Среду нельзя было назвать благодатной, однако даже у неё имелась своя флора — более того, отдельные её представители даже здравствовали и процветали. Норма глянула вниз: на откосах холмов, под порывами инфернального ветра, раскачивались длинные стебельки белой травы; то там, то сям росли колючие кусты с узловатыми ветками, покрытые маленькими бледными цветами. От этого зрелища мысли женщины опять сорвались с поводка. Куда её приведёт это путешествие? Влекло её к какому-то определённому месту, или же её просто выдернули из тела, тем самым приговорив к вечным скитаниям по адским просторам?

Вопреки её воле и желаниям, Норму всё увлекало к неведомой цели, и её дух начал спускаться к земле. Через несколько секунд она уже летела всего в нескольких дюймах от белой поросли. Впереди виднелся небольшой лес. Из замысловатого хитросплетения древесных куполов чёрными молниями торчало с тридцать-сорок шальных веток. На этих сучковатых отростках восседало несколько крупных птиц — охраняя лучшие места, они то и дело пускали в ход клювы и когти. Норма так засмотрелась на их брань, что до последнего момента не замечала, как из чёрной чащобы появилось несколько человек.

А затем она почуяла кровь, и всё побелело.

Дейл не стал перечить Д'Амуру и шел впереди всей компании, но стоило им выйти из леса, как он обернулся и посмотрел на спутников выпученными глазами.

— Уже близко! — воскликнул он.

— Топай давай, гондон паршивый, — хмыкнула Лана.

— Гарри, твой друг снова чудит, — молвил Кез.

— Дейл, мы же договорились, — вздохнул Гарри.

— Нет-нет-нет, — Дейл на полную включил харизму южанина. — Ещё немного — и мы на месте. Вы все будете очень рады, клянусь. И Лана, дражайшая, когда со всем будет покончено, твоё мнение обо мне изменится к лучшему.

— Пипец ты стрёмный, чувак, — отозвалась Лана. — Могу лишь сказать, что мне бы правда получшело, кабы… я…

Она осеклась, и тон её речи сменился с раздраженного на ошарашенный. Она подняла руку вровень с глазами и посмотрела на рану так, словно видела её впервые.

— Что?.. — тихо спросила она.

Из-под бинтов вытекла струйка крови.

— Разрази меня гром… — пролепетала она всё тем же глухим голосом. — Гарри?

— Я тут, Лана, — отозвался Гарри.

— Думаю, я умерла… — проговорила Лана, и тут же повелительно рявкнула: «Прочь! Да кто ты, блять… Никуда я не уйду».

— Лана, не упирайся, — сказал Дейл. — Твоя кровь — вот, как она нас нашла!

— Кто нашёл? — нахмурился Гарри и подошел к Дейлу. — Что ты с ней сделал?

— Ого-го, — Кез присвистнул и покрепче сжал рукоятку ножа. — У нас тут что, одержимость демонами? Вот возьму и пришью этого коротышку. Каша и так дерьмом смердит.

— А ну все заткнулись. Это я, Норма, — возвестила Норма ртом Ланы.

— Кто дал тебе право меня взламывать? — огрызнулась Лана.

— Норма? — переспросил, обернувшись, Гарри и недоверчиво прижмурился.

— Да, это я. Я не знаю…

Поток слов пресёкся — не желая делить тело с незваной гостьей, Лана опять замотала головой:

— Что за херня происходит?

— Лана. Дай Норме сказать, — попросил Гарри.

— Отьебись! — огрызнулась девушка. — В меня и раньше вселялись. Не в кайф, знаешь ли.

— Солнце, она ненадолго, — проворковал Дейл. — Честно.

— Просто дай есть сказать, — сказал Гарри. — Мы ведь за этим пришли.

— Окей, — Лана кивнула и глубоко вздохнула. — Дай только собраться. Дружелюбных духов во мне ещё не бывало.

— В тебе ещё ничего дружелюбного не бывало, — сказал Кез.

— Я тебе это припомню в следующий раз, как напьешься и не найдешь себе мужика.

Кез надул губы.

— О, уверен, ты всегда найдёшь себе охочего мужчину, — сказал Дейл, рассматривая Кеза с игривой улыбкой.

Кеза поймали врасплох, и он залился краской.

