— Я уже не могу им управлять, — сказал Шалопуто. — Думаю, он чувствует наше нетерпение и хочет скорее отправляться.

— Тогда вперед, — сказал Финнеган и привстал, выглядывая в переднее окно. — Мне вдруг очень захотелось сразиться с Тленом! — Он повернулся к Шалопуто. — Он меня слышит?

Шалопуто не потребовалось отвечать. Глиф слышал. Внезапно вся его структура вспыхнула переливчатыми волнами блеска.

— Поехали! — сказал До-До.

С этими словами глиф развернулся в направлении Ифрита и покинул небеса острова Частного Случая с такой скоростью, что вызвал над местом своего рождения спонтанный ливень. И в этом дожде расчищенная земля начала покрываться пышными маленькими зарослями новых растений и порхающими среди них стайками птиц.

Несмотря на все удивления и потрясения, пережитые в Абарате, эта встреча на узкой лестнице показалась Кэнди самой странной. Ниже на ступенях стоял Повелитель Полуночи, ужас всех островов. Она слышала о нем такое, будто он — сам дьявол во плоти. Но сейчас она уже не была в этом так уверена. Конечно, он казался уродливым и опасным, однако вызывал в ней жалость. Кэнди не сомневалась, что за этим иссохшим лицом скрывались страдания и печаль.

Он смотрел на нее снизу бесцветными глазами.

— Ты ведь знаешь, что я должен тебя здесь убить? — спросил он. — Моя бабушка считает, что ты несешь Абарату один только вред. Она утверждает, что если тебя не остановить, ты будешь причинять нам и нашим планам… неудобства.

— Ваша бабушка меня даже не видела.

— Думаешь, если бы она тебя увидела, то поменяла бы свою точку зрения?

— Взгляните на меня, — сказала Кэнди. — Я не представляю для вас опасности. И вообще ни для кого. Я просто девочка из Цыптауна, которая потерялась и совершенно случайно оказалась здесь.

— А разве существуют случайности? — спросил он.

— Конечно. Всегда происходит что-нибудь, что… — она собиралась сказать «что не должно происходить», но поняла, что больше в это не верит. Слова исчезли сами собой.

— Закончи мысль.

— Уже неважно.

— Если это тебя успокоит, я тоже потерян. Потерян и одинок.

— А ваша бабушка?

— Она для меня — не слишком большое утешение, — с едва заметной улыбкой ответил он. — Впрочем, как и я для нее. Хотя мы — последние в нашем роду, и ты могла бы решить, что нам следует научиться искать утешение, где только возможно… — Он замолчал, и создания в его воротнике замедлили движение, словно отразив его меланхолию. — Однако это не так, — наконец, сказал он. — Я искал того, кто мог бы меня понять. Пусть немного. И все. Только немного понимания. Иногда ночь так темна. А на Горгоссиуме еще и бесконечна.

Была ли печаль в его голосе и в выражении лица притворством, подумала Кэнди. Почему-то ей так не казалось. Человек, стоявший на лестнице, признавался ей в чем-то очень личном. Но почему? Его следующие слова стали ответом на этот невыраженный вопрос.

— Возможно, ты могла бы понять…

— Я?

— Ты говорила, что потерялась. Быть может, у нас больше общего, чем это кажется.

Она хотела ответить, что он сошел с ума, и вряд ли в этом мире или в Иноземье есть тот, с кем у нее меньше общего. Но она придержала язык. Так безопаснее. Вместо этого Кэнди попыталась вернуть разговор к Бабули Ветоши.

— Вы говорили, что ваша бабушка хочет моей смерти.

— Я смогу убедить ее в обратном, — уверенно ответил он. — Я докажу, что нам нечего тебя бояться. Что мы понимаем друг друга.

Было очень странно слышать, что Повелитель Полуночи говорит о ней, а не о себе как о человеке, которого люди могут бояться.

— Ты кажешься растерянной, — сказал Тлен.

— Да… думаю, так и есть, — согласилась Кэнди. — Просто я не понимаю, что ваша бабушка и вы видите во мне. Что бы это ни было… я не такая.

— Нет? — очень тихо сказал он.

