявить в розыск «Пежо». Город заканчивался плавно. Бетонные заборы, частные предприятия, производящие товары народного потребления, – дальше пустыри, компактные рощицы. Переливалось огнями небольшое поселение. Анна молчала, Никита тоже помалкивал. Разведчик немногословен, потерю близких переживает глубоко в себе. В свете фонаря проплыла машина дорожной полиции, рядом с ней стояли двое в форме, смотрели на проезжающие авто. Это покоробило, но чему быть, того не миновать. Промелькнул еще один незначительный населенный пункт, какие-то склады, кирпичная стена. Протестантская церквушка – не цепляющая взгляд, в отличие от пышных католических церквей.
Через пару верст Анна съехала с шоссе на примыкающую второстепенную дорогу. Фонарей здесь не было, только возвышались деревья. Слева возникла кучка строений – заброшенный монастырь. С приличной грунтовки съехали на колдобистую – этой дорогой никто не пользовался. Фары озарили разрушенные стены из красного кирпича. Строительный вагончик без колес, груды мусора. Приземистые строения за оградой, чернели глазницы. Объект явно не состоял под эгидой ЮНЕСКО – и строился отнюдь не в Средние века. Анна ввела машину в проезд между руинами. Виднелись покосившиеся строительные леса, горы мусора. Чернел провал под выступающим арочным фасадом. Анна подъехала к груде битого кирпича, заглушила двигатель. Открыли окна, стали слушать. Стояла тишина – какая-то надрывная, звенящая.
– Подвал проверили, – глухо вымолвила Анна. – Вниз ведут ступени, разрушения умеренные. Небольшая анфилада, в дальнем конце – выход во двор. Могут быть дополнительные лазейки – досконально не проверяли.
– Можем остаться в машине, – предложил Никита. – В случае опасности резво делаем ноги.
– Куда? – вздохнула Анна. – Сомневаюсь, что есть второй выезд. Выходы – возможно, а вот выезд… Лучше в подвал, там условия подходящие. Чую, наше представление затянется надолго.
– Хочу предупредить, Анна… Это место найдут. Не могут не найти. Может, ночью, может, утром, как повезет. Пойдут по следу, найдут «Пежо», уже, поди, нашли. Станут опрашивать народ, отыщутся те, кто видел «Ситроен» или даже запомнил его номер. Рано или поздно проведут беседу с дорожной полицией, а мы по крайней мере раз проехали мимо поста. Машину вспомнят, направление движения – тоже. На следующем посту нас не видели, значит, мы свернули раньше. Определят квадрат, будут обследовать все места, куда мы могли поехать, и рано или поздно появятся здесь. Машину придется загнать за угол, но это вряд ли поможет…
– Ты обрисовал самый скверный сценарий, – подметила Анна. – Но есть и другие, в них не все так плохо. Надеюсь, к тому времени, когда сюда придут, нас уже не будет…
Снова неловко молчали, витая в своих эмпиреях.
– Бедный Лукас… – пробормотала Анна. – Это тяжело, невозможно осознать… Что теперь будет с его телом? Его не вывезти на родину, захоронят среди бездомных… Ты же понимаешь, наши дипломаты не могут такое ляпнуть: выдайте нам тело нашего разведчика… То, что Лукас – наш, будут отрицать до последнего. Кому нужен новый виток антисоветской истерии? Человеком просто пожертвуют ввиду политической целесообразности… Отчасти это правильно, Лукаса никак не привязать к нашей стране, документов при себе у него не было, «пальчики» нигде не засвечены. В гостинице найдут брюссельский паспорт, а дальше – тупик, можно рыть хоть до центра Земли, никуда не выйдешь. Мы – призраки, люди, которых нет. Такая вот «брюссельская капуста»…
– Мне жаль, что так произошло, Анна… Ты его любила?
