Все трое тяжело дышали, к их потным лицам прилипли мелкие листки и кусочки веток.

Немного передохнув, они помогли и Трие пробраться в сердцевину куста, к огромному стручку, который покоился на ложе из опавших листьев.

— Осторожней, не прикасайся к нему! — прошептал Том, делая шаг назад.

Стручок, длиной своей превосходивший человеческий рост, внезапно шевельнулся, с громким треском оторвавшись от черенка, на котором вырос, и распался на две половины.

Трия, стоявшая к нему вплотную, оглянулась на взрослых и с торжеством произнесла:

— Видите?

Верхняя часть стручка отлетела в сторону, как крышка кастрюли. В его нижней половине в окружении сочной свежей листвы и переплетенных лоз лежал Джон Хват со всеми своими братьями.

Глаза их были по-прежнему закрыты, но вот сквозь полог листьев над головами изумленных свидетелей этого чуда проглянуло солнце, и Джоны начали просыпаться.

Первым от забытья очнулся Джон Ворчун. Он несколько раз моргнул, потом нахмурился и наконец хихикнул, как будто его пощекотали.

— Что это с нами?

— Благодарение богам, один пришел в себя! — воскликнул Том.

— И я, и я тоже! — разбуженный его словами, встрепенулся Джон Соня.

Братья один за другим стали открывать глаза, и мало-помалу недоумение на их лицах уступало место радостным и осознанным улыбкам.

Только сам Джон Хват все еще оставался в беспамятстве.

— Давайте-ка мы вытащим их отсюда, — предложил Том Женеве и капитану. — Пока куст не оплел их своими усами с ног до головы.

— Не беспокойся, мы и сами отсюда выберемся, своим ходом, — заверил его Змей. — Только вот его разбудим.

И он скосил глаза вниз, на Хвата.

— Это будет непросто, — сказала Женева. — Он без сознания. Или заснул слишком уж крепко.

— Предоставь это нам, — хихикнул Хнык.

— Мы часто это проделываем, когда он дремлет слишком долго, — поддержал его Губошлеп.

Окинув взглядом всех братьев, Удалец спросил:

— Все готовы?

На обоих рогах Хвата возникло оживление. Джон Змей взял командование на себя.

— Три. Два. Один…

И Джоны хором крикнули:

— ХВАТ!

Поначалу их призыв остался без ответа. Братья затаили дыхание. Филей, Хнык, Ворчун, Удалец, Змей и Губошлеп терпеливо ждали пробуждения Джона Хвата. Но вот он вздохнул, левое его веко дернулось и приоткрылось. Мгновение спустя он открыл и правый глаз.

Первыми его словами были:

— Как это нас угораздило попасть в цветочный стручок?

И он без колебаний повернулся всем телом, вывалившись со своего ложа на сырую землю, устланную мхом и листвой.

— Да будь ты неладен, Хват! — возмутился Джон Змей. — Как ты смеешь рисковать нашим телом, которое, позволь тебе напомнить, ранено!

— Дракон… — поморщившись, пробормотал Хват.

— Так ты ничего не забыл? — с улыбкой спросила Женева. — Я, признаться, этого не ожидала.

— Разумеется, мы все помним, — с нажимом произнес Змей. — Такое разве позабудешь?

— Только вот не понимаю, как мы вдруг очутились здесь? — пожал плечами Хват.

— Ну, уж об этом мы тебе все расскажем, ничего не утаив, а ты нас послушаешь, — мягко произнесла Женева.

— Помогите мне подняться, — попросил Хват и протянул руку Тому.

— С радостью! Пора нам отсюда убраться подобру-поздорову.

Куст все еще продолжал расти, и маленькому отряду пришлось приложить немало усилий, чтобы пробиться сквозь завесу листьев и ветвей. Когда же наконец они очутились снаружи, у подножия холма, солнце над их головами сияло так ярко и безмятежно и заливало землю столь щедрыми горячими лучами, что даже из самых глубоких канав и выбоин почти уже испарилась вся та вода, которая не успела впитаться в почву.

— Добро пожаловать на Остров Частного Случая, — с улыбкой обратился к Джону Том. — Ты был на волосок от смерти и все же вернулся к нам.

