— Флетчер, — твердила она. — Флетчер, Флетчер…

Но следом за этим сообщением пришли десятки новых, ежечасно поступавших из всех северо американских штатов. И в каждом сообщении была своя история — причудливая, страшная, гротескная, непристойная или попросту нелепая. Риф, оставшийся без надзора, собирал их.

Найти перекресток, где когда-то Мэв О'Коннер закопала медальон, оказалось куда сложнее, чем ожидал Будденбаум Он вместе с Сетом два часа бродил по Мейн-стрит — сначала на север-северо-запад, потом на юг-юго-восток от центральной площади, решив (как выяснилось, ошибочно), что нужный ему перекресток — тот самый, где должно закончиться его путешествие, — находится в центре города В конце концов он нашел его, пройдя две трети мили от площади до места, никак не отмеченного на карте Эвервилля. На одном углу находилось скромное заведение под названием «Закусочная Китти», на другом — маленький рынок. Через дорогу располагался старый гараж, а напротив — бывший магазин одежды, где в витрине еще стояли раздетые манекены и оставшийся от прежних дней плакат распродажи.

— Что ты, собственно, ищешь? — спросил Сет, когда они остановились, оглядывая перекресток.

— Уже ничего, — ответил Будденбаум.

— Откуда ты знаешь, что это именно тот перекресток?

— Чувствую. То, что мне нужно, находится в земле. Ты смотришь поверху, а я вглубь. Мы дополняем друг друга. — Он сцепил два пальца и потянул, показывая, как крепко они держатся. — Вот так.

— А скоро мы вернемся в постель? — спросил Сет.

— Погоди. Сначала мне нужно тут осмотреться. — Он кивнул на окна пустого магазина. — Нам надо найти хорошую точку обзора — Чтобы увидеть парад? Будденбаум засмеялся:

— Нет. Не парад.

— Тогда зачем?

— Как бы тебе объяснить…

— Как хочешь.

— В мире есть места, где всегда что-то случается, — сказал Будленбаум. — Места, где проходят силы, где_— Он замолчал в поисках нужного слова. — Где являются аватары.

— Кто такие аватары?

— Ну… Что-то вроде божества.

— Ангелы?

— Выше ангелов.

— Выше? — выдохнул Сет.

— Выше.

Сет задумался. Потом спросил:

— А эти…

— Аватары…

— Да, аватары — они что, здесь появятся?

— Думаю, да.

— Откуда ты знаешь?

Будленбаум опустил глаза:

— Думаю, самый простой ответ такой: потому что я их об этом попросил.

— Попросил? — повторил Сет и от неожиданности рас смеялся. Ему явно понравилась мысль, что он стоит рядом с человеком, приглашающим в гости небесное существо. — И они вот так взяли и приняли приглашение?

— И не впервые. Я не раз им устраивал… как бы это сказать… забавы.

— Какие?

— Разные. По большей части такие, что обычного чело века от них бросило бы в дрожь.

— Именно это им нравится, да?

Будденбаум посмотрел на юношу с приятным удивлением.

— Ты быстро схватываешь, — сказал он. — Да. Это им нравится. Чем больше крови, тем лучше. Чем больше горя и слез, тем лучше.

— Значит, они не слишком отличаются от нас? — спросил Сет. — Мы тоже это любим.

— С той лишь разницей, что у них видеоряд подлинный, — сказал Будденбаум. — И кровь настоящая, и слезы не глицериновые. Им нужно, чтобы все было реальным. А моя работа заключается в том, что я им это обеспечиваю. — Он замолчал, глядя на поток людей и машин. — Не всегда приятное занятие, — добавил он.

— Тогда зачем ты этим занимаешься?

— Долго рассказывать. Во всяком случае, не здесь и не сейчас. Но если ты будешь рядом, сам поймешь. Можешь мне поверить.

— Я и так верю.

— Вот и хорошо. Тогда пойдем?

Сет кивнул, и они направились к пустому магазину, перейдя улицу.

Уже на пороге бывшего магазина готового платья Сет спросил у Будденбаума:

— Тебе страшно?

— Почему мне должно быть страшно? Сет пожал плечами.

— Мне было бы страшно. Встречать аватар.

— Они почти такие же, как люди, но стоят на более высокой ступени развития, — объяснил Будденбаум— По сравнению с ними я обезьяна. Все мы обезьяны.

