Она была удовлетворена. На это раз, когда Марти дернул ее за руку, она пошла за ним.

Пока они двигались по коридору, послышался легкий стук. Они замерли. Что еще? Более терпеливый дух?

— Что это? — спросила она.

Стук прекратился, затем начался снова на этот раз вместе с голосом.

— Успокойся… Это люди пытаются здесь переночевать.

— Следующая дверь, — сказала она. Мысль о каких-нибудь жалобах показалась ей смешной, и когда они уже отходили от дома, прочь от сломанной двери погреба и остывшего отвара Брира, оба рассмеялись.

Они проскользнули вниз по темной аллее за домом к машине, где просидели несколько минут, смех и слезы душили их переменными волнами; два сумасшедших, должно быть, думали калибанцы, или какие-нибудь прелюбодеи, восхищенные ночным приключением.

Чэд Шакман и Том Лумис привезли послание Церкви Возрожденных Святых народу Лондона уже три недели назад, и они были сыты этим по горло. «Провели отпуск», — бурчал Том каждый день, когда они планировали свой маршрут. Мемфис казался очень далеким, и от этого они оба тосковали. Кроме того, вся кампания проваливалась. Грешники, которых они встретили на пороге этого заброшенного Богом города, были равнодушны как к посланию Преподобного о грозящем Апокалипсисе, так и к его обещанию Избавления.

Несмотря на погоду (или, может быть, благодаря ей), грех не был новостью номер один в Англии этих дней. Чэд их всех презирал. «Не знают, куда идут», — говорил он Тому, который знал все описания Потопа наизусть, но также знал, что они лучше звучат из уст золотого мальчика, такого, как Чэд, чем из его собственных. Он даже подозревал, что те несколько человек, которые остановились, сделали это только из-за того, что Чэд выглядел как простодушный ангел, а совсем не ради вдохновенного слова Преподобного.

Но Чэд был непреклонен. «Здесь грех, — уверял он Тома, — а где грех, там и вина. А где есть вина, там найдутся деньги для Божьего дела». Это было простое уравнение, и если у Тома были кое-какие сомнения в его этичности, он держал их при себе. Лучше его молчание, чем неодобрение Чэда: ведь их было только двое в этом чужом городе, и Том не собирался терять свет впереди.

Однако иногда было трудно хранить свою веру в неприкосновенности. Особенно в такой знойный день, когда твой полиэстеровый костюм липнет к телу и Бог, если он есть на небесах, ничем о себе не напоминает. Ни намека на ветерок, чтобы охладить лицо, ни облачка на небе.

— Кажется, это откуда-то? — спросил Том Чэда.

— Что «это»? — Чэд подсчитывал брошюры, которые им сегодня еще предстояло распространить.

— Название улицы, — сказал Том. — Калибан. Это откуда-то из Шекспира?

— Да? — Чэд закончил подсчет. — Мы избавились только от пяти.

Он передал кипу книжечек Тому и полез в карман за расческой. Несмотря на жару, он казался спокойным. Том в отличие от него, чувствовал себя потрепанным, перегретым и, как он опасался, легко сбиваемым с пути праведного. Чем именно, он точно не знал, но знал, что открыт внушениям. Чэд провел расческой по волосам, восстанавливая одним элегантным взмахом блеск своей шевелюры. Преподобный учил, что важно выглядеть как можно лучше. «Вы посланники Бога, — говорил он. — Он хочет, чтобы вы были чисты и опрятны, сияли в любом углу, в любой щели».

— На, — сказал Чэд, меняя расческу на брошюры, — твои волосы в таком беспорядке.

Том взял расческу, на зубчиках оставалось золото. Он предпринял вялые попытки как-то пригладить свои космы, пока Чэд пристально наблюдал. Волосы Тома не ложились так мягко, как у Чэда. Господь, возможно, досадует на него за это. Он вообще такого не любит. Но тогда что же Господь любит? Он не одобряет курение, пьянство, блуд, чай, кофе, пепси, «американские горки», мастурбацию. А этим существам, которые предаются всем перечисленным порокам, Бог помогает. Им, находящимся накануне Потопа!

Том молился лишь о том, чтобы воды, когда они хлынут, были похолоднее.

