Нет, это нормально? Сколько раз было сказано, что пробой инвертации — государственная тайна? До особого распоряжения. Моего. Это он так на одном рядовом целителе поупражнялся? Скрытно? А теперь выясняется, что они уже в полном составе в курсе?

Уже было рухнувшая крепость учуяла замешательство в рядах осаждающих и принялась снова торговаться об условиях своей капитуляции.

— Он мне тоже будет нужен, — безапелляционно заявила мне глава целителей.

— Исключительно через меня, — твердо пообещал я не только ей, поворачиваясь к выходу.

— Ваш свидетель обладает редким везением, — донеслось из-за моей спины. — В том, какое близкое участие Вы принимаете в его делах.

— Он — да, я — нет, — бросил я через плечо и вышел на лестницу.

Решение Верховного Совета настигло меня через два пролета. Моя отставка принята. И больше ничего. Вероятность ухода в леса резко возросла. И потребность в обширной сети контактов.

У хранителей я справился намного быстрее. Их главе хватило сообщения, что создана команда исключительно по мелким. Под эгидой аналитиков. С неясными пока целями. Которые, само собой, нужно выявить. В тесной координации, без сомнений, с заинтересованными отделами. Осуществлять которую должен, понятное дело, я.

Вот никогда я не пойму — такие же гражданские, как и целители, ту же школу на земле прошли, но с одними на маневры кучу времени убил, а другие с полуслова оперативную обстановку уяснили.

Спускаясь в расположение своего отряда, я замедлил шаг. Опять встал вопрос, что сейчас важнее: укрепить тыл здесь или на земле. И там, и там задача не из простых. Победили мои орлы. Марину я высоко ценю, но их каждого лично шлифовал. И она сейчас на земле одна и дождется меня — хотя бы чтобы выораться, а они в последнее время либеральных идей нахватались — об инициативе и обсуждении приказов. Нужно говорить, от кого? Самое время им урок преподать. Открытый.

Я вызвал их всех по нашему общему каналу и коротко бросил: «Общий сбор». Дождавшись последнего лестничного пролета перед входом в расположение отряда.

Нет, не все так плохо — когда я зашел к себе в кабинет, они все уже были там. Но физиономии мрачные — значит, оставшиеся в павильоне уже доложили, куда я оттуда направился. Если они меня наверху еще и караулили… А я-то думал, что у меня нервный зуд от словесных расшаркиваний появился. Ну, все — сейчас получат … инициативу.

Зала для совещаний в расположении моего отряда отродясь не было. Моим орлам и так едва помещений хватало — с тем, что приличная их часть была занята под тренажеры. Не бегать же им каждый день в павильон. Выручало только то, что то одна, то другая группа постоянно на земле находилась, вахтовым методом. Самое обширное помещение занимал мой кабинет, но и в нем ни для каких столов для переговоров места не хватало — мои орлы обычно рассаживались, кто куда успел, или стулья с собой притаскивали.

Совещания — это тоже громко сказано. Перед операцией я обычно высылал назначенную группу на землю для ознакомления с местностью, поэтому никаких карт у нас тоже не водилось. По возвращении разведгруппа докладывала обстановку, каждому из них назначалась позиция — так же, как и резерву — и озвучивались запасные варианты развития событий, если что-то в исходном плане пойдет не так. Вот на этом этапе Татьянина трансляция на несколько приемников кстати пришлась бы — все варианты на местности проиграть …

Стоп. Об этом потом, сейчас — к делу. Я прошел к своему столу, сел за него и молча обвел взглядом своих орлов. Понятно — языки уже чешутся, по дисциплина пока держится. Ну, все — погнали.

— Я написал рапорт об отставке, — заговорил я негромко и отчетливо. — Она принята. Ваша задача — выбрать нового командира. Я ваш выбор поддержу. Жду ваше решение через пятнадцать минут. Свободны.

Поднялся ропот. Интересное кино — звуков, вроде, никто не издает, а глухой гул постепенно нарастает. Сейчас им будет демократия — без контроля и ограничений.