— Значит, они приходят посмотреть на нас, как в зоопарк?

— Скорее как на сафари. — Будденбаум улыбнулся, найдя точное слово.

— Тогда, наверное, им здесь страшно, — предположил Сет. — Они же спускаются в дикий мир.

Будденбаум пристально взглянул на него.

— Держи язык за зубами, — резко произнес он.

— Я только…

Будденбаум перебил:

— Зря я тебе рассказал.

— Я не выдам, — заверил Сет. — Мне и разболтать-то не кому.

Будденбаум по-прежнему хмурился.

— Никто ничего не узнает от меня, — обещал Сет. — Честное слово.

Он подступил к Будденбауму и дотронулся до его руки.

— Я все сделаю, чтобы тебе было хорошо со мной, — проговорил он, заглядывая Оуэну в лицо. — Только скажи.

— Да, я вижу. Прости, что нарычал на тебя. Видимо, я действительно немного нервничаю. — Он наклонился к юноше и прошептал так, что губы его почти касались уха Сета: — Я хочу тебя. Здесь и сейчас.

И почти без усилия он сорвал с двери замок и впустил Сета внутрь.

Эта короткая сцена не прошла незамеченной. Босли, который никак не мог успокоиться после стычки с бесстыжей мегерой, не терял бдительности и еще нетерпимее отслеживал все проявления безбожного поведения. От него не укрылись нежные отношения, установившиеся между юным Ланди — насколько знал Босли, парень всегда был немного не в себе — и незнакомцем в безукоризненно сшитом костюме. Босли не стал говорить об этом ни Делле, ни Дугу, ни Хэрриет. Сказал, что выйдет ненадолго, и быстрым шагом двинулся через улицу, не сводя глаз с пустого магазина.

Секс как таковой не особенно интересовал Босли. Они с Летисией могли обходиться без него по три-четыре месяца, а если все-таки занимались любовью, то минут пятнадцать, не больше. Тем не менее секс всегда доставал Босли, старавшегося поддерживать чистоту в своем уголке вселенной. Секс был повсюду — по радио и по телевизору, в газетах и журналах. Он осквернял и пачкал все, что Босли в поте лица своего старался отчистить.

Бог поднял человека из праха и возвысил над животными, так отчего же люди стремятся вести себя как животные? Они обнажаются, подобно зверям, и совокупляются в грязи.

Это угнетало его. Иногда злило, но чаще угнетало, особенно при виде молодых людей, наплевавших на принципы веры и поддавшихся порокам. Но отчего-то — наверное, из-за слабости ума Сета Ланди — Босли считал, что этот мальчик избегнул общей печальной участи. Но теперь он заподозрил, что Сет впал в грех куда более тяжкий.

Босли толкнул входную дверь и вошел. В магазине оказалось прохладнее, чем на улице, что само по себе было приятно. Босли остановился в шаге от двери, стараясь определить по звуку, где мальчишка и его спутник. Над головой послышались шаги и приглушенные голоса Лавируя между грудами хлама и стараясь ступать неслышно, он пересек торговый зал. В конце была задняя дверь, что вела в складское помещение и дальше, на темную лестницу. Босли проследовал туда и стал подниматься. Едва он сделал несколько шагов по ступенькам, как наверху наступила тишина. Босли затаил дыхание, боясь себя выдать. Он рисковал жизнью, выслеживая этих людей, пренебрегавших моралью. Он нисколько не сомневался в том, что они способны на все, в том числе на убийство.

Однако никто не появился, и Босли пошел дальше, пока не увидел еще одну дверь на втором этаже. Она была приоткрыта Босли открыл ее пошире и навострил уши.

Он услышал их. У порока есть собственные звуки, и он их услышал. Сопение, пыхтение, шлепанье тела о тело. От них у Босли начала зудеть кожа, будто покрылась грязью от воздуха, где творится мерзость. Ему хотелось повернуться и бежать прочь отсюда, но это была бы трусость. Он чувствовал, что обязан указать грешникам на их грех, как указал той бесстыжей склочнице, иначе мир погрязнет в пороках и утонет в нечистотах.

Он открыл дверь, и она заскрипела, но животные были слишком заняты собой и не услышали скрип. Комната имела такую форму, что от двери их заслонял угол, так что Босли пришлось сделать несколько шагов. Затаив дыхание, он двинулся вдоль стены.