— И чтобы Вы не томились в бездейственном ожидании, — прервал мои размышления Гений, — я хочу оставить Вам также несколько поручений, как я и обещал.

— Я слушаю Вас, — с трудом подавил я раздражение — привычка ревностно исполнять взятые на себя обязательства могла сыграть дурную шутку с моей надобностью телепортироваться на землю.

— Во-первых, я оставляю Вас своим координатором здесь, между башнями, — произнес он таким тоном, словно собирался зачитывать довольно длинный список.

— И кого же там следует координировать? — решил я выяснить, нельзя ли как-то сократить этот список — в силу полной невозможности выполнения отдельных его пунктов.

— Давайте начнем с того, — охотно пошел он мне навстречу, — кто является здесь Вашей самой надежной и непоколебимой опорой — нашего дорогого Стаса.

Я покосился краем глаза на карающий меч — в профиль, с выдвинутой вперед челюстью и насупленными бровями, он действительно напоминал абсолютно надежного и непоколебимого в своей примитивности бабуина.

— Мне сложно с Вами согласиться, — приготовился я вычеркивать первый пункт из списка Гения.

— Если не считать Вас, у него здесь самый богатый опыт в реагировании на критические ситуации, — как будто угадал он мое намерение. — И хотя он уже официально не руководит своими бойцами, он продолжает держать их под своим полным контролем — и именно их бросят на укрощение моего мира, если случится прямое столкновение с ним. Наш дорогой Стас довольно решительно настроен не допустить их участия в такой бойне, но боюсь, он не совсем представляет себе ее масштабы и методы наших оппонентов по достижению своих целей. Поэтому я предложил ему встретиться с моими доверенными лицами и ознакомиться с примерами сражений, в подобие которых его могут втянуть.

— С Неприкасаемыми? — уточнил, на всякий случай, я. — Вы уверены, что ему стоит знать о них? Вы уверены, что он не приведет с собой своих цепных псов? Может, проще продемонстрировать ему — издалека — Ваши воспоминания?

— Теперь Вы понимаете, что я имел в виду, говоря о глубоких корнях недоверия здесь? — тяжело вздохнул Гений. — Вот и он как-то нервно мое предложение встретил. Не волнуйтесь — если что-то пойдет не так, у него намного больше оснований опасаться их, чем у Вас — за них. И именно поэтому эта встреча — лишь видимая часть моего предложения. Уверяю Вас, за моими доверенными лицами также стоят весьма впечатляющие силы, и если удастся объединить их с бойцами нашего дорогого Стаса, это пойдет нам только на пользу.

Я вспомнил разминки, в которых участвовал Гений — если один только лидер Неприкасаемых находится в его лиге, то тогда карающему мечу действительно лучше держать свое солдафонское хамство крепко в узде. С другой стороны, вынужден был я признать, если на земле, в сколько-нибудь непосредственной близости от моей дочери, произойдет масштабное столкновение, я бы предпочел видеть карающий меч на своей стороне, а не в рядах противника.

— Я понял, — мысленно поаплодировал я умопомрачительной способности Гения видеть и делать выигрышные при любом повороте событий шаги. — Что еще?

— Кроме того, — с готовностью продолжил он, — я хотел бы, чтобы Вы выступили координатором действий того хранителя, который находится рядом с Вашей дочерью.

— Кого?! — категорически отказался мой мозг обрабатывать услышанное. — Ее опекуна? Каких еще действий? До сих пор он только палки нам в колеса вставлял!

— А Вы знаете, — зазвенел любопытством голос Гения, — я заметил легкий налет неприязни в Вашем отношении к нему — чем бы она могла быть вызвана?

— Это сложный вопрос — сложно выбрать, с чего начать, — решил я сразу открыть ему глаза на бесспорную необходимость исключить этот пункт из его списка задач. — Да хоть последнее взять — когда вскрылся заговор, он стал на его сторону. Его ничего не интересовало, кроме привилегий для ангельских детей — и можете не сомневаться, что в первую очередь он о своей никчемной наследнице думал. В то время, как с моей дочерью дня не проходило, чтобы он не пытался настроить ее и против меня, и против всего нашего течения. Типичный светлый — вечно стремящийся наложить свои грязные лапы на все, что ему не принадлежит!