— Окей, — прервала их любезности Лана, — я готова. Давайте с этим покончим. Мне не терпится убраться из этой параши и вернуться в парашу, с которой я, по крайней мере, знакома.

Она закрыла глаза, набрала полную грудь воздуха и выдохнула.

— Мать честная.

— Норма! Это правда ты? — спросил Гарри.

— Боюсь, что да, Гарри. О, Господи, боюсь, что я умерла. Эта паскуда только что выбила из меня всё дерьмо.

— Иглоголовый? Самолично, руками?

— Кулаками. Ногами. Когда я видела его в последний раз, он растаптывал мою голову.

— Ему пиздец.

— Спасибо, Гарри, ты — золото. Однако просто так его не прихлопнуть. Он не обычный садомазохист из загробного мира[51]… Ой, Господи, кажется, мне пора.

— Лана! Дай ей договорить!

— Дело не в Лане… Кажется, я всё-таки не преставилась. Моё тело интересуется, куда подевался разум.

— Можешь сказать, где оно находится?

— Да. Какая-то здоровенная развалина в конце этой дороги. Кажется, когда-то это здание было настоящим дворцом. Но сейчас там одна разруха. Гарри, послушай. Вам нужно выбираться отсюда. Не хочу, чтобы кому-то пришлось лечь из-за меня костями.

— Никто и не ляжет. И без тебя мы никуда не уйдём.

— Да Бога ж ради, Гарри. Послушай. Он слишком силён. Даже если у тебя имеется несколько козырей, их не хватит.

— Норма, бросать тебя здесь я не собираюсь. Что бы ни случилось, я буду…

Глаза у Ланы широко распахнулись, и на её лице мелькнуло замешательство. Когда оно развеялось, Лана промолвила:

— И это всё?

Гарри вздохнул.

— Да, всё. Спасибо, Лана. Ты была молодцом.

— Без проблем, — сказала, часто моргая, она. — Главное, чтобы ей не вздумалось поселиться во мне с концами.

— Не поселится.

— Она мертва? Больше всего меня стрёмает, когда во мне мертвец.

— Она жива, — сказал Гарри. — Пока что.

— О, и Дейл тоже? — спросила Лана.

— М-м-м? — глянул на неё Дейл.

— Будешь что-то чудить — предупреждай. На этот раз всё в порядке, но порежешь меня без веской причины, и я тебе хер оторву.

Норма очнулась в месте, где царила боль — головой, животом, спиной и ногами она чувствовала каждый ушиб.

— Поставь её на ноги, Феликссон. И поторопись. Нас ждут дела в городе. Пришла пора положить конец этому смехотворному режиму. Лучше раньше, пока они всё ещё спорят друг с другом. Подыми её, а не будет идти — неси.

— Но Хозяин, разве не лучше её просто прикончить? — спросил слуга.

Жрец оторвался от сборов и пронзил Феликссона ледяным взором. Не издав и звука, Феликссон отвесил ему несколько извиняющихся поклонов, подошёл к окровавленной, покрытой синяками Норме, нагнулся к её лицу и произнёс короткий монолог. Норма почуяла душок его гнилого дыхания, и смрад лишь усугубил её нечеловеческие страдания.

— Я знаю, что ты меня слышишь, пизда чёрная. Мне не ведомо, что он от тебя хочет, но я не собираюсь тащить тебя до самого города, так что облегчу-ка я жизнь нам обоим. Исцелить я тебя не могу, это не в моих силах, но я дам тебе Эпоидический Опиат. Он устранит боль на некоторое время.

— А… разум… не помутит? — пробормотала Норма, еле ворочая языком в наполнившей рот крови.

— Какая тебе разница? Скажи спасибо за то, что дают.

Он оглянулся через плечо, дабы удостовериться, что за ним и его Эпоидией не наблюдают. Ему не стоило волноваться: Жрец вернулся к приготовлениям (он творил какие-то чары), и Феликссон прошептал заклинание. Следовало отдать ему должное — он был хорош. Норма почувствовала, как опиат распространяется её телом, как теплота убирает все болевые ощущения.

— Этого должно хватить, — сказал Феликссон.

— О, Боже мой, да.

— Но не забывай постанывать и хныкать. Тебе ведь адски больно, помнишь?

— Не волнуйся, я устрою ему хороший спектакль.

— Подъём! — крикнул он, схватил Норму за руку и поставил её на ноги.