— Противника? — нехорошо усмехнулся он. — Это с каких же пор?

— Да вот я пока не понял, — поморщился я. — С тех, наверно, как на землю наезд начался.

— Что, больше не хочется — участвовать? — сверкнули в его усмешке зубы.

— Прекрати! — мягким, кошачьим движением коснулся его руки лохматый. — Ты помнишь, что он сказал? Они не ведали, что творили. Так пусть узнают.

Смуглый резким движением сбросил его руку, но отступил в сторону. Лохматый нагнулся и вытащил из-под поваленного дерева … панель. С виду такую же, как в ставке, но чуть побольше.

Лохматый поднял ее, пульсирующий взялся за другой ее край, и они развернули ее вертикально — лицом ко мне.

— Можешь, подойдешь? — фыркнул смуглый.

— На зрение не жалуюсь, — отрезал я. — Это что такое?

— Это — архив нашего союза, — снова начал выстреливать словами пульсирующий. — Вы — единственный за пределами нашей башни, получивший к нему доступ.

— Если поглумиться пришел, — процедил смуглый сквозь зубы, — я тебя и там достану.

Нормально? Силовая структура водной преградой, через которую курица перешагнет, прикрывается? Пока его темные мордой в это тычут?

Наплевав на последствия, я преодолел эту преграду в три широких шага. И широко улыбнулся, взглядом приглашая смуглого к продолжению предметного разговора. Но он вдруг изменился в лице. Глядя на панель.

Переведя взгляд туда же, я увидел, что она перестала быть прозрачной. И изображение на ней росло, пока не перекрыло всю только что открывшуюся моему взгляду картину леса. Точно, как в ставке, когда Макс мне Марину показывал.

Сейчас я тоже видел лес. Но пожираемый стеной огня. Перед ней метались … люди, что ли? Они падали один за другим. Сраженные из-за огненной стены. В резких просветах в которой мелькали другие фигуры. С оружием в руках. Меткие, однако.

Картина исчезла.

— Чего это было? — перевел я дух.

— Это — один из наших миров, уничтоженный вашей башней, — ответил лохматый, все еще глядя на панель, как будто картина на ней никуда не делась.

— Так бунт поднимать не надо было, — буркнул я на автопилоте.

— Бунт? — сверкнул на меня глазами смуглый. — Бунт подняли мы, а убивали наших обитателей — это ведь было так просто!

Он резко перевел взгляд на панель — и на ней появилась другая картина.

Уже не лес — так, небольшие посадки по краям, а в центре — то ли холмы, то ли горы. Или то, что от них осталось. Местами их поверхность все еще проваливалась. С глухим грохотом.

Из одного из провалов выбралось двое. Опять, вроде, люди. Низко пригибаясь к земле, прихрамывая, метнулись к посадке. Через пару минут вышли оттуда нагруженные.

Один — тушей животного, другой — бочонком. Споткнулся, плеснув из него водой.

На передний план картины ступили другие фигуры. Опять не разглядишь — спиной ко мне. С копьями. Через пару минут обе дальние фигуры лежали на земле, утыканные копьями. Вода, вытекающая из перевернутого бочонка, порозовела от крови. Блин, до провала же метров двадцать оставалось!

Когда картина исчезла, я только глянул на них с молчаливым вопросом.

— Это — мой мир, — хрипло ответил мне смуглый. — Его взорвали. И оставили его обитателей умирать под землей — без пищи и воды.

— Я не понял, — скрипнул я зубами, — а вы куда смотрели? Ваших людей, как зайцев, кладут, а вы наблюдаете?

— Мы не были к такому готовы, — выбросил пульсирующий новую очередь в мою сторону. — Мы считали, что это наше с вами сражение, в которым смертным не место. Ваша башня решила иначе.

Все еще держась одной рукой за панель, он резко ткнул в нее пальцем другой.

Прямо в кучу-малу, которая на ней появилась. На лесистом берегу бурной горной реки одна толпа … точно людей бросалась со всяким дрекольем на другую, поменьше. Те кое-как отбивались, но позади большей толпы сгрудилась кучка явно отличающихся от них фигур. Возле какого-то здоровенного сооружения прямо на реке. Из которого в вырвавшихся из свалки прицельно летели молнии. Ни фига себе, поежился я, хотя объяснить себе, чем молния отличается по смертоносности от копья, так и не смог.

