Ни с того, ни с сего демон выбросил лапу и ухватил Кеза за лодыжку, взяв её в кольцо из многосуставчатых пальцев. Несмотря на агонию демона (или же благодаря ей), хватка была, как тиски. В попытке освободиться Кез потерял равновесие и с размаху рухнул назад, на окровавленную мостовую. Прежде, чем кто-либо успел отреагировать, обезумевший демон взобрался на Кеза; движения твари потревожили мошкару, рассевшуюся на её коже, и насекомые увили соперников рваным, клочковатым облаком. Демон обладал большим животом, и его веса с лихвой хватило, чтобы придавить Кеза к земле.

— Господи! Пиздец! Кто-нибудь, помогите! — орал Кез.

— Где то проклятое мачете?! — рявкнул Гарри.

— У меня, — отозвалась Лана.

— Дай сюда!

Лана бросила Гарри мачете. Как только он поймал оружие, демон, словно почуяв опасность, протянул к Гарри усеянную большими пальцами ногу и вцепился в его шею. Тварь усилила хватку, перекрыв Д'Амуру доступ к кислороду, попутно отпуская все новые скрюченные персты.

Ногти демона впились в плоть вокруг кадыка детектива. Пальцы чудища погружались все глубже, но Гарри взмахнул мачете, и лезвие вонзилось в бедро адского существа. От боли и шока существо ослабило хватку, и Гарри удалось вырваться. Семена же всё являли новые доказательства своей плодовитости, и трансформация продолжалась: гроздья глаз набухали, рты открывались по всей длине шеи и даже на груди существа. Благодаря замысловатым преобразованиям внутренней анатомии демона, этим новым отверстиям хватало здоровья, дабы изрыгать хор жалобных криков. Гарри решил смилостивиться над существом. В его распоряжении имелся всего один способ пресечь его страдания.

— Кез! Сейчас! — крикнул он.

Так, словно они проделывали подобное тысячу раз, Кез тут же отдернул демона от детектива, а мачете в руках Д’Амура прочертило в воздухе дугу в сто восемьдесят градусов. Лезвие прошло через одну треть шеи прежде, чем застрять в позвонке шеи. Гарри высвободил клинок, и из огромной раны брызнула горячая кровь — прямиком в распахнутый рот Кеза. Тот зашелся мокрым кашлем.

— Фу. Блять, — пробулькал он.

Гарри опять замахнулся на голову демона, надеясь во второй раз нанести coup de grâce. Но в твари бурлило слишком много жизни, и она отпрянула от удара. На этот раз мачете рассекло разросшуюся гроздь черных да желтых глаз и глубоко погрузилось в череп демона. Тридцать, а то и больше глаз выпало из соцветия и покатилось к ногам Гарри. Теперь рты демона зашлись единым звуком — долгим, протяжным предсмертным стенанием.

Гарри решил, что тварь уже готовится умереть, и мысль придала сил третьему удару. Скорей случайно, чем умышленно, он угодил точно в то место, куда пришелся второй удар, и снес врагу верхнюю половину головы. Демон пошатнулся. Отрубленные пол головы соскользнули и шлепнулись Кезу на грудь — от удара с глазниц чудовища выскочило несколько глаз. Жалкие останки твари обмякли и повисли в руках татуировщика, а потом замертво опрокинулись наземь.

Чтобы стащить труп с Кеза, потребовались совместные усилия Ланы, Гарри и Дейла — Кез толкал снизу, а его друзья тянули сверху. Когда у них, наконец, получилось, Кез сел, вытер, сколько смог, вылившейся на него крови, а затем поднялся на ноги.

— Спасибо тебе, мужик, — обратился он к Гарри. — Я уж думал, что все.

— В этом походе никто не умрет, — сказал Гарри. — Тем более от руки какого-то ничтожества. Понятно? Лана? Дейл? Сечёте? Мы выберемся из этого…

Лана таращилась на труп убитого Гарри демона.

— Они все такие? — спросила она. — Немерено глаз, столько ртов…

— Нет, — ответил Гарри. — Только хотел это объяснить, как эта паскуда ожила. Думаю, всё из-за тумана. Это не нормально. Более чем.

— Думаю, нормальность мы оставили в Нью-Йорке, — сказала Лана.

— Милая. Нормальность осталась позади давным-давно, — подал голос Дейл.

