— Насколько я помню, речь шла о сложении полномочий? — усмехнулся Первый. — Вот — заявление о моем отказе от поста руководителя нашей башни и передаче его тебе. Ты пошел на капитуляцию — ты ее и подпишешь. Я надеюсь, другое имя на акте о ней на скажется на судьбе миров?

— В тексте документа не упоминаются имена, — сосредоточенно нахмурился его помощник, — только должности. Так что, я думаю, другой стороне не удастся вменить нам это как нарушение.

— Вот и отлично! — с удовлетворением кивнул Первый. — Принимай дела и — иди, служи!

— А чем Вы будете заниматься? — сделался острым взгляд его помощника.

— Это вопрос нового руководителя нашей башни, — прищурился Первый, — или участника переговоров с той?

— Это вопрос Вашего помощника, — поджал губы тот.

— Нет, ты мне больше не помощник, — резко покачал головой Первый. — Ты сдал меня, наш союз, всю нашу команду, нашу башню — средоточие воображения, фантазии, таланта — бездарному и безжалостному ничтожеству.

— Я не сдал нашу башню, а спас ее! — процедил его бывший помощник сквозь зубы. — Чтобы было кому — однажды — закончить то, что начали — и провалили — Вы. Мы не будем церемониться и бороться с той башней в белых перчатках — мы переймем все их методы, чтобы отплатить им той же монетой! И наступит день, когда мы их переиграем — и вернем себе свое место.

— Ты ничего не понял, — снова покачал головой Первый. — Та башня уже стала символом подлости и лжи — задолго до всех этих событий. Теперь же ты навесил на нашу клеймо предательства. Не меня или нашего союза — Творца. Это уже прописано в этом вашем документе, и можешь не сомневаться — та башня распространит его повсюду. И здесь, и во всех, без исключения, мирах. И сейчас, и на все времена до скончания веков. Это клеймо будет висеть на каждом представителе нашей башни — даже на тех, которые пополнят ее ряды в будущем. И что бы вы ни делали, какие бы попытки очиститься от него вы ни предпринимали — все это будет восприниматься всего лишь, как коварные происки свергнутой, но жаждущей реванша тьмы.

— У Вас будет возможность убедиться в том, что Вы ошибаетесь, — натянуто возразил ему его бывший помощник.

— А у тебя — в том, что я прав, — без тени сомнения парировал Первый. — Хотя я уже не уверен, что ты сможешь это осознать.

Круто развернувшись, он вышел из зала заседаний. И тут же инвертировался в ту еще не названную, но все еще прочно держащую его на плаву точку — пусть гадают, куда он пропал.

У него оставался один-единственный шанс — завтра Творцу представят все неопровержимые, документально подтвержденные свидетельства его якобы бунта против создателя вселенной, но неужели все они смогут перевесить живое слово самого первого его создания?

Это слово, однако, нужно было еще донести до Творца. Беспрепятственно.

Он вернулся в зал заседаний — благо распахнутую дверь так и не закрыл за собой. Его бывший помощник сидел там, глядя куда-то перед собой отсутствующим взглядом. Он ступил прямо под этот взгляд, поводил перед ним рукой — его бывший помощник встряхнулся, упрямо выдвинул вперед челюсть и вернулся к бумагам на столе. И даже не глянул в сторону двери, когда Первый снова вышел. Удовлетворенный результатами своего эксперимента, но все еще не окончательно убежденный в них.

Он повторил его на рати Второго. Проскользнул через едва приоткрытую дверь своего кабинета наружу — и осторожно двинулся к ним. Затем пошел быстрее и увереннее. Затем несколько раз пробежался перед их строем, подпрыгивая и размахивая руками — ни один из них даже глазом в его стону не скосил. Его просто подмывало проскользнуть через их строй и запустить в кого-нибудь сзади камнем — но такая мелочная выходка не стоила риска обнаружения и потери его последнего шанса.

Вернувшись к себе в кабинет, он открыл вход в тоннель и быстро спустился в него. Перемещался он по нему тоже чуть ли не бегом — почему-то вопрос о том, в каком виде он предстанет перед Творцом, уже не казался ему столь важным. В конце тоннеля, однако, он немного задержался, чтобы восстановить дыхание — на тот случай, если придется действовать молниеносно — и прислушаться. Из кабинета Творца не доносилось ни единого звука. Он чуть приподнял часть пола, закрывающую выход из тоннеля — и с облегчением увидел через открывшуюся щель, что в кабинете не было ни его хозяина, ни кого бы то ни было другого.

