Точно, я не знал, что набирал, но — я поводил глазами между нашими экранами — текст полностью совпал.

Потом на них заземлилась следующая строчка.

— Хотя Вы правы, лучше удостовериться. Поставьте, пожалуйста, блок.

Я резко выпрямился.

— Нет! Я не пользуюсь темными методами. Нам они не нужны — мы просто не позволяем себе вторгаться в чужое сознание.

Ответ появился не сразу, но зато молниеносно, как будто на одном дыхании.

— Да? Тогда объясните мне, что такое внушение — основа Вашей профессии.

Больше перерывов между нашими фразами не было.

— Внушение направлено на благо, оно не преследует цели выведать что-то.

— Благость цели определяется тем, кто ее ставит.

— Скрывают мысли только те, кому есть, что скрывать.

— Открытость хороша только с теми, кто ее разделяет. Вы уверены, что Вам сейчас ничего не стоит скрывать? Например, участие свежей крови … хотя бы в этих встречах?

Вот уж врезал, так врезал. Я ведь давно привык к нашим ручным наблюдателям, которые уже мне отказывали в любой просьбе, если считали, что она может пойти во вред моим девочкам.

У меня пальцы зависли над клавиатурой, а на экране показалась следующая строчка:

— Наверху, между башнями, необходимость в осторожности ощущается намного острее. И наша дорогая Татьяна, и Анатолий и даже несравненный Стас уже блок освоили.

— Что?

— Да, пришлось. У Анатолия он, скорее, артистичный, а у Татьяны просто буквы в словах переставлены, но весьма искусно. Спросите у них, пригодилось ли им это умение — причем, Вас никто к нему не принуждает, Вы ставите его сами, когда сочтете нужным.

Я задумался. Безопасность детей однозначно стоит любых уступок, но я также не забыл, с какой легкостью Аленка против меня блок выставляла. Заглядывая при этом без всякого смущения в мои мысли. Больше не будет — вот с этого можно и начать рамки очерчивать.

Искусство я оставлю своему наставнику — оно для меня всегда темным лесом было, а вот Татьянина идея мне ближе. На кодирование похоже. Которым я давно уже и ночью, и в темноте, и в бессознательном состоянии могу заниматься …

Наши экраны опять ожили.

— Очень неплохо! Но я бы чуть углубил Ваш код — скажем, на пару уровней. На тот случай, если к Вам опытного специалиста пошлют.

Я оторопел. Мой код взламывать?!

— Откуда Вы знаете, что я делаю?

— Мой дорогой Тоша! … Вы позволите мне так Вас называть? Мне так привычнее, и Вы мне уже стали действительно дороги!

Я сбросил код и очень отчетливо подумал: А я не Марина, меня лестью брать не надо.

Следующая строчка появилась рывками, как будто слова перемежались смешком.

— На земле есть машинки, придуманные людьми, но ставшие умнее их?

— Нет, конечно. Это идея только для романов.

— А я разрабатывал принцип блоков — как любой из них может меня остановить?

Я снова подумал об Аленке.

— А как Вы их взламываете?

— Зачем же что-то ломать? Я определяю, на чем он основан — и затем просто расшифровываю его этим ключом.

Я наложил в своем шифр на шифр, и сверху еще один добавил.

— А вот теперь уже просто отлично!

— Что — не вскрывается?

— Я не очень старался. Как раз на уровне обычного дешифровщика. Они, наткнувшись на что-то выше среднего уровня сложности, обычно не усердствуют.

Вот теперь понятно, откуда взялись на земле воровские манеры кодовые замки десятой дорогой обходить.

Мы еще немного потестировали мой блок. Под его прикрытием я набирал техзадание из моей последней подработки. Текст проходил на его устройство без задержек, пока он им не заинтересовался и не начал мне вопросы задавать. Как раз по еще не набранной части — работает мой блок! После чего решил задачу за три минуты против моих трех дней, на нее потраченных.

Всерьез его, что ли, гением называют?

Он закивал с довольным видом, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Что не помешало поползти по нашим экранам новым строчкам.