– Что? – Она вздрогнула, невесело усмехнулась. – Нет, ты не о том, Никита. У нас не было отношений в этом смысле, мы вместе не спали. Познакомились полгода назад на выполнении задания, затем его отправили в Брюссель, следом – меня. В гостинице жили в разных комнатах, хотя на людях изображали пару. Как женщина я его не интересовала, однолюбом был наш Пашка, бывает же такое… Жена у него в Сестрорецке, рассчитывал закончить дела в Европе и вернуться в Союз на постоянную основу. И вроде начальство не возражало…
– Ладно, пойдем работать, – вздохнул Никита, открывая дверцу. – Подведем нашего друга, так сказать, под монастырь…
Старчоус, косящий под болезного, только того и ждал! Он распахнул дверцу с обратной стороны, колобком выкатился наружу! Анна возмущенно вскрикнула. Никита не сразу разобрался в ситуации, ахнул, бросился огибать капот. Старчоус действовал коротким путем – черный провал находился совсем рядом: смело кинулся в темноту, покатился, вереща, по ступеням. Видимо, услышал, что из подвала есть второй выход. Падали кирпичи, зазвенело что-то металлическое. Он мог сломать себе позвоночник, но оказался ловок, несмотря на почтенные годы, – было слышно, как он поднимается, убегает – тяжело, припадая на ногу. Подбежала Анна, одновременно включили фонари. Яркие лучи озарили треснувшие ступени, кучи мусора, пыль, кирпичи, огрызки досок. Хрустела каменная крошка под ногами убегающего преступника.
– Свети! – крикнул Никита, бросаясь в погоню. Колотилось в голове: только не оступиться! Поскользнулся, но как-то устоял, камни выстреливали из-под ног. Рассчитывать на свой фонарь было бессмысленно – только не на лестнице. Анна освещала дорогу, пока он неуклюже топал вниз, потом перемахнула лестницу в три прыжка, обогнала майора. На полу валялся мусор, торчали штыри арматуры. Как Старчоусу удавалось всего этого избегать, уму непостижимо! Лучи света вырывали из мрака убегающую фигуру. Теснились мрачные каменные стены, проход, арочные перекрытия над головой. Что-то свисало с потолка, словно сталактиты в пещерах, – провода, обросшие плесенью, лохмотья штукатурки. Преступник бежал прямо, остальные пути вели в тупик. Поздно дошло, что фонари освещают и ему дорогу! Анна с каким-то надрывным воем ушла вперед, передернула затвор. Некогда думать, откуда у нее пистолет.
– Не стреляй! – крикнул Никита. – Ранишь – мы не сможем его перевязать…
Он ускорял движение, ведь бегал же когда-то кроссы по пересеченной местности. Балансировал, перепрыгивал через препятствия. Пространство мельтешило, пот щипал глаза. Старчоус карабкался на какую-то гору, съезжал обратно, снова лез. Хороша, однако, лесенка… Ее завалило кирпичами, ступени переломались. Ругнулась Анна – оступилась, неловко завалилась набок. Та самая старуха с прорухой… Она ворочалась, неловко обнимала сумку, висящую на боку, чтобы не пострадало ее содержимое… Никита промчался мимо, схватил ускользающего преступника за ногу. Тот лягнулся. Удар пришелся в грудь. Майор от неожиданности выронил фонарь, полез наверх, хватаясь за торчащие прутья арматуры. Лестница была, конечно, бесподобной… Он выбрался наверх, задыхаясь, хватая ртом холодный воздух. Бросился догонять беглеца. Размытый силуэт колебался перед глазами. Никита спотыкался, отчаянно не хватало фонаря. Из темноты выплывали сумрачные силуэты обветшалых строений. Анна опять оказалась рядом! Обогнала, словно стоящего, что-то швырнула. Это оказался стержень арматуры, он понесся, кувыркаясь, ударил преступника по спине. Старчоус споткнулся, покатился по земле. Никита подбежал, схватил его за шиворот. Тот выл от бессилия, отбивался. Он уже все понял, использовал любую возможность, чтобы спастись. Сокрушительный удар в челюсть опрокинул злодея на спину. Что-то трещало, крошилось во рту.
