— Слушай эту женщину! — прогремел Король. — Она умница!

— Она так же одурела от любви, как и ты, — отрезала Мэв. — Вам есть о чем поговорить. — Она дернула носильщика за воротник: — Вперед!

Когда бедняга, спотыкаясь, направился вниз, взгляд Ко роля упал на Муснакафа, осторожно отползавшего в сторону.

— Эй! — громогласно крикнул Король в спину Мэв. — Если не вернешься, я убью твоего лизоблюда!

Мэв оглянулась и ответила:

— Не будь таким мстительным. Это глупо.

— Я буду таким, каким хочу! Вернись! Предупреждаю тебя!

Мэв только подстегнула Каталью ударами пяток по ребрам.

— Ему осталось жить две секунды! Ты слышишь?

Муснакаф жалобно заблеял и попытался отползти подальше от ближайшего отверстия.

— Ты жестокая! — крикнул Тексас вдогонку Мэв. — Жестокая!

С этими словами он нагнулся и потянул за край мостовой.

— Не надо! — воскликнула Феба, но ее заглушил вопль Муснакафа.

Он цеплялся за камни, неудержимо сползая к дыре в земле. Феба не могла стоять и смотреть, как он погибает, и бросилась на помощь. Он протянул к ней руки, и на его побелевшем лице мелькнула надежда.

Это было ошибкой. Лишившись опоры, он продержался на поверхности еще секунду и рухнул вниз, продолжая кричать.

Феба отпрянула, всхлипывая от жалости и бессильного гнева.

— Тише, — сказал Король Тексас.

Она взглянула на него сверху вниз. Судьба Муснакафа была грозным предостережением, но она не могла сдержаться:

— Ты сделал это из-за любви?

— По-твоему, я виноват? Эта женщина…

— Ты его убил!

— Я хотел, чтобы она вернулась.

— Но лишь добавил ей страданий. Король пожал плечами.

— Там он будет в безопасности. Там спокойно. И тем но, — проговорил он и тяжело вздохнул — Ладно. Я был не прав.

Феба всхлипнула и стерла слезы ладонью.

— Я не могу вернуть его. Но я тебя утешу, — обещал Король.

Он поднял руку, словно желая приласкать ее. Этого она меньше всего хотела. Она отскочила и, к ужасу своему, почувствовала, что теряет опору. Феба глянула вниз и увидела под ногами ту самую дыру, куда за несколько секунд до того свалился Муснакаф.

— Помогите! — Она потянулась к Королю, но его грубое тело было слишком неуклюжим. Небо над головой устремилось куда-то вбок, а Феба сорвалась и полетела, полетела. Слезы ее мгновенно высохли, но глаза не видели ничего, кроме сплошной беспросветной черноты.

Когда Джо и Уиксел Фи поднялись по лестнице и вышли на добела раскаленные улицы Б'Кетер Саббата, Джо спросил:

— А что значит «Б'Кетер Саббат»? Уиксел пожал плечами:

— Я сам могу тебя об этом спросить.

Его незнание почему-то успокоило Джо. Они изучат загадки города на равных; может быть, так оно и лучше. Лучше бродить здесь, не стараясь понять, что открывается взору; просто смотреть и удивляться. Город состоял из того же, что и любой город Америки: кирпич и дерево, окна и двери, тротуары и фонари. Но архитекторы и каменщики постарались сделать каждый элемент застройки, даже самый маленький, непохожим на другие. Отдельные здания поражали огромными размерами — например, башни, которые Джо видел с холма, — но даже самые скромные дома, каких было большинство, гордо отстаивали собственную оригинальность. Прохожие уже исчезли с улиц (а крылатые кетерианцы — с неба), однако казалось, будто строители города все еще присутствуют в своих творениях.

— Если бы я создал хотя бы маленький кусочек этого го рода, — сказал Джо, — я никогда бы его не оставил.

— Даже перед ними? — Уиксел кивнул на клубящуюся стену иадов.

— Особенно перед ними. — Джо остановился, вглядываясь в стену.

— Они уничтожат город, Африка. И нас вместе с ним.

— Кажется, они не спешат. Почему?

— Мы никогда этого не узнаем. Они слишком отличаются от нас.

— Я и про себя это слышал. Люди не называли меня «Африка», но я знал, что они думают.