— Да куда бы я от вас делся? — немного ворчливо ответил Хват, с удовольствием потягиваясь и подставляя лицо солнцу. — Столько еще предстоит сделать! Истребить драконов. Найти Финнегана, где б он ни был. Как же вы без меня?

— А что это за музыка? — спросил Джон Хнык.

— Здесь на острове обитают поющие змеи, — ответил Том. — Это их мелодия.

Физиономия Хвата расплылась в широкой улыбке.

— Вот вам и еще одно дело, которым надо заняться. Послушать змеиную музыку.

Кэнди бежала вперед, не оглядываясь на братцев. В этом не было нужды. Они преследовали ее по пятам и без умолку болтали на бегу.

— Она сама не знает, куда несется, братец Тик.

— Вот это точно, братец Так. Не знает она этого.

— Сейчас она споткнется, братец Тик.

— И упадет лицом вниз, братец Так. Лицом вниз.

Они были точь-в-точь как бездарные комедианты. Бесконечная болтовня, пустословие без остроумных, ярких фраз, без изюминки. Звуки их голосов так раздражали Кэнди, что она с трудом поборола искушение повернуться к ним лицом и потребовать, чтобы они замолчали. По правде говоря, ее удержало от этого лишь воспоминание об их жутких физиономиях с блуждающими чертами. Лучше не обращать внимания на их слова и бежать, бежать, бежать что есть духу. Ведь если рассуждать здраво, ей удалось проникнуть сюда, в тайные пределы Пика Одома? Удалось. Значит, и выбраться отсюда она тоже как-нибудь да сумеет.

Но сколько она ни оглядывалась по сторонам, нигде не было видно ни малейшего подобия выхода. Ни двери, ни пробоины, ни щели в плотной стене мрака. А в довершение ко всему ноги ее начали ослабевать. Она устала, очень устала от быстрого бега. Грудь уже не вмещала всего объема воздуха, который был ей необходим для продолжения этой гонки, во рту и в горле пересохло. Того и гляди, она в самом деле споткнется и упадет. И словоохотливые братцы набросятся на нее, чтобы свести с ума и растерзать.

— Она выдыхается, братец Так, она бежит медленнее, чем прежде.

— Я и сам это заметил, братец Тик. И сам заметил.

Только чтобы опровергнуть их замечания, Кэнди из последних сил сделала рывок и опередила братцев на несколько лишних шагов. И тут ей на память пришли мгновения, которые предшествовали ее прорыву в этот мрак. Глиф тогда перевернулся в воздухе, и ее выбросило из него… прямо сюда.

«Надо было сразу догадаться!» — подумала она, досадуя на себя.

Что же это она, в самом деле, ищет взглядом дверь, как будто иначе отсюда и не выбраться? Ведь попала-то она в эти мрачные пределы вовсе не через дверь. И скорее всего, выход отсюда расположен там же, где и вход. Надо только подпрыгнуть повыше, оторваться от той поверхности, по которой она бежит, и довериться судьбе.

Кэнди оглянулась через плечо. Братцы снова ее нагоняли. Еще немного — и они ее схватят. Надо было решаться.

Она стала считать до трех.

— Раз…

— Что это она говорит, братец Так?

— Два…

— Я не расслышал, братец Тик.

— Три!

Кэнди набрала полную грудь воздуха и прыгнула вперед, словно ныряла в бассейн. Все оказалось именно так, как она рассчитывала. Стоило ей очутиться в воздухе, как тьма вокруг нее конвульсивно сжалась. Она высвободилась из-под власти этого кромешного мрака и полетела, кувыркаясь через голову. И почти тотчас же ее ослепил яркий свет! Мгновение спустя Кэнди тяжело приземлилась на каменистый берег Двадцать Пятого Часа.

Это падение чуть не вышибло из нее весь дух. С минуту она лежала неподвижно, хватая ртом воздух и прислушиваясь к шелесту волн и крикам морских птиц, которые дрались из-за добычи — мелких серебристых рыбешек. И вдруг совсем рядом с ней знакомый голос произнес:

— Леди!

Шалопуто с участием склонился над ней, и Кэнди улыбнулась. Она снова видела его добродушную физиономию перевернутой сверху вниз, как тогда в доме Захолуста.

— Ты здесь! Ты жива!

Кэнди еще не вполне пришла в себя. Она попыталась объяснить Шалопуто, что с ней произошло, но вместо внятной речи из уст ее полился поток бессвязных слов: