Через несколько часов забрезжил рассвет, и на свою каждодневную, протяженностью в две мили пробежку по шоссе трусцой выбежал человек. Неподалеку от того места, где на асфальте отпечатались черные следы автомобильных шин Марко, он обнаружил странное свечение. Очевидно, почувствовав, что у него появился нежеланный свидетель, таинственный свет мгновенно взвился вверх и растворился в утреннем небе.

На следующий вечер Пол Бут — тот самый человек, который бросил горящее тело Марко Капуто в бассейн, — вышел прогуляться на задний двор. На душе у него было безрадостно. Вчерашнюю вечеринку он устроил в честь шестнадпатилетия своей сестренки. Хорошее же вышло празднество! С того времени Элис почти не прекращала плакать — даже теперь он слышал доносившиеся из дома всхлипывания.

Пол достал недокуренную сигарету с марихуаной, которую хранил до лучших времен, и зажег ее. Едва его легкие наполнились едким дымом, как он заметил островок яркого света, стелющегося по краю бассейна. Это явление не имело определенной формы и представляло собой мягкое свечение, которого еще час назад, когда светило солнце, просто не было видно. Понаблюдав за странным сиянием секунд десять или пятнадцать, Пол затушил сигарету и, сунув ее в карман, пошел в дом, чтобы кому-нибудь рассказать об увиденном. Отыскав отца, он вышел вместе с ним во двор.

Однако свечение к этому времени уже исчезло.

— Вон там! — выкрикнул Пол, указывая на то, что привлекло его внимание у бассейна и что теперь поднималось вверх к Малхолланд-драйв. Однако сейчас этот свет вполне мог исходить от фар одолевающей злополучный поворот машины. Так или иначе, но спустя мгновение он погас, оставив отцу с сыном строить одни лишь догадки.

Посреди каньона Холодных Сердец, где-то в полумиле от бассейна, а следовательно, и от лужайки, возле которой к дереву была привязана Ава, в ожидании своего смертного часа лежала в грязи Тэмми. Она сделала все возможное, чтобы выжить: ела ягоды, пила росу с листьев, сражалась с бредовыми видениями, покушавшимися на ее рассудок; изо всех сил заставляла себя идти, когда ее уставшие ноги наотрез отказывались это делать.

У каньона было много уловок. Он мог водить вас по кругу, и когда вы внезапно обнаруживали, что вернулись к тому самому месту, откуда ушли, ваши силы были уже на исходе. Каньон умел зачаровывать взор необыкновенными красками, так что, невольно следуя за ними взглядом, вы вертелись на одном месте, точно собака, пытающаяся поймать свой хвост. А подчас (это был самый хитрый трюк) дух каньона умудрялся воздействовать на ваше сознание, наполняя его голосами дорогих вашему сердцу людей и заставляя вас их звать. Для Тэмми это был в первую очередь Арни (Мистер Нулевая Сперма), затем — мистер О'Брайен, приемщик в прачечной Сакраменто, в которой она сдавала в стирку свои вещи, и, разумеется, — Тодд, ее прекрасный герой Тодд Пикетт, призывавший ее проковылять еще несколько шагов. Хотя Тэмми до конца не верила в реальность существования этих голосов, они наряду с восхитительными красками продолжали водить ее вперед и назад, вокруг да около до тех пор, пока она, совсем выбившись из сил, не рухнула наземь.

Упав, Тэмми оказалась слишком слаба, чтобы встать на ноги, и слишком тяжела, чтобы поднять свою толстую задницу и заставить себя двигаться дальше. В глубине сознания ее терзал страх перед тем, что призраки могут вернуться и найти ее. Но они не приходили — по крайней мере, пока было светло. Не исключено, что они просто ждали наступления темноты. Зато на рассвете ее навестили другие гости: мухи, стрекозы, птицы, весело порхавшие вокруг.

Что же касается призывов, якобы исходивших от Арни, мистера О'Брайена и Тодда, то таковые прекратились, как только обессиленное тело Тэмми распростерлось на земле. Каньон знал, что нанес ей сокрушительный удар, и оставалось только ждать, когда ее заберет смерть.