— Обсуждение — там, — повысил я голос, ткнув пальцем в сторону двери. — Пятнадцать минут.

Когда они вышли, я огляделся по сторонам. Дела по-любому передавать придется. Я скептически покосился на горы документов на столе. Как по мне, они там лежат в идеальном порядке, но у незнакомого с ними точно крыша поедет.

Я начал перебирать ближайшую стопку бумаг — и тут же вспомнил, что часть материалов по этому делу в ящике оставил. Надо вместе сложить.

Открыл ящик — и тут же увидел там один из трофеев с земли. Теннисный мяч, который однажды Анатолию одалживал, чтобы он с внештатниками поквитался. Надо его на полку к остальным сувенирам вернуть.

В остальных ящиках тоже много чего, непосредственно к делам не относящегося, обнаружилось — когда это я успел таким обозом трофеев обрасти? Надо их сначала рассортировать — пару подручных средств я бы с собой забрал …

— Рады сообщить Вам, что Ваша кандидатура утверждена Верховным Советом.

Я дернулся, как будто меня одним из тех подручных средств огрели.

— Когда приступать? — закашлявшись, прохрипел я.

— Вступление в должность, — снова зацокало официозом у меня в голове, аж зубы заныли, — назначено на утро. В центре первичной подготовки соискателей. О точном времени начала церемонии Вам сообщат примерно за час, после завершения комплекса подготовительных мероприятий.

В повисшей затем у меня в сознании тишине, мелькнула только одна мысль — все.

Теперь уже все: пути назад точно нет, путь вперед определился — леса отменяются — и руки у меня развязаны. Самое время брожение в земном тылу погасить — и никакие бумаги разбирать я не буду! Один леший знает, сколько времени уйдет, чтобы Марину утихомирить.

И самое главное, чтобы здесь никаких брожений на марше в последний момент не возникло.

Я вызвал павильон. Всех по очереди. Своим орлам приказал бросить остальных и втроем глаз не спускать с единственного источника возможной смуты. Татьяну попросил давить ему на любую кнопку, чтобы отключить у него боковое зрение, которым он вечно свой собственный путь ищет. Ему же я просто сообщил, что вильни он в сторону снова, больше вытащить его не смогу. Никак.

И вот тут-то в голове у меня и грохнуло. Целым колокольным оркестром.

Темный мыслитель говорил, что их банда будет требовать паритета: Макс против Татьяны, он сам — против Анатолия. А теперь ведь и меня утвердили. Кого же темные против меня выставили? Или это меня выставили — более серьезным паритетом тому мыслителю? Вместо того, кого я сам самым слабым звеном выставил?

Я снова вызвал своих орлов в павильоне и велел им проследить, куда внештатники с принятыми у них охраняемым объектами отправятся. Ждать пришлось недолго — и очень мне не понравилось, что я услышал. Татьяну с аксакалом повели в учебку, а Анатолия — похоже, сюда, в штаб-квартиру.

Дознание ему, понятное дело, гарантировано. Особенно после того, как мои орлы — под его видом — уложили весь блокпост внештатников. Те ему теперь дознание с пристрастием организуют. Интересное кино. А потом окажется, что этот гигант и следственную бригаду одной левой в нокаут послал? И сбежал. На какой-то из неподконтрольных уровней. Их потом можно целую вечность обыскивать. Орлов я перехватил, когда они уже выдвинулись в направлении расположения нашего отряда.

— Командир, да как же так? — заныли они, получив приказ следовать за внештатниками с гигантом. — Задачу выполнили, а сбор общий же был! За что отставка? Чего теперь будет?

— Отставить панику! — рявкнул я. — Задача будет выполнена, когда заложник в безопасности окажется. Так что двигаться в выбранном направлении, но в полной скрытности и на расстоянии, чтобы он вас не учуял. При отсутствии угрозы непосредственного физического насилия, не вмешиваться.

Так, до полного бесчувствия по дороге его уже не прибьют, но на территорию внештатников моим орлам хода нет. А вот оттуда забросить его куда-нибудь — после соответствующей обработки — раз плюнуть. Придется многоканальную связь проверять раньше, чем я думал.