На этот раз картина не исчезла, а словно стерлась — порывистым движением руки пульсирующего.

— Это — мой мир, — выдал он одним залпом. — В нем натравили одних обитателей на других. На тех, которые поддерживали меня. Мы не могли стрелять по своим смертным.

— Кто натравил? — прищурился я в надежде на новую ниточку к источнику гнили.

— Те, кого послала ваша башня, — перешел на одиночные выстрелы пульсирующий.

— Духи, что ли? — догадался я.

Пульсирующий переглянулся с лохматым, вскинув брови — смуглый со свистом втянул в себя воздух.

— Духи только начинали, — прошипел он, махнул в сторону панели рукой.

Его спутники дружно и резко замотали головами, но на панели уже вспыхнула следующая картина.

В ней не было ни гор, ни холмов, ни лесов, ни даже отдельных деревьев. Ничего не скрывало сцену настоящей бойни. На земле уже повсюду валялись горы трупов. Среди которых мерной поступью и в полный рост двигались фигуры. Вооруженные луками и копьями. Стрелы летели в убегающих, копьями добивали стоящих на коленях с поднятыми руками. За спинами у фигур не осталось никого живого.

И точно также уже ничего не скрывало их лиц. Они еще и поворачивались то в одну, то в другую сторону. Словно давая рассмотреть получше свои лица.

Я узнал многие из них.

Нет, это не могли быть мои орлы!

Я видел на их физиономиях разные выражения.

Ворчливое недовольство, когда наряды получали.

Смачное предвкушение, когда увольнительные на землю зарабатывали.

Смущенную досаду, когда на контрабанде с нее попадались.

Жаркий азарт, когда к очередной операции против темных готовились.

Но я никогда не видел у них эту каменную маску полного равнодушия исправно работающих машин. Катков, сминающих все на своем пути.

Так, первым делом найти способ попасть к целителям. Чтобы целостность предохранителей проверили. Когда там у орлов последний профосмотр был? Правильно — на моей памяти никогда. Непорядок.

От этой картины я сам глаза оторвал. Рывком. И тут же наткнулся ими на бешено раздувающиеся ноздри смуглого.

— Значит, так, — предупредил я его. — Вот прямо сейчас — забудь!

— Что именно? — подался он ко мне.

— Я знаю, что вы сделали, — отбросил я все вокруг да около. — Вы мне не только своих показали — моих тоже. Как мои ваших в блин раскатывали. Так повторю еще раз — это тогда было. И я узнаю, кто их в стервятники натаскал. А вот сейчас они — мои орлы, и я не одну сотню лет потратил, чтобы сделать их такими!

— И какими же? — принялся смуглый играть желваками.

— Объясню — не вопрос! — охотно продолжил я разговор о своем отряде. — На днях перекинулись с ними — на предмет будущей драки на земле. Доложили мне свое единогласное решение: если я только подумаю против людей выступить, сместят ко всем лешим и без меня к ним на выручку рванут. Земля им давно уже не чужая — так же, как и мне, — неожиданно вырвалось у меня

Смуглый недоверчиво фыркнул.

— Зря ты так! — потянувшись через панель, снова мазнул его лохматый кошачьим жестом. — Мы ведь с тобой знаем, насколько необычен этот мир. Я думаю, там и не такое возможно.

— А это чей был? — глянув на него, кивнул я на панель.

Они все замерли. Лохматый медленно отнял руку от смуглого и мягко, едва касаясь, провел пальцами по верхней кромке панели.

— Его уже нет, — тихо сказал он, опустив глаза.

— В смысле — нет? — оторопел я. — Там смертный, что ли, командовал?

Они снова переглянулись — и на сей раз решение было единодушным.

Новая картина на панели просто ринулась на меня. Я только успел заметить чудовищно уродливое существо в ее центре, как на меня надвинулось его лицо. С совершенно ясным взглядом. Полным облегчения и надежды. И легкой улыбкой на искривленных губах.