Когда в дверь постучали, Веня невольно вздрогнул. Кто это может быть? А что, если это тот, кто напал на Катю… В душе страстно этого желая, Веня достал из комода пистолет и дослал патрон в патронник. Потом на цыпочках прошел по коридору, резко крутанул замок и распахнул дверь. Чувство невероятной радости тут же охватило его.

На пороге в стареньком полосатом костюмчике, кепчонке и кирзовых сапогах стоял не кто иной, как его новый знакомый из Могилева Савелий Демченко. На спине у прибывшего висел поношенный армейский си́дор.

– Здравствуйте, товарищ старший лейтенант! Наконец-то я до вас добрался!

– Очень хорошо, что добрался, входи.

Демченко старательно вытер ноги о коврик и вошел в квартиру. В этот момент Веня был готов расцеловать Савелия, теперь-то он сможет наконец доказать несносному начальнику, что он был прав, и ускорить арест Самсонова. Однако в тот же самый момент Веня вспомнил, что фотография лопатинской команды осталась у Зверева. Ладно, это дело поправимое.

В этот момент он в первый раз мысленно похвалил Зверева за то, что тот сумел в свое время выправить всем сотрудникам своего отдела служебные телефоны. Веня подошел к висевшему на стене телефонному аппарату и набрал номер. Услышав в трубке голос Зверева, Веня радостно прокричал:

– Прибыл Демченко!

На другом конце телефонного провода послышался зевок.

– Кто?

– Демченко! Савелий Демченко! Я же тебе о нем рассказывал… из Могилева.

– Демченко… Демченко… Ах, Демченко. А куда он прибыл?

– Да здесь он, у меня дома!

Вон оно как. Это же просто здорово!

– А где он остановился?

Веня слегка опешил и, прикрыв трубку рукой, шепотом спросил гостя:

– Ты где остановился?

Демченко как-то виновато пожал плечами.

– Пришел тут в одну гостиницу, а там говорят, что нет мест. Так что пока не знаю. Может, на вокзале перекантуюсь.

– Вот еще, – все так же шепотом процедил Веня. – Сегодня у меня останешься. Тем более что жены дома нет.

Веня убрал руку от трубки и продолжил:

– Демченко будет ночевать у меня. Только для начала думаю, что нам нужно доехать к тебе и показать ему фотографию наших футболистов. Позвони дежурному и вызови машину, а то мне автомобиль не дадут.

В трубке снова послышался зевок.

– Еще чего, позвони дежурному? Забыл, что ли, что у нам московские работают? Наверняка дежурная машина нарасхват. Уверен, что Корнев уже распорядился никому ее без крайней надобности не давать. Да и не нужно этого…

– То есть как это не нужно? Если Демченко опознает Самсонова, его срочно нужно брать! Ты должен объяснить это дежурному, а лучше позвонить самому Корневу. Хочешь, я сам ему позвоню?

– Нет, не хочу.

– Но почему?

– Потому что не стоит начальника без надобности дергать.

– Как это без надобности?

– Все! Цыц, и не спорь! То, что ты нашего свидетеля приютить решил – это правильно, а вот ездить сегодня никуда не надо. Отдыхайте оба, а завтра утречком приводи его в отдел. Вечером вы все мне понадобитесь.

– Как это вечером?

– А так! Все, я спать хочу, – заявил Зверев и повесил трубку.

Веня выругался и швырнул трубку на рычаг так, что едва не сорвал телефон со стены.

– Что такое, товарищ старший лейтенант? Случилось чего? – с испуганным лицом поинтересовался Демченко.

– Конечно, случилось! Вот не дурак ли я?

– Чего ж вы так на себя наговариваете? Отчего ж это вы дурак?

– А дурак… хотя бы потому, что по дороге домой водки не купил. Как же меня все это достало: и Зверев с его фортелями, и Катя с ее гормонами, и Корнев с его комиссиями…

– Катя?

– Да, жена!

– Простите, не зразумеў![374] – видимо, от волнения, Демченко перешел на белорусский язык. – Катя?

– Да и не надо тут тебе ничего понимать! Говорю, жаль, что бутылочку по дороге не купил.