— Ага, — сделалось любопытство в голосе Гения слегка озадаченным. — Если я правильно понял, его не интересует никто, кроме его собственной дочери, и вместе с тем, он не уступает Вам Вашу, хотя мог бы в этом случае полностью сосредоточиться на своей, так?

Я никак не мог взять в толк — неужели это не очевидно столь блистательному уму? Карающий меч, к примеру, тоже в Марину зубами вцепился только после того, как увидел мой к ней интерес.

— Если светлые самодуры чего-то хотят, — решительно отверг я сомнения, прозвучавшие в словах Гения, — то не потому, что оно им нужно, а лишь бы оно нам не досталось.

— Это многое объясняет, — согласился он со мной. — А была ли у опекуна Вашей дочери возможность полностью — официально, так сказать — исключить Вас из ее жизни?

По правде говоря, была — он вполне мог апеллировать к тому факту, что я оставил мою дочь еще до ее рождения — ни мало не беспокоясь тем нюансом, что я сделал это под конвоем карающего меча. Более того, я вполне допускал, что опекун моей дочери сделал не одну попытку снова изгнать меня с земли — по всей вероятности, в этом ему воспрепятствовал тот же карающий меч, которому наверняка чрезвычайно льстило постоянно держать у ноги ручного темного.

— Я бы этого не допустил, — постарался я избавить от сомнений и самого Гения.

— Охотно верю! — с готовностью подтвердил он успешность моей попытки. — А Вы никогда не задумывались, как так случилось, что возле Вашей дочери в одно и то же время и вопреки, казалось бы, здравой логике оказались два совершенно противоположных, но абсолютно преданных ей ангела? Уверяю Вас, он дорожит Вашей дочерью ничуть не меньше, чем своей — мне удалось заглянуть в его мысли.

У этого его наблюдения также было элементарное объяснение, хотя мне о нем не то, что говорить, даже вспоминать не хотелось — я бросил Дарину мать, которую потом подобрал ее опекун. Повторись эта история еще раз, я бы поступил точно также — эта недалекая серость могла всерьез заинтересовать только такую же в лице ее нынешнего покровителя — но знай я, какое редчайшее чудо произведет она на свет, я бы наверняка задержался до рождения моей дочери, чтобы сразу же забрать ее.

— Простое совпадение, — ограничился я куда менее драматичной версией.

— Я так не думаю, — уверенно парировал Гений. — Более того, насколько мне известно, даже наблюдатели — изначально настроенные против нашего потомства по самому долгу своей службы — уже давно испытывают и к Вашей дочери, и к ее сестре расположение — если не сказать симпатию и покровительственное отношение. Так же, как и все иное ее окружение.

— И это целиком и полностью ее заслуга! — с горячностью указал я ему на истинную причину Дариной популярности. — Она унаследовала открытость мышления, справедливость суждений и неприятие любой предвзятости, столь типичные для нашего течения.

— Чему Ваши теплые отношения с нашими соратниками являются ярчайшим примером! — с энтузиазмом подхватил Гений. — О, простите, это был камень не только в Ваш огород — я хотел сказать, что мне уже доводилось быть свидетелем такого полного единения с миром, имеющего абсолютно необъяснимое происхождение.

— Может, Вы мне еще о духе земли Гайе расскажете? — насмешливо буркнуло мое уязвленное самолюбие. — Привечавшем ее друзей и преследующем ее врагов?

— Ну, если Вы настаиваете — обязательно, — вновь оживился Гений, — но попозже. И, кстати, изначально ее иначе звали. Она всегда была любимицей моего мира, и сейчас я полагаю, что он видит ее реинкарнацию в Вашей дочери, потому и обеспечил ей защиту со всех сторон. К мальчику он не так внимателен, хотя, возможно, по более прозаическим причинам — благодаря вам.

— Мне?! — решительно запротестовало мое и так уже взнузданное желание попасть на землю против дальнейшего удлинения списка обязательств, накладываемых на меня Гением.