— Неужели ты обижаешься? Я могу…

— Нет, не обижаюсь. Я просто подумал: вдруг они не так уж сильно отличаются от нас?

— Мы не успеем узнать, кто из нас прав, — заключил Уиксел. — Они придут раньше.

Они шли по чудесному городу, удивляясь тому, что открывалось им на каждом шагу. На одной из площадей стояла большая карусель, вращаемая ветром. Вместо деревянных лошадок ее фигуры представляли превращение обезьяны в человека на разных этапах эволюции. В другом месте стояли сотни колонн, а на их вершинах поблескивали странные геометрические фигуры, тихо вибрируя. Джо пообещал себе не задавать вопросов, но тут не сдержался и очень удивился, обнаружив, что Уиксел знает ответ.

— Это образы, возникающие под нашими веками, — пояснил Фи. — Я слышал, кетерианцы считают их священными, потому что это суть вещей: мы видим ее, когда закрываемся от мира.

— Зачем же закрываться от вот такого места? — спросил Джо.

— Потому что, если хочешь что-то построить, нужно сна чала увидеть это во сне.

— Я уже бывал здесь во сне, — отозвался Джо.

Его возбуждала эта мысль: он проснулся в городе, который людям лишь снится. А если он уснет здесь — увидит ли он во сне свой мир? Или другой, такой же чуждый, как и Метакосм?

— Не стоит слишком вникать в здешние тайны, — предупредил его Уиксел. — На этом многие сломали себе голову.

Они закончили разговор и двинулись дальше, порой обмениваясь репликами, пока не подошли к мосту через пруд с удивительно спокойной водой, гладкой как зеркало. Мост был возведен из материала, похожего на фарфор.

Они немного посмотрелись в зеркало вод. Джо зачаровывал вид собственного лица на фоне грозовых туч иадов.

— Выглядит очень уютно, — сказал он.

— Хочется полежать на нем, правда?

— Полежать и заняться любовью.

— Утонешь.

— Ну и пусть. Может, там внизу чудеса еще похлеще.

— Например?

Джо вспомнил разговор возле колонн.

— Например, какие-нибудь сны.

Уиксел не ответил. Оглянувшись, Джо увидел, что его спутник повернулся в ту сторону, куда они шли. Оттуда донеслись крики и еще что-то, напоминающее лязг оружия.

— Слышишь? — спросил Джо.

— Слышу. Останешься или хочешь взглянуть, что там та кое? — Сам Уиксел явно выбрал второе и уже взбирался на мост.

— Иду, — ответил Джо и отвел взгляд от пруда.

Лабиринт улиц не позволял определить, откуда доносятся звуки. Джо и Уиксел несколько раз ошибались, прежде чем обнаружили место сражения. Зайдя за угол, они увидели, что дорога неведомым образом привела их обратно на площадь с колоннами, где теперь началась битва. Пространство между колоннами было завалено телами, и там же сражались уцелевшие. Основным оружием служили короткие мечи, а среди участников боя оказалось много женщин. Они дрались с еще большей яростью, чем мужчины. Сверху налетали, чтобы поразить противников, около десятка крылатых кетерианцев — Джо увидел их впервые. Это были хрупкие создания с телами, как у шестилетних детей, и тонкими конечностями. Их крылья сверкали и переливались, а их голоса вплетались музыкальной нотой в хриплый рев дерущихся.

Эта сцена, как и многое другое, увиденное Джо во время путешествия, вызвала у него смятение чувств. Вид раненых и мертвых угнетал его, но ярость воинов возбуждала, как и мелькание крыльев на фоне темной стены иадов.

— Почему они дерутся? — спросил он Уиксела, пытаясь перекричать шум сражения.

— Династии Сумма Суммаментис и Энцо Этериум сражались всегда. Никто не знает почему.

— Но кто-то должен знать!

— Ни один из них, это точно.

— Так почему бы им не помириться?

Уиксел пожал плечами:

— Зачем? Разве о войне мечтают меньше, чем о мире? Ее требует сама природа.

— Требует… — Джо вгляделся в кровавую сцену перед ним. Да, словно чье-то властное требование заставляло людей вновь и вновь бросаться друг на друга. — Не хочу я на них смотреть. Лучше вернусь к пруду.

— Да?

— Оставайся, если хочешь. А я не желаю в последние мгновения жизни смотреть на то, как люди убивают друг друга.