— Шкатулка — это средство разбить преграду, отделяющую от нереального, — сказало существо. — Некое заклинание, с помощью котором можно вызвать сенобитов.

— Кого? — спросила она.

— Вы сделали это случайно, — заметил посетитель. — Ведь правда?

— Да.

— Это случалось и прежде, — сказал он. — Но теперь — уже ничего не исправить. Что сделано, то сделано. Не существует способа отогнать то, что пришло, пока мы в полной мере не…

— Но это просто ошибка!

— Не пытайтесь сопротивляться. Все уже вышло за пределы вашего контроля, любого человеческого контроля. Вам придется последовать за мной.

Она отчаянно замотала головой. На ее долю выпало уже достаточно кошмаров, хватит на целую жизнь.

— Никуда я с вами не пойду! — заявила она. — Черт бы вас побрал! Я не собираюсь…

В это время отворилась дверь. На пороге стояла медсестра, лицо ее показалось незнакомым, видимо, из ночной смены.

— Вы звали? — спросила она. Керсти взглянула на сенобита, затем на сестру. Их разделяло не более ярда.

— Она меня не видит, — заметил он. — И не слышит. Я принадлежу только вам, Керсти. А вы — мне.

— Нет, — сказала она.

— Вы уверены? — спросила медсестра. — Мне показалось, я слышала…

Керсти покачала головой. Все это — безумие, полное безумие!

— Вам следует быть в постели, — укорила ее сестра. — Эге опасно для жизни и здоровья.

Сенобит хихикнул.

— Я зайду еще, минут через пять, — сказала сестра. — Извольте лечь спать.

И она ушла.

— Нам тоже пора, — заметило существо. — А она пусть себе продолжает латать дыры на людях. Вообще больница — удручающее место, вы не находите?

— Вы не посмеете! — продолжала сопротивляться она. Однако существо двинулось к ней. Связка колокольчиков, свисающих с тощей шеи, издавала легкий звон. От вони, исходившей от чудища, ее едва не вырвало.

— Пощадите! — воскликнула она.

— Давайте без слез, прошу вас. Только пустая трата. Они вам скоро ох как пригодится!

— Шкатулка — крикнула она в полном отчаянии. — Вы не хотите знать, откуда у меня эта шкатулка?

— Не очень.

— Фрэнк Коттон, — сказала она. — Вам это имя ничего не говорит? Фрэнк Коттон.

Сенобит улыбнулся.

— Ах, да. Мы знаем Фрэнка.

— Он тоже разгадал секрет этой шкатулки, я права?

— Он хотел наслаждений. И мы их ему предоставили. А потом он просто удрал.

— Хотите, я отведу вас к нему?

— Так он жив?

— Очень даже жив. Живее не бывает.

— Так вот что вы мне предлагаете… Чтобы я забрал его обратно к нам вместо вас?

— Да, да. Почему бы нет. Да!

Сенобит отошел от нее. Комната испустила легкий вздох.

— Что ж, соблазнительное предложение, — сказало существо. Затем, после паузы, добавило: — А вы меня не обманываете? Может, это ложь с целью выиграть время?

— Боже, я же знаю, где он! — воскликнула она. — Он сделал со мной это. — И она протянула сенобиту изуродованные шрамами руки.

— Но смотрите… Если вы лжете, если вы просто хотите таким образом выкрутиться…

— Да нет, нет!

— Тогда доставьте нам его живым… — Ей захотелось зарыдать от облегчения.

— Пусть признается во всех своих провинностях. И возможно, тогда мы не станем раздирать на куски вашу душу…

Рори стоял в прихожей и смотрел на Джулию, его Джулию, женщину, которой он однажды поклялся идти по жизни рука об руку, пока смерть не разлучит их. В то время казалось, что сдержать эту клятву совсем просто. Насколько он помнил, он все время идеализировал ее, возводил на пьедестал, грезил о ней ночами, а дни проводил за сочинением любовных стихотворений; совершенно диких и неумелых, посвященных ей. Но все изменилось, и он, наблюдая за этими изменениями, пришел к выводу, что худшие мучения доставляют именно малозначимые, почти неуловимые мелочи. Все чаще наступали моменты, когда он предпочел бы смерть под копытами диких лошадей бесконечным терзаниям из-за подозрений, совершенно отравивших его существование в последнее время.

Теперь, когда он глядел на нее, стоявшую у лестницы, ему невообразимо сложно было представить, как счастливо и хорошо все некогда скрывалось. Все было похоронено под грудой сомнений и грязи.

Лишь одно немного утешало его сейчас — то, что она выглядит такой встревоженной. Возможно, это означает, что сейчас, сию минуту она признается ему во всех своих прегрешениях, и он, конечно же, простит ее, и, конечно же, эта сцена будет сопровождаться морем слез, бурным раскаянием с ее и пониманием с его стороны.

— Ты что-то кислая сегодня, — осторожно заметил он. Она собралась было что-то сказать, но не решилась, потом, набравшись духу, произнесла:

— Мне очень трудно, Рори…

— Что трудно?

Она, похоже, вообще передумала говорить.

— Что именно трудно? — настаивал он.

— Мне так много надо тебе объяснить…

Рука ее, заметил он, так крепко вцепилась в перила, что побелели костяшки пальцев.

— Я слушаю, — сказал он. Он все равно будет любить ее, в чем бы она ни призналась. Если, конечно, она будет искренней до конца… — Говори.

— Я думаю, может… может, будет лучше, если я скажу тебе кое что… — и с этими словами она начала подниматься по лестнице. Он последовал за ней.

Ветер, подметавший улицу, теплым назвать было никак нельзя, судя по тому, как прохожие поднимали воротники и отворачивали от нем лица. Но Керсти не чувствовала холода. Возможно, дело было в невидимом спутнике, защищавшем ее от холода, окутывая ее жаром, на котором издавна поджаривали грешников? Или это, или же причина крылась в том, что она была слишком напугана и возбуждена, чтоб вообще чувствовать что-либо.

Впрочем, первое не совсем точно. Она не боялась. Ее обуревали куда более сложные чувства. Она отворила дверь — ту самую дверь, которую некогда открыл брат Рори — и теперь находилась в обществе демонов. А в конце пути она сможет отомстить. Она найдет то, что мучило и разрывало ее душу на части, и заставит его испытать то же ощущение полного отчаяния и беспомощности, которое совсем недавно испытывала сама. Она будет наблюдать за тем, как он корчится в муках. Мало того — она будет наслаждаться этим зрелищем. Боль и страдания превратили ее в садистку.

Выйдя на Лодовико-стрит, она обернулась — посмотреть, где же сенобит. Но его не было видно. Несмотря на это, она решительно двинулась к дому. Определенного плана у нее не было; слишком уж много различных вариантов, чтобы как-то рассчитать. Взять хотя бы один нюанс: будет ли там Джулия, и если да, то каким образом вовлечена она во все это? Маловероятно, что она лишь невинный наблюдатель. Но возможно и другое: что, если ее поступками руководил страх? Что, если она просто испугалась Фрэнка? Что ж, через несколько минут она получит ответы на все эти вопросы. Она позвонила в дверь и приготовилась ждать.

Дверь открыла Джулия. В руках у нее был кусочек белого кружева.

— Керсти, — сказала она с виду нисколько не удивленная появлением девушки. — Уже поздно…