— Спасибо Вам огромное, мой дорогой Тоша! Давно уже я такого удовольствия не получал. Хотя признаюсь, сегодня я впервые устанавливал перемычку с земной машинкой.

— Что устанавливали?

Он открыл глаза — и я вдруг понял, что именно сейчас начинается то, к чему он предложил приступать в самом начале этого мысленного обмена.

— Перемычку.

— Что это такое?

— Это личный канал связи. Устанавливаемый напрямую между двумя точками сети. В обход коммутатора.

— Я о таком никогда не слышал.

— Ах, мой дорогой Тоша! Это тоже наше изобретение — одно из немногих, которое нам удалось скрыть от вашей башни. К счастью — уже сейчас оно оказывает всем нам неоценимую услугу.

Я поежился, представив себе разветвленную сеть темных, опутавшую все наше сообщество … и землю?

— На земле перемычки перестали работать уже давно, но во время нашей первой встречи здесь совершенно неожиданно — или, я надеюсь, нет — создались условия для их реактивации. По крайней мере, нашему дорогому Стасу удалось прорваться ко всем без исключения.

— У них у всех есть прямая мысленная связь?

— Сначала мы установили ее с нашим дорогим Анатолием, а затем он любезно поделился этим полезным навыком со всеми остальными.

Кроме меня, вновь кольнуло меня старой обидой.

— Так давайте исправим эту вопиющую несправедливость! В этом случае нам не понадобится ни Ваша, ни моя машинка — и согласитесь, в нынешних обстоятельствах оставлять материальные следы наших бесед не совсем безопасно.

Так. Всеобщий предводитель только что предложил мне выделенную линию связи. Прямо и непосредственно с ним. По своей собственной инициативе. Без каких-либо уловок с моей стороны.

Меня точно взяли на работу!

Не возражает?

Нет.

Ну, тогда поехали!

— Как это работает?

— Нам нужно общее воспоминание. Которое, появляясь в сознании, сигнализирует о вызове. Но которое не позволяет проследить связь между нами. Вам знаком колючий кустарник позади этого дома?

Вот не смешно. У Светы на даче, кроме дома, меня интересовал только гараж. Ну, и двор еще — пока там дети маленькими бегали.

— Сегодня, после нашего ухода, обследуйте его, пожалуйста. Только очень тщательно, изнутри.

— Так исцарапает же!

— Об этом и речь. Сигнал вызова должен быть очень острым — во-первых, я могу оказаться в зоне слабого покрытия, а во-вторых, на земле все еще могут возникнуть определенные помехи.

С ума сойти! Он не гений, он — садист! Сначала блок, теперь это! Посреди бела дня, в здравом рассудке и по собственной воле лезть в колючки! И как мне перед этим от Дары и Аленки отделаться, если они за мной в сад увяжутся?

— И последнее — я прямо физически ощущаю, как истекают последние минуты, отведенные нам живым воплощением этого мира. У нашей свежей крови блоки, в целом, неплохие, но только в нынешних, относительно спокойных условиях. Хорошо бы их укрепить — на случай любых непредвиденных вызовов. Возьметесь за это?

Так. Похоже, меня не просто точно взяли на работу, но уже и дали первое поручение.

Ну, все — в колючки, так в колючки!

С этой мыслью я и ретировался — Марина ворвалась. С таким видом, что сразу было видно, что ее сейчас никем очерченные рамки не остановят.

На кухне дети пристали к Татьяне с просьбой поподробнее рассказать о ее обучении у нас, наверху. Я усмехнулся — нет, все же есть что-то от гения в этом их темном предводителе! Вот они его всего три раза в жизни видели и всего два довольно коротких разговора с ним провели, а ему уже удалось настроить их на всю важность основательной подготовки к своему будущему.

Сам я слушал Татьяну вполуха. Она мне все это раньше, в режиме реального времени рассказывала — я у нее сразу, по свежим следам, все нюансы ее образования выпытывал. В свете того, что однажды и наши дети через него проходить будут. У меня тогда и предложения рождаться начали, как адаптировать каждый из курсов к продвинутым способностям исполинов.