Демченко тут же расцвел и лукаво погрозил Вене пальцем:

– Так вы что же, употребить жадаеце? [375]

– Не употребить, а напиться в стельку, потому что начальники у меня… Да и жена тоже хороша… – Веня еще не договорил, а Демченко уже снял со спины сидор и стал развязывать лямки.

– А что жонка? На то я́на и жонка?[376] – Демченко протянул Вене наполненный прозрачной жидкостью штоф. – Вот! Сам гнал, отведайте. У мяне, кстати и сальцо прыпасено, и хлебушек. А яшчэ́ бульбочки адварной маласць есць… з тми́ном. [377]

Впервые за весь этот злополучный день Веня по-настоящему обрадовался, негромко рассмеялся и потянул за собой этого простого и по-своему очень несчастного мужичонку.

– То есть как не он? Да ты присмотрись! Присмотрись! – скрежеща зубами, возмущался Веня.

После вчерашних посиделок его голова была свежа и ясна, желудок не урчал, что свидетельствовало о том, что горилка у Демченко и впрямь была высшего сорта.

Сам же Демченко трясущимися руками держал фотографию в руках и виновато пожимал плечами. Учитывая обстоятельства, руки бывалого деревенского столяра тряслись от страха, а вовсе не от похмелья. Савелий то и дело смотрел то на Зверева, сидящего на диванчике у стены, то на сидевшего у себя за столом Корнева, то на Евсеева с Гороховым, стоящих за спиной Вени.

– Да сколько ж можно присматриваться? Нет здесь Черных, и все тут, – теперь Савелий говорил по-русски, и голос его был тверд.

– Точно?

– Абсолютно точно!

Корнев скривил лицо:

– А здесь и в самом деле все игроки «Спартака»?

– Все, кто играл в том матче, после которого был убит Зацепин, – подтвердил Зверев.

– Короче, вся наша версия о том, что Черных является одним из игроков «Спартака», лопнула как мыльный пузырь. Что ж, товарищ майор, поздравляю вас! Столько времени возились, и на тебе! Нет у нас больше ни подозреваемых, ни версий, короче, ни черта у нас нет! – Корнев принялся тереть подреберье.

– Почему же нет версий? Есть! И не одна, а целых две. Сегодня вечером мы обе моих версии и проверим, – откинувшись на спинку дивана, спокойно произнес Зверев.

– И что же ты там такое собрался проверять?

– Не важно, что, а важно, где и когда.

– Вон оно как. И где?

– Вечером наш «Спартак» играет с командой великолукского «Железнодорожника», начало матча в пять. Так что сегодня мы идем смотреть футбол. Это, кстати, всех присутствующих касается. Кроме, разумеется, нашего уважаемого Степана Ефимовича… – Зверев манерно склонил голову набок.

– Очень тебе за это признателен, – не без ехидства парировал Корнев. – А то я, знаешь ли, не любитель футбола…

– Я в курсе. Так что вечером можешь спокойно пить чаек, глотать из ложечки настойку прополиса и ублажать свою неуемную язву.

Корнев сжал кулаки.

– И я иду на футбол? – робко поинтересовался Демченко.

Зверев хлопнул себя по коленкам, встал и подошел к Горохову.

– Разумеется, Савелий Кондратьевич! Без тебя никак.

– Я так понимаю, мы туда едем не игру смотреть, а для того, чтобы наш Савелий Кондратьевич мог еще раз поглядеть на игроков «Спартака»? – предположил Евсеев.

– А я вот футбол очень люблю, – подключился к разговору Горохов.

– Мне до твоей любви нынче дела нет. Так что всем смотреть в оба и варежку не разевать. Тебя, Шура, это особенно касается.

– Особо? Это еще почему? Чем же я так отличился? – довольно безмятежно поинтересовался Шура.

– Да уж отличился.

– Что-то я вас не понимаю, товарищ майор!

– А я тебе сейчас объясню, – в глазах Зверева мелькнули недобрые огоньки. – Скажи-ка мне, друг мой любезный Александр, помнишь ли ты, зачем я тебя после того, как мы Мишку Шамана арестовали, на «Локомотив» отправлял?

Горохов захлопал глазами.

– Узнать, кто мог у Мишки нож украсть?