— Полагаю, у нас появилось окно — какое-то время передвигаться по городу можем свободно, — кивнул Д'Амур. — Однако предлагаю шевелиться, пока фартит.

Все согласились, и они осторожно двинулись по плавному подъему, ведшему от Врат Джэнкера в глубь города. Ни на миг Гарри не покидала уверенность, что за ними следят. Сначала он это просто чувствовал (сигиллу на шее пощипывало, да и УЗ срабатывал безотказно), но вскоре появились и прямые доказательства: приоткрытые двери захлопывались, грубые занавески падали, закрывая окна, стоило только глянуть в их сторону. Периодически из домов доносились голоса — крики, обрывки ссор и что-то, походившее на демонические мольбы, возносившиеся в надежде на некое дьявольское избавление.

На каждом перекрёстке Гарри замечал, как в аллеях и домах скрываются, прячась из виду, местные жители, а некоторые из них рисковали свернуть шею, шпионя за четырьмя землянами с крыш домов. Внезапно татуировки Д'Амура обезумели. Он промолчал, но рефлекторно потянулся к шее — татуировки саднили кожу предупреждающим криком.

— О, Боже, — простонал Кез. — Я знаю, что это значит.

— Что значит что? — едва слышно переспросил Дейл.

— Бля, — отозвался Гарри. — Мои татуировки. Кез, я постоянно забываю, что ты можешь читать меня, точно книгу.

— Я сам написал эту книгу, — сказал Кез.

— Ну, да. Меня предупреждают, что продвигаться следует осторожно.

— Гарольд, мы в Аду. Осторожность тут за грёбаный положняк. Я сам набил тебе ту сраную татуху. Судя по тому, как дернулась к ней твоя рука, «продвигаться осторожно» — это ничего не сказать.

— Лады. Хочешь в лоб? Мы не одни, и, думаю, нам кранты. Доволен? — огрызнулся Гарри, не сбавляя шаг.

— Счастлив, — ответил Кез.

Словно по сигналу, неподалёку послышалось, как затопотали ноги по камню, кто-то отрывисто крикнул. Точно в ответ, со всех сторон на Гарри и его друзей обрушился нечестивый, оглушающий гам. Тот крик оказался не обычным воплем, но призывом, и ответили на него множества глоток.

Сонм ужасных голосов внезапно пронзил воздух звуками богадельни, — воем, стенаньем и безрадостным смехом — и каждая глотка по-своему имитировала призывный клич. Меньше чем за минуту молчаливый город утонул в какофонии, чей источник неуклонно приближался к перекрёстку, на котором стояли Гарри и его друзья.

— Прислушайся, — сказал Жрец Ада.

— Боже, что это такое? — прошептала Норма.

Они уже взобрались по девяноста двум ступенькам Бастиона — лестница привела их к массивным дверям, за которыми находилось святилище режима. Жрец как раз пытался проникнуть внутрь.

— Когда-то я жила в Лос-Анджелесе, — сказала Норма. — У извилистой дороги, которая вела в каньон Холодных Сердец[54]. Бывало, ночью тявкнет один койот, и к нему примыкал целый хор — его собратья спешили попировать добычей. Вот, на что это похоже — на свору треклятых койотов. Воют от счастья, ведь знают, что скоро пожрут.

— Ты правильно всё расслышала.

— О, Господи… Гарри.

— Умрёт здесь и сейчас — может считать себя счастливцем, — молвил Жрец.

Он поднял руку и приложил ладонь к двери.

— Палачи режима в страхе. Я слышу, как они рыдают по ту сторону двери.

Теперь их плач уловила и Норма — стоило лишь прислушаться. Но в тех стонах сквозили не только слёзы — в них слышался неподдельный ужас.

— Они никогда не видели бездну, — сказал киновит, повысив голос так, чтобы его расслышали. — Теперь они точно дети — ждут, пока я войду и укажу им верный путь.

Стенанье перекрыл голос, чей владелец изо всех сил пытался казаться уверенным в своём здравомыслии:

— Убирайся туда, откуда явился, демон!

— Друг мой, до меня дошла молва, что у вас неприятности, — сказал Жрец Ада.

— Запреты на этот Порог наложил сам Люцифер. Тебе не пробраться внутрь, никогда.

— Тогда я боле не стану тратить ваше время, — молвил демон, обвел дверь жестом руки и принялся бормотать заклинание, да так тихо, что Норма не понимала, слышит она что-то на самом деле, или ей кажется.