Сумерки сгущались, наступала ночь. Выглянув из-за угла дома, Хови увидел, как какой-то человек (позднее он узнал, что это был пастор) постучал в дом Макгуайров. Человек назвался через закрытую дверь, и после небольшой паузы послышался звук отпираемых замков и задвижек. Дверь распахнулась, отворив вход в святая святых. Другой такой возможности, как подозревал Хови, сегодня больше не представится. Если у него оставался шанс проскользнуть мимо стоявшей на страже матери и поговорить с Джо-Бет, то именно сейчас.

Хови оглянулся, чтобы проверить, нет ли случайных прохожих, и быстро пересек улицу. Бояться было некого — на улице стояла неестественная тишина. Звуки доносились лишь из домов: телевизоры работали так громко, что Хови успел различить девять разных каналов. Никем не замеченный, он перелез через забор и осторожно пробрался к заднему крыльцу. В это время в кухне зажегся свет, и Хови отпрянул от окна. Однако это оказалась не миссис Макгуайр, а Джо-Бет. Она пришла приготовить ужин для гостя. Хови смотрел на нее как зачарованный. Занятая обыденным делом, в простом черном платье, при свете неоновой лампы она показалась ему самым прекрасным в мире созданием. Когда она подошла к мойке возле окна, чтобы вымыть помидоры, Хови вышел из укрытия. Заметив движение, она подняла голову. Хови приложил палец к губам. На лице ее отразился страх, и она замахала рукой, чтобы он спрятался. Хови едва успел — в кухню вошла мать. Они поговорили — Хови не расслышал, о чем, — и миссис Макгуайр вернулась в гостиную. Джо-Бет осторожно отперла заднюю дверь. Внутрь она его не впустила, сама выглянула в щель и прошептала:

— Ты не должен был приходить.

— Но я пришел. И ты рада этому.

— Нет! Я не рада.

— А должна бы. У меня есть новость. Отличная новость. Выходи.

— Не могу, — шептала она. — И давай потише.

— Нам нужно поговорить. Это вопрос жизни и смерти. Нет… даже больше, чем жизни и смерти.

— Что ты с собой сделал? Посмотри на свою руку.

В мотеле, когда он доставал из ранок кусочки коры, его снова замутило, но он сделал все, чтобы привести руку в порядок.

— Это тоже имеет отношение к делу. Если не можешь выйти, впусти меня.

— Не могу.

— Пожалуйста. Впусти меня.

Слова или вид разбитой руки смягчили ее? Так или иначе, Джо-Бет открыла дверь. Хови попытался обнять ее, но она оттолкнула его с таким ужасом, что он отступил.

— Иди наверх, — сказала она теперь уже не шепотом, а одними губами.

— Куда? — так же беззвучно спросил он.

— Вторая дверь слева — Ей пришлось немного повысить голос, чтобы объяснить. — Розовая. Это моя комната. Жди, я закончу с едой и поднимусь.

Ему очень хотелось ее поцеловать, но он не стал мешать. Взглянув на него еще раз, она направилась в гостиную. Хови услышал приветственный возглас гостя и решил, что пора. Он едва не выдал себя, когда не сразу нашел лестницу, — его могли увидеть из гостиной. Наконец он двинулся наверх в надежде, что звук голосов внизу заглушит его шаги. Видимо, так и случилось. Во всяком случае, разговор продолжался. Хови добрался до розовой двери и скрылся в комнате.

Спальня Джо-Бет! Он и мечтать не смел очутиться здесь, среди этих вещей и стен в пастельных тонах, смотреть на ее постель, на полотенце для душа и нижнее белье. Когда она вошла в комнату, он почувствовал себя вором, застигнутым на месте преступления. Джо-Бет заметила, как он смутился, и оба они покраснели и отвели глаза.

— У меня бардак, — сказала она тихо.

— Ничего. Ты ведь не ждала меня.

— Не ждала. — Она не подошла к нему, чтобы обнять. Даже не улыбнулась. — Мама с ума сойдет, если узнает, что ты приходил. Оказывается, она была права, когда все время твердила, будто Гроув посещали страшные существа. Знаешь, Хови, один из них приходил за нами прошлой ночью. За мной и за Томми-Рэем.

— Яфф?

— Ты знаешь?!

— Ко мне тоже кое-кто приходил. Вернее, не совсем приходил: он меня позвал. Его имя Флетчер. Он сказал, что он мой отец.

— И ты поверил.

— Да, — сказал Хови. — Поверил. Глаза Джо-Бет наполнились слезами.

— Не плачь. Ты что, не понимаешь, что это значит? Мы не брат и сестра. И в том, что между нами произошло, нет ничего страшного.