День медленно вступал в свои права. В самом его разгаре Тэмми ненадолго впала в беспамятство, а когда очнулась, то почувствовала на удивление сильный всплеск желания жить. Титаническими усилиями ей удалось-таки встать на ноги, и она направилась в ту сторону, где, по ее представлениям, должен был находиться дом (иногда ей казалось, что его крыша виднеется сквозь верхушки деревьев, а иногда — нет). Не прошло и десяти минут, как каньон, словно почувствовав, что она с новыми силами отправилась в путь, опять принялся искушать ее своими хитрыми уловками. Снова вернулись колдовские краски — а с ними и призрачные голоса.

Тэмми упала на колени и, рыдая, стала умолять каньон оставить ее в покое. Но он был беспощаден, и голоса зазвучали громче прежнего. Ее голова раскалывалась от бессвязных криков; небо полнилось всеми цветами радуги.

— Ладно, ладно, — произнесла она, — будь по-твоему, но только дай мне спокойно умереть. Я больше не встану. Обещаю. Клянусь. Только оставь меня.

Женщина легла спиной на листву и, глядя на небо, стала провожать уходящий день. На гаснущем небосклоне появились первые звезды. Над ее головой пролетали птицы, спешившие в свои гнезда до наступления ночи. Тэмми чуточку им завидовала — хотя что, собственно говоря, хорошего могло ожидать ее в том месте, которое служило ей домом? Скромное строение на самой окраине городка никогда ей не было по душе, равно как и ее муж. Господи, до чего ж никчемная у нее была жизнь! До смехотворности глупая и пустая безделица! Лучшее свое время она потратила на мужчину, которого видела на экране; часами рассматривала его драгоценные фотографии, предаваясь нереальным мечтам. Весь ужас заключался в том, что она никогда не жила по-настоящему. А теперь готовилась умереть, так и не успев вкусить реальной жизни.

Небо уже покинули последние лучи света. Тэмми едва различала в темноте поднесенные к лицу руки. Она позволила векам смежиться, и они заслонили собой звезды. Теперь ничто не отвлекало ее от мыслей — ничто, кроме колыбельной, которую завели неподалеку цикады.

Неожиданно тишину прорезал какой-то неприятный шум, исходивший, похоже, издалека, — нечто среднее между воем, визгом и смехом. Тэмми открыла глаза. Волосы у нее на затылке встали дыбом. Что это? Прощальный спектакль каньона? Последняя попытка лишить ее трезвости рассудка?

Нет-нет, к ней этот шум не имел никакого отношения. Он был слишком далеко от нее. Скорее всего, возле самого дома. Не иначе как кто-то устроил там очередную дьявольскую вечеринку.

Любопытство придало женщине сил. Перевернувшись, она встала на колени и прислушалась, пытаясь вычислить, откуда исходит безумная какофония. Между деревьями мерцал какой-то свет, но это было не пламя. Для живого огня он казался слишком холодным.

Возможно, это была вовсе не вечеринка. Голоса, будто охрипшие, звучали до чрезвычайности отвратительно. Кто, интересно, мог их издавать? Уж не сами ли призраки? На них это было очень похоже. Тэмми представила, как они укрылись в засаде…

«О господи, а вдруг они охотятся за Тоддом? И пользуясь его уязвимым положением, пытаются выманить его из дома, чтобы напасть?»

Даже сейчас мысль о возможной беде, грозящей Тодду, для Тэмми была невыносимой. Женщина поднялась на ноги — чего она не могла сделать ради себя — и несколько секунд стояла, широко расставив ступни, чтобы не свалиться наземь. Потом приказала себе идти — и, к немалому удивлению хозяйки, тело ей повиновалось. Ноги у Тэмми были словно налиты свинцом, а голова — легкая, как надутый гелием воздушный шар, но тем не менее ей удалось благополучно сделать пять или шесть шагов.

Дикий шум голосов немного стих, но в деревьях по-прежнему мелькал свет. Женщина остановилась на миг, чтобы перевести дух, и, пользуясь случаем, стала вглядываться в мерцающее свечение. Неужели те, кого она видела, были людьми? Неизвестно каким образом среди деревьев обрисовался долгожданный дом. От него отделились несколько фигур и направились в сторону Тэмми. Некоторые из них выписывали зигзаги между деревьями, как будто играя в какую-то игру, «Любопытно, кто они такие?» — подумала Тэмми, взирая на светившихся в темноте существ, которые забавлялись, точно дети.