— Куда отвезти вас сегодня, мэм? — спросил Джерри.

— Я сама в точности не знаю. Видишь ли, нам надо кое-кого разыскать.

— Вот как? И кого же? Может, я сам догадаюсь?

— Догадаться нетрудно, — улыбнулась Катя.

— Не волнуйся, никуда он от нас не денется, твой ненаглядный Тодд.

— Ведь это ты привел его сюда в первый раз, Джерри. Ты нас познакомил. И я благодарна тебе за это. Думаю, он тоже благодарен. То, что я пережила, было замечательно. Я ведь уже не думала, что сумею влюбиться вновь. Да еще и в актера, — с грустной усмешкой добавила она. — Но выяснилось, что я ошиблась.

— К счастью для тебя.

— О да, Джерри. С ним было так чудесно. Он потрясающий. Он самый лучший.

— Правда?

— Да. Для меня. Самый лучший для меня.

— Я так понимаю, ты хочешь поехать к нему?

— Да.

— Но не знаешь, где он сейчас?

— Ты прав.

— Ну, эту загадку разгадать нетрудно. Уверен, он у Максин. Она сегодня устраивает шикарную вечеринку. Может, мне стоит позвонить ей и спросить, там ли предмет твоих вожделений? А заодно предупредить, что я приведу к ней необычную гостью.

— Нет, я думаю, лучше не поднимать лишнего шума — если это возможно, конечно.

— Как скажешь. Твои желания для меня — закон. Давай обойдемся без всякой кутерьмы. Все, что я хочу, — это найти его.

В это мгновение иллюзия, так поразившая Джерри, исчезла бесследно — перед ним была не робкая девочка, а страстная женщина, одержимая желанием вернуть утраченную любовь. Вернуть сейчас, немедленно, не откладывая исполнение желания до лучшей поры. Этой женщине приходилось спешить: у нее не осталось времени на промедление и ошибки.

— Едем? — спросила она.

— Едем, — откликнулся Брамс.

Катя подошла к машине и принялась неумело дергать за ручку дверцы.

— Позволь мне. — Джерри проворно обогнул машину и галантно распахнул перед Катей дверь.

— Спасибо, Джерри. Как это мило с твоей стороны. Меня всегда умиляла твоя старомодная любезность, — улыбнулась Катя и элегантным движением скользнула на сиденье.

Брамс захлопнул дверцу и уселся на водительское место. Он с удивлением заметил, что Катю бьет дрожь; тонкие пальцы ее слегка тряслись.

— Все будет хорошо, — успокоительно молвил он.

— Ты так думаешь? — спросила женщина, и неуверенная улыбка скользнула по ее безукоризненно изогнутым губам.

— Я уверен. Все будет просто превосходно.

— Он не такой, как все, Джерри. Мне никто не нужен, кроме него. И если он меня оставит…

— Он никогда этого не сделает, — убежденно заметил Джерри. — Он ведь не полный идиот. У Тодда хватает недостатков, но назвать его идиотом — вопиющая несправедливость.

— Найди его. Ты сделаешь это?

— Да, мэм.

— Тогда я начну жизнь заново.

Пикетту потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к рулю старого седана «линкольна». Много лет назад Марко выбрал эту машину, чтобы возить на ней Тодда, когда босс не желал быть узнанным. Устроившись на водительском сиденье, приспособленном для огромного тела Капуто, Тодд внезапно осознал, как сильно ему недостает этого человека; захваченный потоком трагических событий, которые после внезапной смерти Марко следовали одно за другим, он еще не успел ощутить всю горечь утраты.

В этом мире, который с каждым шагом становился все более шатким и непрочным, Марко Капуто воплощал собой надежность. Он был не просто телохранителем и шофером, он был другом Тодда. Он обладал безошибочным чутьем, позволяющим предотвратить многие неприятности, и никогда не боялся высказать свое мнение — особенно в тех случаях, когда оно помогало Тодду выпутаться из беды.

Потом, когда у него будет время, он непременно придумает, как увековечить славное имя Капуто, пообещал себе Тодд. Марко отнюдь не являлся интеллектуалом, поэтому вряд ли имеет смысл основать библиотеку его имени или учредить премию Капуто за научные достижения. Придется поломать себе голову, чтобы решить, какой проект не только будет напоминать потомкам о Марко, но и отразит его личность.

— Вы сейчас наверняка думаете о своем погибшем телохранителе. О Марко Капуто, — заметила Тэмми, наблюдая, как Том ерзает на просторном водительском сиденье.

— Судя по тому, каким тоном вы произнесли это имя, вы не слишком жаловали беднягу Марко.

— Несколько раз он обошелся со мной довольно грубо, — призналась Тэмми и небрежно добавила: — Но это все ерунда.

— Он был мне как брат. Больше чем брат, — проронил Том. — И только сейчас я понял, как много он для меня значил. Господи боже, в последнее время беды сыплются на меня дождем. Я потерял лучшего друга, а незадолго перед этим — собаку…

— Демпси?

— Да. Он умер в феврале. От рака.

— Мне очень жаль.

Том включил зажигание. Мысленно он по-прежнему был с Марко.

— Знаете, что я думаю? — спросил он.

— Что?

— Я думаю, в ту ночь, когда Марко убили, он был не просто пьян. Он был чем-то очень испуган и поэтому напился.

— Вы полагаете, он… что-то видел? Что-то страшное?

— Именно так. Он что-то видел в доме и пустился наутек. — Тодд испустил тяжкий вздох. — Ладно, хватит строить из себя детектива. Может, потом я сумею со всем этим разобраться. А сейчас мы едем в Малибу.

Пока они ехали вдоль океана, Тодд немного рассказал Тэмми о местечке, где обосновалась Максин. Разумеется, Тэмми знала о Колонии — охраняемом поселке, где суперзвезды обитали в громадных особняках, до отказа набитых подлинниками Пикассо, Мане и Миро. В нескольких ярдах от этих роскошных жилищ искрились волны непредсказуемого Тихого океана, а неподалеку, сразу за скоростным шоссе, возвышались холмы Малибу, где в жаркое время года сплетни распространялись со скоростью лесного пожара, а в сезон дождей — со скоростью селевого потока. Однако Тэмми не представляла, как трудно оказаться среди обитателей этого райского уголка — трудно даже тем, кто привык с легкостью удовлетворять все свои прихоти.

— Я собирался купить дом рядом с домом Максин, чуть подальше от берега, — сообщил Тодд. — Но мой адвокат, хитрый старый пердун по имени Лестер Мэйфилд меня отговорил. «Ведь наверняка вам захочется содрать эту дурацкую бетонную плиту и заменить крышу?» — спросил он. «Конечно», — ответил я. И тогда старый пройдоха заявил, что никто мне этого не позволит. Что ближайшие несколько лет мне придется сражаться с правлением поселка за право выбрать унитаз по собственному усмотрению.

И я плюнул на эту канитель с домом. Правда, с тех пор они малость облегчили свои идиотские правила. Думаю, кто-то дал им понять, что все их ограничения — полное дерьмо.

— А кто, в конце концов, купил тот дом по соседству с домом Максин?

— Один продюсер. Он работал с «Парамаунт», сделал для них несколько кассовых картин. А потом ребята из налоговой службы приперли его к стенке и пожелали узнать, почему в течение шести лет он не платил налоги. Так что бедолаге пришлось переселиться в тюрьму, а дом долго стоял пустой.

— И никто больше не захотел его купить?

— Нет. Да хозяину и ни к чему было его продавать. Он не собирался засиживаться в тюрьме долго. Знал, что скоро выйдет и вновь примется делать кино. Так оно и случилось. Он уже успел состряпать шесть новых больших картин. И по-прежнему балуется кокаином и путается со шлюхами. Кстати, его зовут Боб Грейдон.

— Это не про него писали, что ему пришлось сделать в носу искусственную перегородку, потому что настоящая была изъедена кокаином?

— Про него. А где вы об этом читали?

— Не помню точно. Но скорее всего, в «Нэшнл инкуайрер». Я читаю его от корки до корки — вдруг попадется что-нибудь про вас. Но не думайте, я знаю, что далеко не все написанное — правда, — поспешно добавила она.

— Чаще всего в этих журналах торгуют клубничкой. Переспелой клубничкой на потребу толпе.

— По-моему, я чувствую, когда про вас пишут правду, а когда — нет.