— Гарри, милый, я знаю, что ты меня слышишь. Сегодня к тебе придут. Соломон только что поехал её встречать. Её зовут Фредди Беллмер. Они с Солом давно дружат. Вот я и подумал, что мисс Беллмер поможет твоему телу исцелиться чуточку быстрей. Хотя, между нами говоря, мне всё же кажется, что ты был бы счастлив, если бы тебя не трогали и просто дали поспать. Ты многое пережил, я знаю. К примеру, я сам видел тот прыжок из окна. О, мне жаль, но твой телефон падение не пережил. Но я отклонился от темы. Как только Соломон тебя помыл, — кстати, я немножечко приревновал оттого, что он не разрешил мне остаться и посмотреть — он позвал меня глянуть на твои татуировки. Я не в курсе, что каждая из них значит, но знаю достаточно. Это защита, правильно? Господи, ты и правда похож на человека, нуждающегося в подобной защите. Я… Как бы мне это сказать?..

Он замешкался, точно подбирая нужное слово. Или же слова у него были, но он пытался найти самый дипломатичный способ их применения. Наконец, он снова заговорил, пускай и с явным трудом.

— Я… я всегда знал… даже когда был маленьким… знал, что я не такой, как остальные мальчишки. Когда умерла моя мать, — отца я не знал — я переехал к дядюшке Солу. Мне тогда только исполнилось шесть лет, и дядюшка Сол разок глянул на меня да охнул: «Господи, вот это цвета из тебя фонтанируют. Зрелище — дай Бог». Вот тогда я и понял, что жизнь у меня будет не такая, как у других. Придётся беречь много секретов. Впрочем, с этим проблем у меня никогда не было. Я знаю, как хранить тайны. И я не в курсе, что у тебя за дела, но, когда бы ты ни проснулся, я с радостью проглочу всё, что ты расскажешь о мире за пределами этого дряхлого вонючего городишки. И я с нетерпением жду передряг, в которые мы вляпаемся на пару. Я пока не знаю, в чём дело, сны пока молчат, но это точно что-то потрясное…

Тут шёпот перебил басовитый голос Соломона.

— Ты что, целуешь его?

— Нет, — спокойно и не оборачиваясь ответил Дейл. — Мы просто беседуем.

Но ответил ему не Соломон, а новый голос, принадлежавший мисс Беллмер. Звучал он низко и строго — вопреки ожиданиям Гарри, вовсе не мягко и женственно. Однако Д’Амуру скоро открылось, что владелец голоса тоже не соответствовал его представлениям.

— Если ты наигрался в доктора, я бы советовала отойти от кровати и позволить мне взглянуть на пациента, — сказала Дейлу мисс Беллмер.

Она подошла ближе, и голос её зазвучал громче, а затем мисс Беллмер присела, и послышалось, как недовольно скрипнули пружины матраца. Она не стала касаться Д'Амура, но он почувствовал, как целительница провела рукой над его лицом и телом.

Воцарилось молчание — Соломон с Дейлом относились к мисс Беллмер слишком благоговейно, чтобы прерывать обследование пациента.

Наконец, мисс Беллмер заговорила:

— Я бы не советовала держать этого мужчину у себя и секундой дольше, чем нужно. Физические раны заживают, как следует. Но… где-то здесь… — она шарила в сумке, — … вот эликсир, который поможет ему стать на ноги немного быстрее.

Мисс Беллмер поднялась, освободив кровать от своего грузного тела.

— Чайную ложку на пол стакана тёплой воды.

— А как оно действует? — спросил Дейл.

— У него будут кошмары. В темноте ему слишком удобно. Настало ему время проснуться. Грядут неприятности.

— Сюда? — удивился Соломон.

— Мир вращается не вокруг тебя и твоего дома, Соломон. Проблемы, и то скверные, ждут вашего мистера Д'Амура. Позвони, когда он проснётся.

— Он в опасности? — спросил Дейл.

— Мягко говоря, милок.

Перед уходом надменная мисс Фредди напоила Гарри своим кошмарным снадобьем. Едва заметные силы, разбуженные её прикосновением, пульсировали в теле Д’Амура ещё долго после ухода его опекунов. Гарри спал и видел необычные сны — тоник мисс Беллмер словно немного подтасовал его мысли.