— Это все из-за нас! — сказала она сквозь слезы. — Все, что случилось. Если бы мы не встретились…

— Но мы встретились.

— Если бы не встретились, они никогда не вышли бы оттуда.

— Разве плохо, что мы узнали правду о них, о самих себе? Мне плевать на их проклятую войну. Я не позволю из-за этого разлучить нас.

Он потянулся к ней и взял ее правую ладонь своей неповрежденной левой рукой. Джо-Бет не сопротивлялась, и он притянул ее к себе поближе.

— Мы должны уехать из Паломо-Гроува, — сказал он. — Вместе. Туда, где они не найдут нас.

— Как же мама? Мы потеряли Томми-Рэя. Она сама так сказала. Хотя бы поэтому я должна с ней остаться.

— А вдруг Яфф придет, чтоб забрать и тебя? — не сдавался Хови. — Если мы сейчас уедем, нашим отцам не за что будет сражаться.

— Они воюют не только из-за нас, — напомнила Джо-Бет.

— Да, верно, — согласился он, вспомнив слова Флетчера — Из-за места, которое называется Субстанция.

Он крепче сжал ее руку.

— Мы с тобой там были, вернее, почти что были. Нужно закончить это путешествие.

— Не понимаю.

— Поймешь. Теперь мы отправимся туда и будем знать, куда идти. Это похоже на сон наяву… — Наконец-то свершилось, наконец он не запинался и не заикался, когда говорил. — По плану Флетчера и Яффа мы с тобой должны ненавидеть друг друга. Они хотят и хотели, чтобы мы продолжили их войну. Но этого не будет.

Она в первый раз улыбнулась.

— Не будет.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Я люблю тебя, Джо-Бет.

— Хови…

— Поздно меня останавливать. Я уже сказал это.

Вдруг она поцеловала его, легко коснувшись его губ своими сладкими губами. Прежде чем она успела отстраниться, он впился в ее рот, разомкнув языком печать ее губ. Она прижала его к себе с неожиданной силой, языки их сплелись, зубы касались зубов.

Ее левая рука, обнимавшая его, нашла поврежденную правую руку Хови и нежно притянула к себе. Даже онемевшими пальцами он почувствовал под одеждой нежную мягкость груди. Он начал расстегивать пуговицы на ее платье, его рука наконец отстранила ткань, и его плоть соприкоснулась с ее плотью. Она улыбнулась, не отрывая губ от его рта, и ее рука скользнула к молнии его джинсов. Эрекция, возникшая при виде спальни Джо-Бет, исчезла, когда Хови занервничал. Но от поцелуев, прикосновений и неописуемого вкуса ее губ возникла с новой силой.

— Хочу, чтобы мы разделись, — сказал он. Она отняла свои губы.

— Когда они внизу?

— Они ведь заняты, правда?

— Они могут говорить часами.

— Нам и нужны часы, — прошептал он.

— У тебя есть что-нибудь… для защиты?

— Она нам не нужна. Я хочу просто почувствовать тебя. Всей кожей.

Она, казалось, засомневалась, отступив от него на шаг, но ее действия говорили сами за себя — она расстегивала платье. Он скинул куртку и футболку, потом попытался одной рукой расстегнуть ремень. Джо-Бет ему помогла.

— Здесь душно, — сказал он. — Можно, я открою окно?

— Мама их все заперла. Чтобы дьявол не проник внутрь.

— Но ведь он уже проник, — усмехнулся Хови.

Она подняла на него глаза. Ее платье распахнулось, обнажая груди.

— Не говори так, — сказала она, инстинктивно прикрывая руками наготу.

— Ты ведь не считаешь меня дьяволом? Или считаешь?

— Не знаю, может ли что-то, что кажется таким…

— Ну, скажи.

— Таким запретным, помочь моей душе, — сказала она совершенно серьезно.

— Увидишь, — сказал он, подходя к ней. — Увидишь. Я тебе обещаю.

— Думаю, мне надо поговорить с Джо-Бет, — сказал пастор Джон.

Он уже не мог относиться с иронией к рассказам миссис Макгуайр о звере, что когда-то ее изнасиловал, а теперь вернулся забрать сына. Теологические разговоры об абстрактном — это одно (многие женщины любили поговорить на такие темы), но когда беседа стала походить на бред сумасшедшего, пастор дипломатично решил удалиться. Миссис Макгуайр явно была на грани умственного расстройства. Здесь пастору нужна была помощь — неизвестно, что еще придет ей в голову. Он не первый и не последний служитель бога, рискующий стать жертвой женщины определенного возраста.