Человек, который открыл двери дома номер 82 по Калибан-стрит, напомнил и Тому и Чэду Преподобного. Не лицом, конечно. Блисс был загорелым, крупным с виду мужчиной, тогда как этот франт — худым и болезненным. Но у обоих была какая-то скрытая властность, та же серьезность намерений. Его заинтересовали буклеты, и это был первый настоящий интерес за все утро. Он даже процитировал им Второзаконие — текст, с которым их не знакомили раньше, — и затем, предложив им обоим выпить, пригласил в дом.

Это был какой-то совершенно нежилой дом: голые стены и полы, запах дезинфекции и фимиама, еще чего-то, что уже почти выветрилось. Задняя комната, в которую он провел их, могла похвастаться только двумя стульями, ничем больше.

— Меня зовут Мамулян.

— Очень рады. Я — Чэд Шакман, это — Томас Лумис.

— Оба святые, да? — молодые люди глядели заинтригованно. — Ваши имена — два имени святых.

— Святой Чэд? — осмелился блондин.

— Ну конечно. Он был епископом Англии, речь идет о седьмом веке. А Томас, конечно, великий Фома Неверующий.

Он оставил их, чтобы принести воды. Том, сидя на стуле, чувствовал себя неловко.

— В чем проблема? — огрызнулся Чэд. — Он первый принюхался к содержанию нашего конверта.

— Он чудак.

— Ты думаешь, Богу есть дело до того, что он чудак? — сказал Чэд. Это был хороший вопрос, один из тех, на которые Том сформулировал ответ, когда их радушный хозяин вернулся.

— Ваша вода.

— Вы живете один? — спросил Чэд. — Такой большой дом на одного.

— Один я совсем недавно, — сказал Мамулян, передавая стаканы с водой. — И, должен сказать, серьезно нуждаюсь в помощи.

«Держу пари, что нуждаешься», — подумал Том. Мужчина посмотрел на него так, как будто ему в голову пришла какая-то идея, и он почти высказал ее вслух. Том покраснел и начал пить воду, чтобы скрыть смущение. Она была теплой. Неужели англичане еще не знают о холодильниках? Мамулян снова обратил свое внимание на Святого Чэда.

— А что вы оба делаете в ближайшие дни?

— Дело Господне, — уместно ввернул Чэд.

Мамулян кивнул.

— Хорошо, — сказал он.

— Распространяем его слово: «Я сделаю тебя ловцом человека». От Матфея, глава четвертая, — сообщил Чэд.

— Может быть, — сказал Мамулян. — Если я позволю вам спасти мою бессмертную душу, вы сможете помочь мне?

— А что делать?

Мамулян пожал плечами.

— Мне нужна помощь двух здоровых молодых животных таких, как вы.

Животных? Это не прозвучало слишком библейски. Этот бедный грешник никогда не слышал об Эдеме? «Нет, — подумал Том, глядя в его глаза, — нет, возможно, и не слышал».

— Я боюсь, что у нас есть другие обязательства, — вежливо ответил Чэд. — Но мы были бы очень счастливы видеть вас с нами, когда прибудет Преподобный, и крестить вас.

— Я бы с удовольствием встретился с Преподобным, — ввернул человек.

Том не мог поручиться, что это все не было розыгрышем.

— У нас так мало времени до того, как настанет время гнева Создателя, — продолжал Мамулян. Чэд яростно закивал. — Тогда мы будем как обломки кораблекрушения, не так ли? Обломки в страшном потоке.

Слова почти в точности были те же, что говорил Преподобный. Том слушал, как они срываются с тонких губ этого человека, и обвинение в том, что он Фома Неверующий, совершенно забылось. Но Чэд был в восторге. На его лице появился тот самый евангельский взгляд, который всегда у него возникал на проповеди, взгляд, которому Том вечно завидовал, но теперь счел его неуместно пылким.

— Чэд, — начал он.

— Обломки в потоке, — повторил Чэд, — Аллилуйя.

Том поставил стакан на стул.

— Я думаю, нам пора идти, — сказал он и поднялся.

По какой-то причине голые доски, на которые он встал, оказались дальше чем в шести футах от его глаз, более вероятно, что в шестидесяти. Как будто он был башней, которая должна обвалиться, потому что подрыли фундамент.