В темноте мерцали осколки образов — по два-три кадра из каждого любительского фильма в серии под названием «Дьявол и Д’Амур». Среди них не попадалось и двух похожих демонов. Каждый подымался из глубин подсознания и демонстрировал Гарри личный набор чудовищных особенностей. Естественно, была среди них и глиняная тварь, убившая Шмарю и ублажившая себя под зрелище его мук. Явился болтливый имбецил по имени Гист, который едва не прикончил Гарри в лифте с порванными тросами с десяток лет назад. Мелькнул также Иш’а’тар, инкуб из Нью-Джерси, — Гарри поймал демона на том, что в воскресное утро тот раздавал святое причастие в Филадельфии. Дальше показался Зазен, нечестивый наёмник, — он забрал жизнь отца Хесса, друга и наставника Д'Амура, устроив засаду в одном бруклинском доме. Других Гарри не опознал, и возможной тому причиной была их безымянность: то были всего лишь образы бездумного зла, перебегавшего дорогу Д’Амуру несчётное количество раз — иногда оно встречалось ему на пустынной ночной улице далеко за полночь, но и так же часто попадалось на людных авеню в полдень, когда адские твари расхаживали по своим делам посреди бела дня, бросая вызов недоверчивым людским глазам.

Однако спустя какое-то время парад кошмаров сошёл на нет, и Гарри погрузился обратно во тьму, из которой его вырвал визит мисс Беллмер. Он не понимал, сколько времени провёл, восстанавливая силы под чужой крышей, но знал, что прошло много часов. Когда он вынырнул из целительной черноты в следующий раз, его уши уловили шум дождя. С неба падала не обычная морось. Дождь хлестал в окно, и от звука Гарри внезапно осознал, что ему срочно нужно отлить.

Д’Амур с трудом разлепил глаза. Он находился в комнате, которую освещали лишь уличные фонари. Гарри отбросил плед. Оказалось, что он полностью голый, и рядом с кроватью не было и следа его пыльных, окровавленных одежд. Заметив свою наготу, Гарри впервые увидел, что его раны обработали. Он осмотрел повреждения. Плоть на месте ударов покраснела, но когда он коснулся её, то почувствовал лишь лёгкий дискомфорт. Его спасители точно знали толк в целительстве. Гарри стянул плед с кровати, обмотал его вокруг торса и оставил свою комнату в поисках уборной. Вдоль стены у двери его спальни горело три свечи в простых белых мисках. Гарри заметил, что находится на третьем этаже довольно большого дома во франко-колониальном стиле.

— Есть кто? — позвал он. — Я проснулся. И не могу найти одежду.

В ответ — тишина, и лишь дождь барабанил по крыше. Гарри двинулся по коридору, миновал ещё две спальни и, наконец, нашёл уборную. Плитка холодила голые ноги, но Гарри было всё равно. Он распутал плед, поднял сидение и с блаженным вздохом выпустил в унитаз содержимое мочевого пузыря.

Гарри подошёл к умывальнику и открыл горячую воду. Трубы забулькали, задрожали, и шум эхом запрыгал между выложенных плиткой стен. Гарри плеснул водой себе в лицо и присмотрелся к бледному отражению в зеркале. Шум в канализации всё возрастал. Д’Амур понял, что ногами чувствует, как трубы вибрируют от рвавшихся наружу стенаний. А затем через дребезг и бульканье пробился другой звук.

Казалось, будто рядом с ним кого-то выворачивает наизнанку. Отследить звук было не сложно. Шум доносился из ванной — точнее, из сливного отверстия, которое на глазах у Гарри выблёвывало серую воду. Нечистоты принесли с собой комки длинных чёрных волос, походившие на куски переработанных экскрементов. Из темноты сливного отверстия поднялась вонь, которую Д'Амур не мог ни с чем спутать — смрад человеческих останков.

К сожалению, Гарри хорошо знал этот запах, но, несмотря ни на что, миазм поражал своим смрадом. Вонь была не просто отвратительной — она напоминала о комнатах и окопах, в которых Д'Амур находил прогнивших мертвецов, чья кожа едва сдерживала расплодившихся внутри личинок.

Дёрнулась одна из работ Кеза. Да уж, сомневаться не приходилось: Гарри всего пять минут, как проснулся, а уже вляпался в неприятности. Грязные воды с их тошнотворным грузом явились, чтобы ему навредить. Уж как они собирались это сделать, Д'Амуру узнавать не хотелось. Он подхватил с пола свою импровизированную тогу и отправился к двери, на ходу завязав и подоткнув плед. Когда Гарри только заходил в туалет, дверь он притворил, и, поскольку у неё не было ни щеколды, ни замочной скважины, он удивился, когда потянул за ручку, а дверь не сдвинулась с места.