Посох опустился вновь, на этот раз в дюйме от носа Летео.

— Ты больше не позволишь ей сбежать, ясно?

— Нет, Принц, — ответил Летео. — Она будет ваша и только ваша. — Его голос стал хриплым и неприятным из-за происходивших в нем перемен. На худом темноглазом лице оставалось все меньше человеческого и появлялось все больше звериного. — Принц, можно мне…

— Это? — спросил Тлен, вертя в руке флакон с зеленым туазом.

— Пожалуйста, пожалуйста.

— Только одну каплю, — сказал Тлен. — Чтобы ты мог рационально мыслить.

— Мне больно.

— Получишь еще, когда девчонка Квокенбуш будет мертва. Понял?

— Да, Повелитель. Когда девчонка будет… будет мертва, — сейчас слова Летео едва можно было разобрать.

— Повернись.

Летео послушно перекатился на спину.

— Открой.

Летео поднес руку ко рту и открыл его. Тлен аккуратно наклонил флакон, и оттуда на язык юноши упала капля густой жидкости. Реакция Летео была мгновенной. Он свернулся в комок, задыхаясь и плача.

— Благодари, благодари, — сказал Тлен.

— С-с-спасибо, Повелитель.

— Так-то лучше.

Судороги прекратились, и Летео лежал спокойно.

— Теперь слушай меня, мальчик, — произнес Тлен.

Летео издал тихий болезненный звук, который отдаленно напоминал да.

— У нас, Тленов, есть боевой корабль Полынь. Я приказал ему встретить нас на берегу. Мы отправимся за Кэнди Квокенбуш и поймаем ее. Если ей предоставят убежище, мы разрушим это место. — Он наклонился, схватил мальчика за волосы и поднял его на ноги. — Перестань выглядеть таким жалким. Будет весело. Мы отправляемся собирать улов жизней. Разве не за этим ты пришел ко мне на службу?

Летео кивнул. По его лицу текли слезы боли и облегчения.

— Хорошо. Может, я даже позволю тебе забрать жизнь самой Кэнди Квокенбуш, если буду щедр. Ты бы этого хотел, Летео? А? ТЫ БЫ ЭТОГО ХОТЕЛ?

Снова болезненный кивок.

— Тогда мы поняли друг друга. Иди и собери мои книги.

Он толкнул Летео к дверям.

— Да, и последнее.

— Повелитель?

— Больше никогда не помышляй о предательстве. Если хоть раз ты… Летео, посмотри на меня.

Мальчик повернулся и со странным вызовом взглянул на своего господина.

— Если ты хоть на секунду подумаешь о том, чтобы меня предать, — сказал Тлен, — это будет последняя секунда твоей жизни.

Под управлением Кэнди и Шалопуто глиф быстро летел над Изабеллой прочь от заснеженного Ифрита. На востоке мерцал утренний свет, но над головой путешественников все еще сверкали яркие звезды. Какое-то время никто ничего не говорил, погрузившись в собственные размышления.

Наконец, Кэнди ощутила, что на нее кто-то смотрит, повернулась и увидела рядом с собой симпатичного, но уставшего молодого мужчину с темной кожей, яркими зелеными глазами и красными дредами.

— Нас не представили, — сказал он тихо, словно не желая нарушить ход мыслей остальных. — Меня зовут Финнеган Фей.

— Приятно познакомиться, — сказала Кэнди. — Я — Кэнди Квокенбуш.

— Спасибо за то, что сделала там, внизу, — проговорил Финнеган. — Ты спасла нам жизнь.

— А вы спасли мою, — ответила Кэнди. — Спасибо.

— Что ты делала на крыше Дома Мертвеца?

— Пыталась не умереть от руки Кристофера Тлена.

Финнеган медленно покачал головой, словно под тяжестью этого чудовищного мира, наполненного смертью.

— Он говорил, почему хочет тебя убить?

— Ему кажется, я собираюсь расстроить его планы.

— Какие планы? — спросил Финнеган.

Кэнди задумалась, стараясь поточнее вспомнить слова Тлена.

— Он сказал, что собирается вызвать… как это… великую тьму. Абсолютную Полночь. И еще он говорил о расплоде. Что они ему помогут. Не будет ни луны, ни звезд.

— Расплод? — переспросил Финнеган. — Они же вымерли.

— Позволю себе не согласиться, — заметил Двупалый Том. — Когда Пикслер копал фундаменты для Коммексо, он нашел гнезда расплода.

— Правда? Он их убил?

— Нет. Я слышал, он продал их Тлену. Для частного зоопарка.

Финнеган покачал головой.

— Умно. Пикслер любит выгоду. И неважно, из чего он ее выносит. Но я не слишком понимаю, как расплод поможет ему затмить звезды.

