Привычного асфальта в этом городе практически не было. Тротуарная плитка, брусчатка – последнюю укладывали еще в приснопамятные времена. По аллее он вышел к каналу. Водная артерия была незначительной, метров двадцать в ширину. Суда крупнее лодочек здесь не ходили. С одной стороны к парапету подступала дорожка, другого берега не было – вода облизывала кирпичные стены. Мрачноватые строения с остроконечными крышами тянулись друг за дружкой. Окна здесь делали арочного типа – с округлым верхом. Устремлялись в небо многочисленные дымоходы – едва ли не каждая жилая секция оборудовалась печным отоплением. Район располагался в стороне от туристических маршрутов, здания выглядели мрачно, напоминая тюрьму. Возможно, раньше это и была тюрьма, в отдельных окнах-бойницах сохранились решетки. Людей в округе почти не было. Никита посидел на каменной лавочке, пристроив трость между коленями, закурил. Перехватил осуждающий взгляд проходящей мимо женщины – как можно курить в таком возрасте и состоянии? Это немыслимо! В принципе он бы согласился, курить в столь почтенном возрасте – здоровью вредить.
«Больная» нога отдохнула, он прошел еще немного, встал у парапета, нацепив на нос очки. Стекла обладали минимальными диоптриями, решительно меняли лицо. Он снова сел на лавочку, вынул из кармана сложенную вчерашнюю газету Le Soir d’Algérie. Она продавалась по вечерам и была одной из немногих, издающихся на французском языке. Никита мысленно окрестил ее «Вечеркой». Со стороны он казался обычным пенсионером, убивающим время. Но профессиональные привычки работали – глаза украдкой осматривали окрестности. Через пять минут он сложил газету, сунул в урну, заковылял дальше. Канал на ограниченном участке расширился до размеров озера, здания стали веселее, даже вода казалась чище, в ней отражались коньки крыш и остроконечные шпили. В уличном кафе были заняты несколько столиков. Публика поглощала французские круассаны, голландские пудинги и марципановые вафли. Аппетитно тянуло свежемолотым кофе. Сладкоежкой Никита не был, прошел мимо. В кондитерскую лавку за соседним домом тоже не стал заходить, хотя обилие продукции впечатляло – и в витринах, и в выставленных наружу лотках. Местные обожали сладкое, так же как русские – пельмени. Никита свернул в сторону от канала и через несколько минут вошел в тихий дворик, окруженный с трех сторон опрятным зданием с вычурной крышей, облицованной оранжевой черепицей. В прошлом здесь находился бегинаж – община-поселение для бегинок – одиноких монахинь. В настоящее время здание не функционировало, хотя для чего-то его берегли, содержали в чистоте, сделали ремонт. Во дворике был уютный садик, разбегались дорожки. Девочка выгуливала забавного спаниеля, обожающего гоняться за палкой. Никита присел на крайнюю лавочку, достал миниатюрные шахматы, стал помещать в специальные отверстия фигуры. Плоская коробочка 12×12 сантиметров легко помещалась в боковой карман куртки. Текли минуты. Пенсионер, играющий сам с собой, смотрелся в этом сквере вполне естественно.
– О, разыгрываете староиндийскую защиту? – спросил темноволосый мужчина лет сорока. Он шел по аллее вместе с молодой женщиной – у нее было узкое лицо и очки, превращающие ее в школьную учительницу. Пара остановилась, мужчина вытянул шею.
– Нет, – покачал головой Никита, – пытаюсь воспроизвести комбинацию Михаила Таля, в которой он пожертвовал ферзя и ладью Михаилу Ботвиннику и в итоге выиграл.
– Серьезно? – Мужчина пристроился рядом, спутница тоже села, вынула из сумочки книжку в мягкой обложке.
– Расставляйте, – сказал мужчина, – давайте играть. Меня зовут Лукасом. Это Анна. Вы пунктуальны, Никита Васильевич.
– Привет, – буркнула женщина, переворачивая страницу. Она и ухом не повела, углубилась в чтение. Чем еще заняться молодой особе, когда мужчины решили сразиться в шахматы?
– Давайте все же говорить по-французски, – предложил Никита, возвращая в начальный строй шахматные фигуры. – Нам же это не трудно, верно? Я белыми буду играть, не возражаете?
– Хорошо, не имеет значения, – кивнул темноволосый субъект. – У вас хороший гример, Шарль. Нужно подойти к вам слишком близко, чтобы заметить подвох.
