– Состарить? – предположил Яранцев.
– В первую очередь не острить. Пусть специалисты поколдуют над ней, возможно, удастся улучшить качество. По отзывам современников, Старчоус остался вполне узнаваем. От вас троих толку никакого, с вами можно год блуждать по Москве без результата. Я поговорю с начальством, пусть выделят людей. Будем обходить все заведения, где могли засветиться эти трое. Рестораны, кафе, столовые, фойе кинотеатров, гостиницы – особенно не центральные – и так далее. Работа кропотливая, результат необязателен, но ничего другого я пока не вижу.
– Подожди, – насторожился Белинский, – думаешь, Старчоус собирал людей, которых хотел использовать? В этом есть логика?
– Думаю, есть, если хотел их повязать. Но что-то пошло не так, и он принял решение избавиться от этих людей. Почему? Напрашивается ответ: они отказались работать на иностранную разведку. Но зачем тогда убивать? Есть прекрасный способ: донести в органы. Можно анонимно, но с доказательствами. Органы приходят, забирают и дают по полной. Не исключена высшая мера. Старчоуса они в отместку сдадут, но он же не будет маячить на открытом месте? Издержки при планировании двойного убийства куда ощутимее. Тем не менее он идет на эти издержки. Почему? Версия есть, но слабая: эти двое не отказались сотрудничать. Не та ситуация. Они согласились. Но сговорились избавиться от Старчоуса. Нет человека – нет проблемы. Их может сдать органам только Старчоус – все остальное недоказуемо, документальных подтверждений нет. Во всяком случае, они так думали. Нанять лихого человека, подстроить пожар, автомобильную аварию, но чтобы они при этом остались в стороне. Теория завиральная, но почему бы и нет? Они стали другими людьми, семьи, карьера, забыли, что было тридцать лет назад, – не хотели они становиться шпионами. Сознаться – тоже глупо. Лишатся всего. Избавиться от помехи, а там будет видно… Но все пошло не по плану, не выгорело, Старчоус остался жив, все понял. Лично глотки заговорщикам не резал, отступил в тень, нашел исполнителей. Он мог и не спешить, верно? Гаранин и Лисовец сговорились, то есть были знакомы. Где они могли познакомиться? Ни по работе, ни по месту проживания встречаться не могли, подобные случайности мы с гневом отвергаем. Затеял кто-то один из них? Не верю, не та публика, чтобы действовать в одиночку. Так где они сошлись? Только на встрече, организованной Старчоусом.
– Ну, в целом, логично… – с сомнением допустил Белинский. – Как считаешь, знал Лисовец о смерти Гаранина?
– Думаю, нет. Они не общались каждый день и вряд ли перезванивались. В противном случае Лисовец бы и близко не подпустил к себе Лациса, бежал бы с лоджии, как от чумы. Он мог даже не знать, что покушение на Старчоуса не удалось, и бог знает, о чем подумал, когда услышал голос за стенкой…
– Вы понимаете, Никита Васильевич, какой объем работы придется выполнить? – осторожно произнесла Зинаида. – И все на основании, прошу прощения, домыслов. Это, знаете ли, Москва, а не какой-нибудь поселок. Пусть будут дополнительные ресурсы – все равно искать до третьего пришествия…
– Считаешь, я опять того? – Никита постучал карандашом по голове. – Вагончик тронулся, все такое. Как говорит современная несознательная молодежь: маразм крепчал, и танки наши гнулись. Пусть так. Будем обсуждать приказы старших? В первый раз, если не ошибаюсь, сработало. Марш работать, товарищи офицеры.
Он угрюмо смотрел, как подчиненные покидают кабинет. Белинский напевал под нос: «Стена кирпичная, часы вокзальные». Яранцев недоумевал: что означает расхожая фраза про «третье пришествие». Ведь второго, насколько известно, не было, да и первое весьма сомнительно – во всяком случае, с точки зрения марксистско-ленинской идеологии. «С кем приходится работать? – сокрушался Никита. – И это грозная, наводящая ужас на всю планету организация?»