Улыбнувшись, он потянулся, чтобы взять ее за руку. Совершенно невинный жест, но что-то странное было в том, как улыбка изменила его лицо, сделав похожим на ухмылявшийся в гнили череп, и Кэнди отвела руку, чтобы он до нее не дотронулся.

Его реакция на отказ была мгновенной и пугающей.

Успокоившиеся в воротнике кошмары вспыхнули ярко, будто молнии, и он стремительно рванулся к ней. На этот раз она была недостаточно быстрой. Его пальцы переплелись с ее, и в момент, когда это произошло, все изменилось.

Кошмары, которые, как ей казалось, она заметила, глядя на исчезающее лицо Пия Маспера (и которые, в чем ей удалось себя убедить, она не видела), окружили ее во всем своем отталкивающем блеске. В момент, когда Тлен сомкнул свои пальцы на ее руке, вокруг Кэнди возникла процессия чудищ, торжествующих, смотрящих, с распахнутыми пастями, словно дьявол выпустил из адских психушек всех тамошних тварей и вывел перед ней танцевать.

— Нет! — закричала она и с большей силой, чем от себя ожидала, отдернула руку.

Одно ужасное мгновение Кэнди казалось, что это не освободит ее от инфернального танца, и создания продолжат прыгать и скакать вокруг. Но потом тошнотворный спектакль начал угасать, словно фейерверк, и, наконец, исчез.

Она вновь стояла на лестнице, словно ничего и не было.

Но на самом деле, конечно, было.

Теперь она знала истину. Только что ей представилась возможность взглянуть на настоящего Кристофера Тлена. Взглянуть не глазами, а сознанием.

Тлен отлично знал, что произошло. Его блеф раскрылся, разложение его души предстало перед Кэнди во всех своих отвратительных подробностях.

— Мне… стыдно, — сказал он.

— Да, — медленно пятясь, ответила Кэнди. — Я вас не виню. Мне бы тоже было плохо, будь я такой.

Он попытался вернуться к прежним манипуляциям.

— Это ужасно, — сказал он. — Жить с этой… с этой гротескностью. Пока я тебя не увидел, я не надеялся на исцеление. Но возможно, ты могла бы помочь мне измениться.

Кэнди не требовалось долго размышлять над ответом.

— Мне жаль насчет этой… как вы сказали…

— Гротескности.

— Да. Но я не могу вам помочь, — она старалась говорить как можно убедительнее, при этом медленно отступая и боясь, что он вновь набросится на нее, схватит и наполнит сознание парадом своих чудовищ. Второй раз она бы этого не вынесла. Но за спиной оказалась запертая дверь. В этом доме их было слишком много. Она уперлась в запертую дверь, когда пыталась сюдавойти, и теперь, когда хотела выбраться наружу, наткнулась на еще одну.

— Послушай, Кэнди, — спокойно и убедительно сказал Тлен. — Я знаю, чего ты боишься. И я клянусь, клянусь, что ты никогда больше не увидишь то, что видела несколько секунд назад. Это было непростительно. И хотя это было непростительно, я все же прошу у тебя прощения. Ты можешь меня простить? Нет, я знаю, что можешь. Вопрос в другом — простишь ли?

Она не ответила. Она повернулась и надавила плечом на дверь. Замок был ржавым, дерево вокруг покрывала темная гниль, и она ощутила небольшую надежду, что все-таки сможет отсюда сбежать.

— Что ты делаешь? — спросил он, будто действительно не понимал, чем она занята.

Кэнди не сочла нужным ответить. Она всем телом ударила по двери. Раздался треск, и гнилое дерево вокруг замка начало поддаваться.

— Пожалуйста, подумай, — прошептал Тлен. — Даже если ты откроешь эту дверь, тебе некуда идти. Вокруг только снег. Ты замерзнешь до смерти за несколько минут.

— Есть вещи и похуже, — сказала Кэнди. Вложив в удар последние силы, она стукнула по двери и распахнула ее. В лицо сразу ударил ветер, стена жалящих ледяных крошек и снега.

Она в последний раз обернулась к Повелителю Полуночи, на мгновение встретив его отчаянный взгляд. Казалось, он собирается сказать ей что-то еще, сделать последнюю попытку, но она не дала ему такой возможности. Щурясь от ледяных порывов, она шагнула на крышу и захлопнула за собой дверь, отлично зная, что та не остановит Тлена даже на десяток секунд.