Темно-бордовый «Пежо» съехал с улицы Амистраат, где были раскрыты колодцы и проводились работы по устранению коммунальной аварии, свернул по временно выставленному знаку на прилегающую улицу. Об аварии узнали в последний момент и этим воспользовались. Часть машин уходили влево, другие направлялись через вереницу проходных дворов. «Пежо» последовал по второму маршруту. За изгибами подворотен открывалась прямая дорога на Авиньяж. Скорости здесь были смешные, машины еле тащились. Городская изнанка была малопривлекательной: мусорные контейнеры, засыхающие деревья, дорогу перебегали кошки. Подержанный «Фиат» подельников дожидался за соседним зданием, вывести его из «сумрака» не составляло труда. Мужчина с полицейским удостоверением заступил дорогу. У него было озабоченное лицо. Он подавал знаки: остановитесь. Помедлив, водитель ван Линквист подчинился. Идущая следом машина уперлась в задний бампер «Пежо». Женщина с аналогичным удостоверением в руке подавала знак: объезжай. Водитель сообразил, сделал петлю. Других транспортных средств поблизости не было. Прихрамывая, подошел Никита, служебный документ не показывал – откуда его взять?
– Прошу простить, месье. – Лукас наклонился к открывшемуся окну. Водитель нахмурился, сделал выразительное движение, освобождая левую подмышку. – Полицейское управление Брюгге, – убедительно вещал Лукас. – Старший инспектор Лежен. Мы получили указание от SGRS[491] найти и сопровождать вашу машину. Обычно мы не следуем таким указаниям, эта служба выполняет свои задачи, а у нас – свои. Но сегодня оно продублировано лично начальником управления полиции господином ван Бейкером. Просили передать, что на вашего пассажира может готовиться покушение или что-то в этом роде. Мы всего лишь выполняем приказы. Не могли бы вы оба пересесть в нашу машину? Она здесь, за углом. Мы свяжемся по рации с начальством, и оно решит, что делать. К сожалению, у SGRS не хватает ресурсов, и она обратилась к нам…
– Эй, что за чушь? – заворчал ван Линквист, у него встревоженно забегали глаза.
Подобная практика никогда не проводилась. Лукас терпеливо ждал, сделал сочувственную мину. Текли мгновения, в любую секунду могли объявиться посторонние. В данной ситуации была приемлема любая чушь (как верно подметил водитель). Линквисту всего лишь надлежало утратить контроль, и удар в сонную артерию погрузил бы в спячку. Лукас ждал удобного момента. Медленно подходил Платов. Что-то было не так. Он перехватил озадаченный взгляд Анны. Водитель слишком долго принимал решение. Заворочался пассажир на заднем сиденье. Он сидел, нахохлившись, с поднятым воротом плаща, в шляпе, уткнувшись подбородком в намотанный вокруг горла шарф. На пассажира «полицейские» практически не смотрели. Лукас продолжал что-то вещать, Анна ждала сигнала, чтобы запрыгнуть на заднее сиденье и нейтрализовать пассажира. Последний выбрался из своего кокона, стал вращать головой. Задние стекла были затемнены, но не настолько, чтобы не заметить очевидное. Удавка сдавила горло, надо было срочно спасать ситуацию! Лукас уже был готов нанести удар…
– Все в порядке, просим прощения за беспокойство! – Он уже научился делать дребезжащий голос. – Ситуация нормализовалась, господа, вы можете ехать! Я только что получил сигнал по рации. Боюсь, произошло недоразумение, но оно уже разрешилось!
Застыл Лукас, сглотнул, каким-то колючим взглядом уставился на коллегу: что вы несете, товарищ майор? Анна, кажется, поняла, тень пробежала по ее лицу.
– Можете ехать, господа, благодарим за понимание! – добавил Никита – специально для тех, кто на «бронепоезде». – Коллеги, нас ждут у больницы Святого Марка, там возникла ситуация, требующая разрешения! Срочно туда выдвигаемся!
Водитель расслабился. Но что-то продолжало беспокоить. Лукас отступил от машины, учтиво кивнул: так и быть, проезжайте. Анна улыбнулась водителю – возможно, помогло. Пассажир опять застыл. «Пежо» рывком дернулся с места, покатил по маршруту и вскоре выехал из арки. Мимо протащился серый фургон без опознавательных знаков. Сердце защемило. Но вроде отлегло, автомобиль не стал останавливаться.
– Быстро уходим, – прошипел Никита, – туда – на улицу. Машина пусть остается. Потом заберете, если все разрешится…
Он первым двинулся прочь, остальные – следом.
– Майор, вы что творите? – прошипел Лукас. – Этот тип был уже у нас в руках…
– Лукас, охотно верю, что вы профи, но сегодня точно нет. На заднем сиденье находился не Старчоус. Подменили его, понимаете? И наше счастье, если выберемся из этого дерьма…
– Лукас, это действительно был не Старчоус, – подала голос Анна. – Уж мы с Шарлем насмотрелись на него…
– Да он же, – не мог поверить Лукас. – Вы оба что, белены объелись?
– Тот же тип лица, – стал терпеливо объяснять Никита, – та же комплекция, похожая одежда. Но это не Старчоус – просто похожий на него человек. Они что-то почувствовали или мы прокололись. Горячо надеюсь, что это не засада… Так, выходим на улицу, квартал идем вместе, только умоляю, коллеги, не крутите головами… Дальше разделяемся, я прямо, вы – направо. Черт, эти парни нас где-то срисовали…
– Да нет, дружище Шарль, это тебя срисовали, – брюзжал Лукас.
– А вы поспорьте, – хмыкнула Анна. – Глядишь, и найдете крайнего. Хорошо, через квартал разделимся. Если все обойдется, звоните в гостиницу, Никита Васильевич. Если в течение трех часов не будет звонка, мы начинаем сматывать удочки. Если мы не отзовемся – вы сматываете удочки. Ну, удачи нам…
За подворотней повернули направо – к больнице Святого Марка. Молоточки стучали в голове. Все это было скверно. Где прокололись? Что вынудило спецслужбы подсадить двойника? Даже если обойдется – Старчоуса уже не взять, придется прорываться сквозь плотную охрану… На улице все было мирно, никто не набрасывался. Ползли машины, звучала разноязычная речь. Мерцал в туманной дымке шпиль готического храма на другой стороне дороги. Троица деловито шагала по тротуару. Опыт пребывания в шкуре местных полицейских не удался. На углу расстались. Никита бросил несколько слов, словно инструктируя подчиненных, они свернули в переулок. Никита захромал дальше. Больше всего на свете хотелось выбросить эту клюку и перейти на бег! Что-то неприятное скребло под лопаткой. Это могло ничего и не значить.
Впереди загорелся зеленый глаз светофора, он миновал очередной перекресток, присел на лавочку передохнуть. Жжение в спине пропало. Но с манией преследования все оставалось в порядке. Он закурил, стараясь не смотреть по сторонам, созерцал лепнину на фасаде здания напротив. Улица за перекрестком расширилась, стало больше магазинов, баров. Город с населением в сто тысяч занимал обширную территорию, без карты в нем можно было блуждать неделями…
Передохнув, он двинулся дальше, теперь уже помедленнее. Тянулась длинная витрина магазина промышленных товаров. Продавались пылесосы, магнитофоны, множество других необходимых в жизни вещей. Все продавалось свободно, без давки, без ругани, без отмечаний на ладошке своей очереди… Внимание привлек диковинный видеомагнитофон, призванный отменить зависимость людей от телевещания. Никита застыл у витрины. Классический прием. Он увидел свой хвост! Тот, не стесняясь, сокращал дистанцию, находился в двадцати метрах и поэтому Никита заметил его отображение в витрине. Невзрачный, в дешевой куртке и мешковатых штанах, голова приплюснута, как у тыквы, усы, шарф. На таком даже взгляд не задержится. Шпик остановился, отступил к ограждению между тротуаром и проезжей частью, как-то мечтательно уставился в небо. Вроде один, просто шпик, будет следить, но не задерживать… Избавиться от хвоста нужно было как можно быстрее. Никита стал двигаться дальше, прошел еще квартал. Отчаянно хотелось обернуться. Второй классический прием: завязать шнурок? Злоупотреблять нельзя. Что у коллег – тоже оказались под наблюдением? Эх, горе-профессионалы… Он сделал остановку у лотка газетчика, стал перелистывать цветной еженедельник, включил боковое зрение. Слежка сохранялась. Филер приблизился почти вплотную, снова размечтался. Этот тип прилип как банный лист! Продолжалось движение. По курсу показался универмаг – сравнительно небольшой, хотя и в несколько этажей. Рябила назойливая реклама – порочное явление, от которого Советский Союз был надежно защищен. Никита поднялся на крыльцо, вошел внутрь. Шпик наверняка тащился следом. По просторному фойе блуждали люди. Час неурочный, посетителей было немного. С потолка свисали указатели – названия торговых секций, туалеты, медпункт… Никита вскарабкался по лестнице, держась за перила, шумно отдуваясь. Кого он сегодня изображал: комиссара полиции, не желающего уходить на пенсию? Коридоры на втором этаже разбегались. Он отправился по указателям, вошел в мужской туалет. У писсуара находился лишь один посетитель универмага. Никита заперся в кабинке. Застыл, прислушиваясь. Шпик за ним не пошел – хоть за это низкий поклон! Никита облегченно выдохнул. Значит, этот парень остался в коридоре, ждет. Да и правильно, куда можно деться из этого «заведения» с единственным выходом? Человек у писсуара закончил свои дела, вымыл руки и удалился. Хлопнула дверь. Никто не вошел. Никита начал лихорадочно разоблачаться. Права оказалась Анна, посоветовав надеть куртку-«перевертыш»! Мало ли что может случиться. С лицевой стороны она была серой, немаркой. Вывернул наизнанку. Подклад оказался ярко-канареечный, безвкусный, резал глаз. И не подклад вовсе, а вторая куртка, если надоест ходить в первой! До чего не додумаются буржуины проклятые, лишь бы извлечь прибыль… Он натянул на себя верхнюю одежду, застегнулся. Стащил с головы кепку, затолкал в карман. Из другого кармана извлек тонкую вязаную шапочку, натянул на затылок. Сунул в карман очки, усы, тонкие пленки, уродующие лицо. Филер пока не нервничал, ждал. Посетители в туалет не заходили. Никита вышел из кабинки, завертелся. В нише в дальнем углу обнаружил коллекцию швабр, прислоненных к стене. Пристроил за ними тросточку, чтобы не бросалась в глаза, глянул в зеркало. Ничего себе модник! Да вы прямо попугай, товарищ майор! Насвистывая под нос простенькую мелодию из репертуара группы «Битлз», вышел из «заведения». Переделанный текст песни отдавался в голове: «Дело было в Ливерпуле, и не было монет. Три гитары и ударник создали квартет…» Шпик опирался о стену – спиной и пяткой. Ей-богу, как проститутка из «Бриллиантовой руки»! Напрягся, когда отворилась дверь – и снова поскучнел. Тень недовольства пробежала по лицу. Никита равнодушно мазнул по нему взглядом, зашагал по коридору. Сколько этот крендель еще тут простоит? Минуты три, четыре? Потом зайдет внутрь, пройдется по кабинкам, побьется в запертое окно. Возможно, найдет тросточку за швабрами… Молодой человек в наряде канареечного цвета обязательно вспомнится. Это было очень нехорошо, прямо-таки скверно. Теперь еще и тросточку придется покупать…