– Спасибо, Лукас. – Никита передвинул пешку, дождался ответного хода, двинул другую.
– Сицилианская защита, – хмыкнул Лукас и о чем-то задумался. Держать шахматы в одной руке было не очень удобно.
– Ну, да, сицилианской бывает не только мафия, – пробормотала женщина.
Подбежал дружелюбный спаниель, завилял куцым хвостиком и уткнулся ей в колени. Женщина улыбнулась, погладила собаку. Грозно рявкнула девочка, спаниель сорвался с места и скачками понесся к хозяйке.
– Мы прибыли из Брюсселя позавчера, сменили тех, кто нес вахту до нас, – едва шевеля губами, вещал Лукас. – Под видом супругов живем в гостинице «Орвуар» на улице Ля Гварде. Мы мелкие коммерсанты, занимаемся поставками электронно-вычислительных машин в канцелярии и офисы. ГРУ, – произнес по-русски Лукас, понизив голос. Руки его машинально передвигали фигуры. – Резидентура, как вы знаете, в Брюсселе. Суть задания знаем. Искомый разведцентр находится на улице Авиньяж, это южная окраина города, в черте плотной застройки. Устанавливать наблюдение опасно. Там работают камеры. Запись идет на видеомагнитофоны. Через двое суток записи стираются, и магнитные ленты используются вновь. По мере износа их меняют на новые. Наблюдение допустимо эпизодически. Пару раз объект мелькал, он действительно работает на Авиньяж. Проследить его до дома пока не удается. Уточним задачу, Шарль… Вам, кстати, шах… Объект необходимо перехватить – желательно при возвращении домой, чтобы не хватились на работе; вывезти в надежное место, где можно безопасно с ним работать в течение хотя бы нескольких часов. Устранение обязательно?
– Это нацистский преступник, – глухо сообщил Никита. – Клейма ставить негде. Взять его в Москве не вышло. Соберется ли он опять в Москву, неизвестно. Судить его было бы лучшим решением, но, боюсь, такое невозможно…
– Мы вас поняли, – кивнул Лукас.
– Нужен портативный магнитофон с запасом батареек, – сказал Никита. – Нужен препарат, облегчающий понимание, – желательно из тех, что гарантируют результат. Нужно то самое надежное место, транспорт, возможность безопасно покинуть место проведения операции и передачи полученных аудиоматериалов. Рвать и метать причины нет, но тянуть тоже нельзя. Устранение объекта должно выглядеть как несчастный случай. Я обязан присутствовать на получении от объекта секретных сведений.
– Хорошо, мы поняли, – кивнул Лукас. – Постараемся подготовить все необходимое как можно быстрее. Вам в это вмешиваться не стоит, вы все-таки пенсионер, гм… Вам, кстати, мат.
Засмеялась Анна – словно обнаружила в тексте что-то смешное.
– Как, уже? – расстроился Никита.
– А чего тянуть? – Лукас воткнул штырек ладьи в нужное отверстие и торжествующе глянул на соперника, засмеялся: – В пух и прах, любезный. Хотите отыграться? В другой раз. Да и не советую, в прошлой жизни я дважды брал областное юношеское первенство. У вас, кстати, есть способности. Но мысли витают не пойми где. Ну что ж, будем считать, что знакомство состоялось.
– Как мы сможем связаться? – Никита захлопнул коробочку, стал всовывать ее в карман.
– Сейчас объясню. Использование раций, разумеется, исключается, мы не герои дешевого шпионского романа. Радиочастоты контролируются – как и в любом населенном пункте, где действуют объекты спецслужб. Да и трудно скрыть под одеждой эти объемистые прилады. На случай, если мы вам понадобимся, запомните номер телефона. – Лукас продиктовал несколько цифр. – Это номер телефона гостиницы «Орвуар». Заведение небольшое, всего два этажа. Вы месье Лежевр, агент по продаже вычислительной техники, просите позвать Анну или Лукаса Дюбуа из шестого номера. Не стесняйтесь, это входит в их обязанности. Один из нас всегда будет находиться в гостинице. Если нет… ну что ж, придется перезвонить. Теперь на тот случай, если нам понадобитесь вы. В ваших меблированных комнатах, конечно, не ставят телефоны – зачем они людям, которым некому звонить? Вблизи вашего дома есть таксофоны? Желательно в непроходном месте.