И ведь сработало! Пусть не сразу, пошли вторые сутки. Утешительные новости пришли из ресторана «Красная застава», расположенного вблизи метро «Баррикадная». Заведение находилось в извилистом переулке, застроенном старыми зданиями со сложной архитектурой. Место престижное, хотя и скрытое от глаз, его посещали знающие люди – чиновники средней руки, работники райкомов. Простые граждане с излишками наличности тоже приходили, но рисковали нарваться на табличку «Спецобслуживание». Заведение имело извилистую конфигурацию, состояло из больших и малых залов, персонал гарантировал полную приватность. Часть комнат находились в подвальном помещении, где было чисто и уютно. Сотрудник показал официантам фото и был немало удивлен, когда эти лица узнали! Официант был молод, учился в художественно-графическом училище, подрабатывал в заведении, куда его устроили по знакомству, и умолял сотрудника не сообщать об этом руководству учебного заведения. Стипендии не хватает, надо как-то жить. Сотрудник пообещал, что эта тайна умрет вместе с ним. Свидетель, хорошо рисующий, с феноменальной зрительной памятью, стал сущей находкой. Он опознал всех трех, даже Старчоуса, хотя тот сильно постарел. Парень закрывал глаза, восстанавливал в памяти тот день – а это было восемь или девять дней назад, точно не помнит. Но была его смена, этот день легко восстановить. «Малый зал» забронировали еще утром – небольшую комнату с собственным санузлом, рассчитаную максимум на восемь отдыхающих. Здесь часто встречались старинные друзья, а также люди, которым есть что утаивать. Персонал обучен, на все закрывает уши – ведь среди посетителей встречаются и сотрудники органов. Валентин и еще одна девушка обслуживали эту компанию. Заказали утку по-пекински, разные мелочи, коньяк. Впечатления празднующих эти люди не производили. Но и не поминки отмечали. Сидели мрачные, замолкали, когда входила обслуга (а о своем приближении последняя предупреждала шагами по лестнице). Сидели недолго, часа полтора-два, курили там же, благо вытяжка работала. Ели так себе, скорее поклевали, пили – лучше, но все равно коньяк остался. Старчоус там был за старшего, всякий раз раздражался, когда появлялись посторонние. Такое ощущение, что он не ел и не пил и вообще все эти яства – для отвода глаз…
Вербовать людей в московском ресторане, который посещают и сотрудники Комитета, – это было высшим пилотажем…
Но это не все. Был еще и третий гость! Четвертый, если считать Старчоуса. Такой же представительный, постриженный, с сухим интеллигентным лицом, хорошо сохранившийся для своего возраста. Шестьдесят, навскидку предположил возраст Валентин. Плюс-минус. Хорошо одет, молчалив, скорее худощав, чем упитан. Глаза, как у загнанного зверя, оценил работник, хотя могло и показаться. Мужчина старался сохранять спокойствие. Сотрудник попросил официанта прибыть по адресу и помочь составить фоторобот. «Зачем фоторобот? – испугался парнишка. – Я и так вам его нарисую, лучше любого фоторобота». Принесли бумагу из кабинета директрисы, пару карандашей. Портрет был готов через восемь минут. Человек на нем был как живой. «Да ладно», – усомнился сотрудник. Тогда официант нарисовал еще одно лицо и отдал комитетчику: «Это ваш коллега, что сидит в машине у входа. Я курил, когда вы подъехали, помните?» Сходство было потрясающим. Сотрудник чуть не подавился. Не оскудела земля русская на таланты. «Думаете, легко так жить? – пожаловался официант. – Сам не понимаю, почему это происходит. Просто вспоминаю и все вижу – словно в настоящем времени…»
– Ну и кто из нас сумасшедший? – Никита ядовито разглядывал потупившихся подчиненных.
– Ты, товарищ майор, – вздохнул Белинский, – в хорошем смысле. А мы – никчемные людишки, не соответствующие занимаемой должности.
– Спасибо на добром слове, Виктор. То есть теперь мы знаем, что в заговоре против Старчоуса (если таковой имел место) участвовали трое. Кто этот гражданин? Жив ли он? Нужно выяснять – и немедленно. Погибший Гаранин трудился в Министерстве среднего машиностроения, занимался поставками на ядерный полигон. Покойный Лисовец был близок к министерствам связи и энергетики, курировал строительство секретной станции раннего обнаружения ракет. Логично допустить, что и третий гражданин занимается секретными разработками, связанными с обеспечением безопасности страны. Иначе зачем он Старчоусу? Получили подсказку, товарищи дорогие? Так работайте, почему вы еще здесь?