Значит, он все же успел! Выбравшись из тоннеля, он снова закрыл его, убедился, что ничто не указывает на его существование, и устроился в углу, прямо на полу — ждать. Что всегда давалось ему с невероятным трудом.

Творец был, как всегда, точен. На следующий день он вошел в кабинет из приемной Второго и широкими шагами направился к своему столу — с лицом, на котором даже издалека отчетливо читалось приближение грозы.

Первый вскочил на ноги — следом за Творцом посеменил мелкими шажками Второй.

— Вот документы, подтверждающие мои слова, — подобострастно изогнувшись, положил он стопку бумаг на стол перед Творцом.

— Оставьте меня! — пророкотал гром в голосе Творца, и Второго сдуло из кабинета.

Обведя медленным взглядом кабинет, Творец опустил его на принесенные бумаги. Пробежав глазами несколько из них, он отложил их в сторону и закрыл лицо рукой. Первый шагнул вперед, возвращаясь в свое обычное состояние.

Опустив руку, Творец глянул на него, даже бровью не шевельнув.

— Ваша настойчивость, — медленно проговорил он, — могла бы найти себе намного лучшее применение.

— Разрешите мне объяснить, — внезапно охрип Первый.

— Я уже со всем ознакомлен, — махнул Творец рукой в сторону бумаг.

— Я думаю, события изложены здесь во вполне определенном виде, — вернулся к Первому голос, — и часть из них наверняка упущена. Позвольте мне восполнить пробелы и начать с самого начала.

Какое-то время Творец сверлил его тяжелым взглядом — потом молча кивнул.

Первый начал с Адама — и чем больше фактов вмешательства Второго в жизнь его мира и его первородных он приводил, тем больше мрачнело лицо Творца.

Наконец, он поднял руку, остановив Первого.

— Вы начали отнюдь не с начала сложившейся ситуации, — словно отмахнул он рукой все доводы Первого, — и говорите отнюдь не о ее причине.

— Я не совсем понимаю, — растерялся Первый.

— Все это, — ткнул Творец, не глядя, в лежащие перед ним бумаги, — началось задолго до описываемых и здесь, и Вами событий, и причина их лежит не в Вашем противостоянии со Вторым — она кроется в Вас. Это Вы дали им ход.

— Я?! — оторопел Первый.

— Вы были созданы как носитель точки зрения, противоположной моей, — размеренно произнес Творец, — сосуществование которых обеспечивало баланс. Как тезис и антитезис совместно рождают синтез, позволяющий мирно и плодотворно объединить, казалось бы, несовместимое. Вы нарушили этот баланс.

— Да как я его нарушил? — вскинулся Первый.

— Созданием своего мира, — отчеканил Творец.

— Да Вы же утвердили его! — возмутился Первый.

— Утвердил, — согласно кивнул Творец. — А потом Вы начали вносить в него изменения. Без какого-либо обсуждения. Вы дали в нем право на существование только своей мысли. Да, Вы создали совершенный мир, но идеал не жизнеспособен — самые высокие достоинства невозможны без недостатков. И оторвав одну часть от целого, отгородив ее от него, Вы автоматически создали свой антипод. Он не был предназначен для этого, он не был настроен на равновесное сосуществование — ощущая Вашу чуждость, он нацелен на ее ликвидацию.

— Так ведь именно это я и хотел изменить! — снова загорелся Первый. — Не знаю, предоставили ли Вам наш манифест, но в нем однозначно сказано, что мы выступаем как раз против его подавления и видим себя исключительно в союзе с Вами!

— Так уже не получится, — покачал головой Творец. — Созданный Вами антипод нельзя устранить вот так, — щелкнул он пальцами. — Но это действительно только начало. Вы прекрасно знаете, что у каждого действия есть последствия, которые распространяются волнами — и вширь, и вглубь. Насколько мне известно, Ваша башня отвергла Вас — так же, как Вы отвергли меня. Со временем в ней найдутся несогласные с таким решением, а у них свои противники. Также и в этой башне будет вспыхивать недовольство, в ответ на что будет усиливаться давление и расти встречное недовольство. Не исключаю, что и Ваш мир выступит против Вас, а против него — его обитатели, а затем одни из них — против других. И эту войну всех против всех, это саморазрушение запустили Вы.