— И я, — сказал Хват. — Он просто псих.

— Ты согласна? — спросил Финнеган Кэнди. — Тлен сошел с ума?

— Я бы так не сказала.

— А как он на тебя вышел? — спросил Макбоб. — Ведь это кажется полным безумием. Ты не можешь представлять для него настоящую угрозу.

— Даже если он так считает, скоро я перестану ему угрожать, — ответила Кэнди.

— Что ты имеешь в виду?

Кэнди бросила взор на изящные перемежающиеся внизу пятна: свет и тьма, суша и море. Через несколько секунд она ответила:

— Потому что меня здесь не будет.

Чувствуя странную силу взгляда Финнегана, Кэнди вновь посмотрела на него. В его зеленых глазах отражался идущий с востока золотистый свет. На секунду их взгляды встретились. В нем есть что-то знакомое, подумала она. Что-то связанное зеленым и золотым. Может, они уже встречались? Может, она видела его на улицах Тацмагора, или на Веббе Гаснущий День, или пересекалась взглядами, как сейчас, пусть даже на секунду? Она хотела его спросить, но не знала, как сделать так, чтобы вопрос не выглядел странным.

— Эй, следи за дорогой, — сказал Джон Хват, помахав рукой между Кэнди и Финнеганом, словно выводя их из транса.

Покраснев, Кэнди вернулась к управлению глифом.

— Скажи-ка, — непринужденно произнес Джон Ворчун. — Где ты была после того, как мы расстались?

— Везде, — ответила Кэнди. — На Балаганиуме, на Окалине.

— Что ты делала на Окалине?

— Это долгая история, — ответила Кэнди. — Я собираюсь записать ее, когда вернусь домой. Попробую прислать вам экземпляр.

— Когда вернешься домой? — переспросил Шалопуто. — В каком смысле?

— Я тут подумала, — сказала Кэнди, — и решила вернуться в Иноземье.

— Во имя богов, почему?

— Потому что куда бы я ни отправилась в Абарате, происходит то, чего не должно происходить. Люди сходят с ума. Люди страдают. Думаю, будет безопаснее, если я вернусь домой.

Несколько секунд все в глифе молчали. Наконец, Шалопуто сказал:

— Ты ведь этого не сделаешь. Ты не можешь.

— Могу. Очень даже могу. Я много думала и не собираюсь менять решение, Шалопуто, так что пожалуйста, не старайся меня переубедить.

Она услышала, как Шалопуто глубоко и печально вздохнул и скользнул в кресло рядом с ней.

— Конечно, ты можешь делать так, как считаешь нужным, — тихо сказал он. — Это твоя жизнь. Но я буду очень по тебе скучать.

— Я тоже буду по тебе скучать. Но разве мы оба не знали, что однажды я все же должна вернуться? Я скучаю по семье, Шалопуто. По крайней мере, по маме. И там у меня своя жизнь — хочешь верь, а хочешь нет.

— Не такая, как здесь, — проговорил Двупалый Том.

— Конечно, не такая. Там во мне нет магии. Или даже если есть, я об этом не знаю. Там никто не пытается меня убить. Ты скажешь, что по сравнению с этой она скучная, но я не могу бегать от нее вечно.

— А если ты бежала не от нее? — сказал Финнеган. — Может, когда ты прибыла сюда, ты бежала к чему-то. Об этом ты не думала?

Кэнди устало покачала головой.

— Может быть. Я не знаю. Для меня это перебор. Всего слишком много.

— Дай-ка я поведу глиф, — мягко сказал Шалопуто. — Ты устала.

— Да, — ответила Кэнди. — Спасибо. Я устала.

— У тебя есть полное право, — проговорил Шалопуто. — То, что ты сделала за последние восемь недель…

— Лучше отвези нас обратно на Лад Лимбо, — сказал капитан Макбоб. — Если юная леди считает, что настало время отправляться, мы должны уважать ее желание.

Кэнди промолчала. Она смотрела в окно на звезды, вспоминая изумление, которое испытала, обнаружив, что созвездия здесь отличаются от тех, что были над Миннесотой. Я в другом мире, подумала она, и ее сердце наполнилось множеством противоречивых чувств: восторгом и страхом, трепетом и удивлением. Но настало время уходить. Вернуться на Последовательную улицу, 34, и снова стать обычной девочкой (если получится); просыпаться и ходить в школу, а в выходные держаться подальше от отца. На самом деле какая-то ее часть немного боялась быть в Абарате, боялась того, что рано или поздно ее здесь настигнет смерть. И все же, и все же… многие люди стали ей дороги, поэтому мысль о том, что она с ними расстанется, причиняла боль.